Ольга Гусейнова - В плену твоих лап
— Вашего давнего врага многие зовут Одержимым, — с презрением и злостью высказал Этьен. — Последние годы совсем страх потерял и связь с реальностью. Он питерский, а вел себя здесь, как на своей территории. Ему беззакония не простили, а нас поддержали…
— Андре… Андрей Волховский — глава одного из старейших московских кланов, — наконец представил Поль нашего союзника. — Я связался с ним и договорился о прикрытии и технической поддержке.
— Ваше появление было невероятным, — восторженно выдохнула я, слушая об их приключениях. — Ну… было отчаянно и… круто, особенно вылетать из окна автомобиля на вертолетном тросе!
Захихикала Аня, еще бледненькая, но хоть цвет лица не отдает синевой. Глядя на нее, Этьен хмыкнул. Джинкс обернулся с улыбкой, по ходу дела проверяя, не потерял ли заветный рисунок, спрятанный за пазухой.
— Ребенок почти, — услышала я снисходительное замечание догнавшего нас Волховского.
— Мой цыпленочек, — с трогательной нежностью шепнул мне на ухо Поль, царапнув подбородок щетиной.
В автомобиль он сел со мной на руках и держал будто ребенка. Но вырываться или возмущаться уже не тянуло. Новый мир, мир оборотней, напугал до чертиков. Раньше в качестве страшилки служил образ Мирослава, но его поступки, упоминание об аукционе, где можно продать женщину… и ведь он точно не врал в тот момент, значит подобные гнусные вещи, угнетающие и шокирующие, существуют.
Меня с детства предупреждали о судьбе полукровок, и к старому страху добавился еще один: в этом мире, у людей и у оборотней, правит сильный. И за каждым углом могут ждать неприятности.
— Надо быть сильной, хочу научиться давать отпор, — вырвалось у меня.
— Просто будь всегда рядом, — сначала непререкаемо ответил Поль, но через минутку, глухо добавил: — Я научу тебя тому, что нужно.
Я впервые ехала в солидном кортеже с мигалками, которыми Волховский имел право пользоваться, чем удивил еще больше и добавил решимости стать сильной.
Несколько часов, пока плавно, на высокой скорости ехали по хорошей трассе, мы по большей части молчали. Каждый варился в собственном соку: терзался сомнениями, виной и разбирал ошибки. Сидевший рядом с нами Джинкс уткнулся в ультрабук и, надо полагать, работал или искал что-то.
Подмосковные красоты, увы, не воспринимались, сколько бы я не пыталась сосредоточиться. Слишком много событий и приключений оказалось для слабой полукровки за двое суток. Поэтому, перестав бороться с усталостью, я дремала, нежась в надежных объятиях Поля, ощущая крепкое мужское тело своим. Его теплое дыхание шевелило волосы на моей макушке, сердце ровно и сильно билось под ухом, щеку согревал обтягивающий широкий мускулистый торс тонкий свитер, в который я для надежности вцепилась. Выглядел мой «захват», конечно, по-детски, но зато чувствовала себя так увереннее, не опасаясь потерять пару, пока держала.
Очнувшись от резкого громкого звука, проникшего в салон, — столичный шум периодически давал о себе знать — я подняла голову и сразу же утонула в светло-голубых глазах Поля, мгновенно среагировавшего на мое движение. В них отразились нежность и волнение.
Удивительно, мне хватило всего два дня, чтобы привязаться к нему, нуждаться в его присутствии рядом, в простой физической близости. Чтобы самой себе признаться, что попала в зависимость от его тепла и запаха, окутывающего меня, и не в силах контролировать эту привязанность. Чувства, несколько пугающие неопределенностью, но когда Поль широкой ладонью ласково поглаживал мое лицо, заправляя мешавшуюся черную прядку за ухо так мягко, как родные обычно, сладко щемило в груди.
— Алиса, тебе что-нибудь надо? — он нахмурился, напрягся. — Или болит?
Любуясь его волевым мужественным лицом, я неуверенно улыбнулась, отрицательно покачала головой и подушечками пальцев обвела его чувственные губы.
— Просто именно сейчас осознала, как мне повезло, что я твоя… а ты мой, — призналась, но мгновение спустя не сдержалась и пытливо заглянула ему в глаза: — Ведь так, да?
Поль улыбнулся, губами коснулся моего лба, а потом, словно не удержавшись, начал покрывать мое лицо поцелуями, шепнув:
— Совсем скоро поймешь, что дело обстоит еще хуже, чем ты думаешь.
Одной рукой я обняла его за талию, а второй обвила шею, притягивая ближе. Отросшая за время путешествия по России щетина на его лице чуть царапала мою кожу, но ощущение понравилось.
— В каком смысле? — тоже шепотом спросила я.
— Те, кто знают Поля, совершенно обосновано считают его самым выдержанным и хладнокровным вером, — прозвучал снисходительный голос Джинкса. — Но в твоем присутствии он рычит на самых близких и родных. Где его холодный расчет и умение спокойно анализировать ситуацию? И главное — Поль начинает совершать ошибки.
— Я же не…
— Это не твоя вина, Алиса, — вер-блондин прервал меня, проигнорировав мрачный предупреждающий взгляд моей пары. — Просто данность, поиск истинной длится долго, и потому, обретая ее, мы на какое-то время дезориентируемся, настраиваясь на женщину, самку, стремимся удовлетворить ее желания и вызвать симпатию. В общем, напоминаем окружающим клинических придурков…
Поль зарычал на друга, я же, приникнув к его груди, с самоиронией призналась:
— Видимо, я тоже потеряла связь с реальностью, когда встретила свою пару. Учитывая собственные глупейшие поступки и риск, о котором даже не задумывалась, по большому счету.
Джинкс хлопнул Поля по плечу, усмехнувшись:
— Подобное редко случается. Чтобы женщины рисковали жизнью ради своих мужчин. Наша Милана, например, ринулась в смертельную схватку ради Тьери. Хотя природой заложено: самка — продолжательница рода, ее забота — потомство, а не самец. — Он заглянул мне в глаза и задумчиво предположил: — Видимо, это особенность полукровок, инстинкты развиты слабее, а эмоции более выражены. Человеческие женщины часто ради любимых мужчин идут на невероятные поступки.
— Это недостаток? — внутренне подобралась я.
— Нет, цыпленок, — в голосе Поля была улыбка. — Скорее, из-за преданной пары мне еще больше завидовать будут.
— Тогда почему «дело обстоит еще хуже», как ты сказал, Поль? — напомнила я о предупреждении. И сразу нахмурилась, испугавшись, что вдруг я не пара или чего-то не поняла? — Или я не…
Он крепко прижал меня, заставив замолчать.
— Ты моя, я твой — это навсегда! Хуже станет только из-за моей тяги к тебе. Более сильной, навязчивой, крепкой и… сумасшедшей… и, вероятно, будет напрягать тебя… в дальнейшем.
Джинкс раздраженно качнул головой:
