Лэйни Тейлор - Дни Крови и Звездного Света
— Ты какая-то необычайно гладкая, — заметила сегодня Тен, пробежав по Кару взглядом вверх-вниз, и не находя хвоста, когтей, копыт.
— Спасибо, — откликнулась Кару, погружаясь в реку, — я стараюсь.
У девушки появилось мимолетное желание, позволить потоку унести себя под воду, просто вниз по течению ручья, где она сможет стать, хотя бы на полчаса, свободной от волчицы. Последние несколько дней, Тен ходила за Кару, словно привязанная: она была ее помощницей и провожатой, надсмотрщицей и тенью.
— И что ты сделаешь, когда мне нужно будет пойти за зубами? — спросила Кару у Тьяго тем утром. — Пошлешь ее со мной?
— Тен? Нет, не Тен, — ответил он таким образом, что Кару сразу же поняла, что он имел в виду.
— Ты? Собираешься пойти со мной?
— Признаюсь, мне любопытно посмотреть на тот мир. Там должно быть нечто большее, чем эта пустыня. Ты можешь показать мне.
Он был серьезен. Желудок Кару сжался. Она-то шутила на счет Тен, а он?
— Ты не сможешь. Ты не человек, тебя увидят. И ты не умеешь летать.
«Еще ты отвратителен, я не хочу находиться рядом с тобой».
— Мы что-нибудь придумаем.
«Неужели», — подумала Кару, представляя Тьяго в «Отравленном гуляше». Его волчьи лапы лежат на гробу, он пережевывает гуляш своим беспощадным чувственным ртом. Она гадала, грохнется ли Сусанна в обморок, пораженная его красотой, как это было у нее с Акивой. Но тут же подумала: «Нет. Сьюзи увидела бы его всего насквозь».
Но в этом был и один недостаток. Сусанна ведь не смогла разглядеть, кто есть Акива на самом деле, так? Равно как и она сама. Вероятно, Кару была плохим знатоком монстров, что было весьма прискорбно, учитывая ее нынешнее положение.
— Кто ее забрал? — требовательным тоном, спросила она. Ее сердцебиение нарушилось, переходя в незначительное стаккато.
— Чего ты так беспокоишься? Это всего лишь кусок дерева.
— Это всего лишь моя безопасность.
Это должно было стать платой за чистые волосы? Как могла она спать спокойно, когда всякий мог с легкостью сюда зайти? Она и так достаточно плохо спит. Кару кольнула мысль о том, что она спокойно спала у себя в квартире, когда в нескольких шагах находился Акива, той ночью в Праге. Что такого случилось с ее инстинктами, что рядом с ним она чувствовала себя в безопасности?
— Это ведь была твоя идея? Это потому что я заперлась от тебя тогда? — даже скобы в стене были вырваны. Так что она не могла найти другую задвижку, чтобы поставить ее на место. — Ты хочешь, чтобы кто-нибудь убил меня, когда я сплю?
— Успокойся Кару, — сказала Тен. — Никто не хочет убивать...
— О, в самом деле, никто не хочет или никто не станет?
Неужели она ожидала, что Тен подсластит горькую пилюлю?
— Хорошо. Никто не станет, — сдалась волчица, — ты находишься под защитой Белого Волка. А это лучше любого деревянного куска. А теперь пошли. Давай возвращаться к работе. Еще надо закончить с Эмилион, и Гвита идет сегодня вечером к яме.
Это что такое было? Предполагалось, что она должна была покорно вернуться в свою комнату и продолжить работу над списком воскрешения, предоставленным Волком? Черта с два. Кару повернулась к лестнице, но дорогу ей загородила Тен, так что она вошла в комнату и направилась к открытому окну. «Если Тьяго хочет, чтобы за ней присматривали, — подумала она, — ему следовало бы поручить это тем шпионам, которые могут летать».
Тен поняла, что Кару собирается сделать и успела только сказать: «Кару...», — когда та сделала шаг наружу и уже парила там некоторое время, которого оказалось достаточно, чтобы бросить на Тен дерзкий взгляд. А потом упала. Мгновенно. Громкий свист воздуха и Кару резко остановилась, приземлившись в последнюю секунду, пролетев четыре этажа.
«Ой». Приземление вышло слишком внезапным. Подошвы ее ног ныли, но это несомненно выглядело эффектно. Тен высунула голову из окна, и Кару испытала внезапное желание дать ей щелбан (по-британски, что было намного круче, чем в американском варианте — одним пальцем), и это было забавно. «Поменьше человеческого», — сказала она себе и направилась искать Волка.
Он, вероятно, был в караулке, полуразрушенном сооружении, где держал совет со своими военачальниками, рисуя карты на земле, потом стирая их напрочь, расхаживая, рассуждая, планируя. Кару пошла в этом направлении, не замедляя шаг, пройдя мимо Гвиты, который коротко ей кивнул. «Полагаю, мы встретимся чуть позже», — подумала Кару с сожалением. Не то, чтобы Гвита был добр к ней, но он не был и жесток (он, вообще, никак к ней не относился) и было не очень приятно ходить рядом, зная, что в течение нескольких часов ему перережут глотку. Такая расточительность относительно мастерства Бримстоуна.
Не ее это призвание.
Кару прошла мимо одежды, сохнувшей на стене, и девушке пришло на ум, что это место становилось обитаемым и обжитым — благодаря ей. За последние несколько дней она создала девять солдат, эта скорость была обусловлена помощью Тен, но, черт побери, ее руки были сплошным мессивом, и, казалось, что повсюду кипит жизнь. Она слышала молот Эйджира и видела дымок, поднимавшийся из кузницы. Слышался запах кипящего кускуса. Почти неуловимое дуновение неприятного запаха от подпорки, на которую мочились солдаты, когда им было лень дойти до крепости (или долететь до нее).
«Вам даровали крылья, используйте их, чтобы писать подальше, пожалуйста. Спасибо!»
Звуки ссоры, взрыв смеха, а со двора — звон только что выкованных клинков в только что сотворенных руках, ее потусторонние творения получили свои тела, крылья и все остальное. Она приостановилась под аркой, чтобы осмотреться и сразу увидела Зири. Он был с Искандером, ее самым грандиозным чудовищем на сегодняшний день, и Зири выглядел по сравнению с ним просто ничтожным.
Иксандер всегда был огромным — он был из рода Акко, одного из самых больших племен, составлявших основу армии. Но сейчас он был весом с гризли, наверное, футов десять, коренастый, с бивнями — все, как хотел Тьяго. Его крылья были такими же огромными, как и у штормовиков. Мышцы, поддерживающие крылья, делали его спину просто огромной. Его тело было топорным, лишенным элегантности, о чем Кару очень сожалела. Во время краткого соприкосновения с его душой, она была поражена его... сладостью, которую встретишь лишь на лугах.
Чувство от соприкосновения с душами было синестетическим*: звук или цвет, вспышки видений или ощущений, а душа Иксандера была, словно луг. Солнечные зайчики, новое цветение и тишина — все это так разительно не соответствовало огромной звериной туше, в которой он предстал сейчас.
Зири рванул в небо, грациозно и бесшумно, и поманил Иксандера за собой, у него не получилось ни того, ни другого. От взмаха его крыльев в воздухе поднялась такая пыль, что она долетела через двор даже до Кару. В воздухе эта пара приступила к тренировкам боевых позиций, и Кару поняла, что следит скорее не за Иксандером, а за Зири. Словно она забыла свое оскорбление, свое предназначение и вернулась обратно на несколько лет назад, в Кирин.
