Наталья Косухина - И замкнется круг
— Поплыли, покажу тебе подводный мир.
— Даже не знаю, стоит ли?
— Не переживай, я естественный отбор прошел — примчался на помощь, а значит бояться нечего. Ну плывем же!
Я решилась и, не в силах сдержать улыбки, вызванной его поддразниванием, спросила:
— А куда мы?
— Смотреть льва, морского, и, возможно, не одного!
— Знаешь, Калеб, сводник из тебя никакой.
В ответ творец, хитро поблескивая глазами, повлек меня вслед за собой.
* * *Америка тысяча восемьсот четырнадцатого года разительно отличалась от современной. Мне, работающей в основном в России или Европе, отличия были особенно заметны. Со временем старые города меняются не так кардинально.
Здесь же было много уголков дикой, нетронутой природы, территория только осваивалась, а город зарождался. Невысокие, в большинстве своем деревянные дома (каменных строений было совсем немного), одна церковь и разбитые дороги, по которым бредут, таща груженые повозки или экипажи с людьми, лошади.
Но были видны в облике столицы США и отметины, оставленные войной, которую государство проигрывало. И сейчас мы быстро двигались в сторону Белого дома, который вот-вот должны были сжечь британцы.
Капитолий в это время уже пылал словно факел. За небольшой период времени, оставшегося до захвата здания, мы должны успеть вынести нужную нам реликвию. От предстоящей задачи мне было не по себе.
— Вера, мы не воры. Эта вещь в будущем обязательно должна попасть в руки к одному человеку и она к нему попадет. Если же сегодня Белый дом разграбят (а это непременно случится), то найти ее будет сложнее.
— Но зачем Южному филиалу охотиться за картиной Джорджа Вашингтона?
— Их больше интересует то, что в ней спрятано.
— Не проще ли просто перебить противников? — ворчала я, следуя за Калебом по улице Вашингтона.
— Какая ты кровожадная! Не замечал за тобой раньше, — покосился на меня творец.
— Акулы плохо на меня влияют, — парировала я, а через секунду уже не могла отвести взгляда от открывшегося мне вида.
Белый дом отличался от того, каким я привыкла его видеть в нашем времени. Несомненно, здание будет еще перестраиваться, но общий стиль уже узнаваем.
— Пойдем, войдем через заднюю дверь. Президент и его окружение уже покинули здание, но рисковать все же не стоит.
— Кошмар! Я вломилась в Белый дом и собираюсь его ограбить! Такого в моем опыте еще не было.
— То ли еще будет! Пойдем. Поверь мне, наши действия всем пойдут только на пользу.
— Ну-ну, — пробормотала я и, следуя за Калебом, вошла внутрь.
Первое, что бросилось в глаза, это убранство и вот оно как раз сильно разочаровывало, особенно по сравнению с реальностью моего времени.
— Ну как тебе легендарное строение? — с задором спросил творец.
— Я ждала большего.
— Вера, я тебе удивляюсь. Это девятнадцатый век, причем самое его начало. За годы, что пройдут, не одна первая леди приложит руку к изменению здешней обстановки.
Мы остановились перед входом в Овальную комнату и Калеб, обернувшись ко мне, спросил:
— Ты когда-нибудь взламывала сейф?
— Нет, — честно ответила, начиная подозревать, что у него подобные навыки уже имеются.
— Тогда ты охраняешь вход. Обычные люди тебе не угроза, но если появится творец…
— Хорошо-хорошо! Иди, времени мало.
Кивнув, Калеб скрылся, а я осталась прислушиваться и присматриваться, насколько это было возможно, к событиям, происходящим снаружи. Вне всякого сомнения, скоро солдаты ворвутся внутрь здания.
Так и случилось. Не прошло и пяти минут, как парадные двери с грохотом отворились и в холл ворвались первые люди. Охваченные жаждой наживы и опьяненные победой, они с криками неслись вперед.
Неожиданно на моих глазах разыгралась трагедия. На верхнем этаже оказалась девушка-журналистка. В этом времени их было очень мало, они считали себя эмансипированными и боролись за свои права и место под солнцем, иногда собирая информацию и такими вот опасными методами.
— Калеб!
— Что-то случилось?
— Нужна твоя помощь.
— Мне осталось совсем немного, погоди.
— Не могу. Пока я буду ждать, они убьют ее, а перед этим сделают еще чего похуже.
— Кого ее?
— Журналистку.
— Что?!
Но я уже не слушала. Понимая, что Родригес фактически завершил нашу миссию, я неслась наверх, к той, с кем встречусь в ее будущем, когда она переедет в Россию и внесет свой вклад в ее историю. Молоденькая девушка не может сегодня умереть, не должна, и я этого не допущу.
Оказавшись в комнате, где трое схватили женщину и уже начали бесчинствовать, разрывая на ней одежду, в то время как другие солдаты наводнили первый этаж, поняла: у меня считанные минуты.
Оглушив мужчин одного за другим (когда тебя не видно, это не составляет труда), повернулась к девушке, что смотрела на меня круглыми глазами. Теперь я понимаю, почему она меня узнала спустя много лет.
— Полезай в мешок, — приказала ей.
— Что?! — выдохнула симпатичная журналистка, пятясь от меня.
Времени убеждать ее не было, тем более что в комнату ворвался злой Калеб.
— Вера, что ты делаешь? — зашипел он.
— Спасаю человека, важного для моей корпорации. Она должна жить, — безапелляционно ответила я.
— И как ты собираешься ее вынести? У нас нет такого мешка, чтобы вместил ее. А тело, плывущее по воздуху, выглядит крайне подозрительно.
— Зато подойти никто не решится. Так ты поможешь мне или я буду справляться без тебя?
— Хорошо, но мы с тобой это еще обсудим, — Калеб поджал губы и повернулся к девушке. — Мадам, я рад, что вы нас видите, но не согласитесь ли вы покинуть это здание вместе с нами?
А что я? Я знала, как трудно общаться с нашей журналисткой, поэтому, взяв со стола красивую резную статуэтку, врезала ей по затылку. Девушка упала к моим ногам.
— Это эффективнее, чем твои реверансы. На нее они не действуют.
— Я не привык бить женщин, — сухо проинформировал меня творец.
— Хватай ее и понесли!
Я выбежала вперёд, Родригес следовал за мной. Расчищать дорогу от замирающих с разинутыми ртами солдат, было несложно и уже спустя пять минут мы бегом преодолевали поле, а вместе с нами, на плече у Калеба, и бравая журналистка.
И лишь уже практически скрывшись, услышали громкий голос генерала.
— Какое еще привидение?! Я же вас предупреждал, чтобы до конца штурма ни капли в рот! Вернемся, все пойдете у меня под трибунал! За ослушание!
