Соловей и кукушка - Анастасия Разумовская
На вдове дона Тимотео де Эстэвэса.
Но это было потом, а десять лет назад… Я постаралась восстановить все эти события в памяти. Помню, что ужасно расстраивалась, покидая наш милый уютный особняк в столице. Домик с патио — внутренним садиком. Там был маленький фонтанчик в виде родника, бегущего по камням. Я очень плакала и упрашивала маму остаться. Я любила и фонтан, и кусты олеандра вокруг него…
Король с сыновьями приехал в апреле, когда сады цвели, и на яблонях, сливах и персиковых деревьях завязывались зелёные плоды. Полгода спустя…
Полгода.
Я начала внимательнее перечитывать светскую хронику, начиная с сентября. Конечно, весь первый месяц осени тысяча восемьсот девяносто третьего года пестрел сообщениями о выражении горя то одним из монархов соседнего государства, то другим, то кем-то из иных официальных лиц. Траурные мероприятия. Потом маленькая колонка, сообщающая о назначении нового главного инженера. И… Да! Это то, что я искала!
Двадцать третье сентября: «Его высочество принц Криштиан, удручённый горем, отбыл на курорты Южной Ингварии. Надеемся, это поправит пошатнувшееся здоровье обожаемого всей Лузитанией принца».
И всё.
Я снова вспомнила грустного пухлячка с соломенными волосами. Он был бледен тогда… Какие курорты Южной Ингварии, помилуйте? Да оттуда он вернулся бы загорелым и румяным здоровяком!
Я правильно понимаю, что Криштиана через четыре дня после смерти матери направили в дом умалишённых? Нет, я, конечно, допускаю, что неожиданная смерть матери могла повлиять на душевное состояние ребёнка. Но четыре дня! Королевского сына! Не пригласить лекаря, не попытаться вылечить в домашних условиях, в окружении любящей семьи, а… Такое чувство, как будто его просто срочно спихнули.
Сентябрь плюс полгода… Апрель? Я видела Криштиана, показавшегося мне тогда букой, буквально сразу после его возвращения из сумасшедшего дома? Интересно…
«Я не смог тебя спасти… Я никого не смог спасти…». О чём он вчера говорил?
Пожалуй, с меня довольно. Ещё немного, и мне самой понадобится дом для умалишённых. Я осторожно сложила газету с фотографией королевы Арабэллы Луизы и, оглядевшись, по-воровски быстро запихнула её в ридикюль. Что-то смущало меня во внешности августейшей особы, но я никак не могла понять — что.
Я посмотрела на часики, украшавшие мою левую руку. До встречи с Сандрой еще три часа. Отлично! Значит, я успеваю встретиться с Лианором. Ух, сколько ж у меня вопросов появилось к сеньору капитану!
Оставив стопки раскрытых газет служителям библиотечных муз, я направилась к выходу. Вышла на ступеньки и прищурилась от яркого света. Был погожий осенний день, и каштаны горели золотом. Улицу капитана Баретто, старинную, узкую, извилистую, полную каменных домов века пятнадцатого, не покрывал асфальт. Старинный синеватый булыжник глянцево блестел лужами. Сандра подробно объяснила как пройти до нужного мне кафе, в котором мы должны будем встретиться, а, значит, и до улицы Вольных капитанов, поэтому мне не нужно было у кого-то спрашивать дорогу.
Я шла и брезгливо разглядывала руки. Надо будет завести такую же привычку, как у сеньора Диаманто: брать с собой несколько перчаток. От перебирания множества газетных страниц тонкая белая ткань покрылась серым налётом. Больше всего на свете мне хотелось выбросить эту пакость, но — нельзя. Мало того, что ходить без перчаток приличной девушке вообще не пристало, так пастель под моими ногтями ещё и слишком активно свидетельствовала об утреннем вдохновении. Девушка-художница, ужасно, не правда ли?
Я вдруг подумала, что напрасно так легко поверила Сандре, что Криштиан отправился именно кутить. Не докладывал же он об этом младшей сестричке? Как бы это было?
«Доброе утро, Криштиан. Ты куда собрался в первое брачное утро, мой омерзительный брат?» — «Доброе утро, сестричка. Поехал в бордель. Будут друзья и… и дамы с вуалетками»
Я захихикала.
Но даже если так. Моя картина в любом случае не должна пострадать — она гениальна! Какая разница, кто послужил натурой для шедевра? Да! Она — совершенна, как только может быть совершенно полотно художника, ограниченное размером листа и несовершенством красок…
Невольно улыбаясь, я подхватила подол и закружилась от счастья.
Я — гениальный художник! Я создам свою школу! У меня будет персональная выставка, только моя! Критики обрушат на меня шквал ругани, громя в пух и прах так же, как лет тридцать назад разносили всё тех же добрых дядек импрессионистов. Но юные художники непременно зажгутся и начнут подражать новаторскому искусству…
Да, так и будет!
С такими мыслями и со счастливой улыбкой на лице я оказалась у голубого домика с химерами. Позвонила в звонок, вспомнила, что снова без вуалетки и звонко рассмеялась.
— Добрый день, донья Ирэна, — тепло улыбнулась мне сеньора Альбертина. На этот раз домовладелица была в платье, изящно сочетавшем нежно-лазурный, насыщенно-синий и белый цвета. Какая же она, однако, модница! — Проходите.
И в самых радостных ожиданиях я поднялась по лестнице в знакомую гостиную.
Глава 16
Никому никогда не верьте
В гостиной по-прежнему было сумрачно, несмотря на разгар дня. Плотные шторы почти закрывали окна. Сеньора Альбертина прошла со мной и встала у дверей.
— Сеньор Лианор сейчас гуляет с Брианой, придётся подождать. Может, кофе? — и, подумав, добавила: — Бриана — это сеттер.
Я едва не рассмеялась. По-видимому, сеньора домовладелица решила, что я — нечто вроде невесты Диаманто, поэтому, на случай моей ревности, внесла коррективу в информацию. Интересно, а что будет, когда она узнает, что я — принцесса Лузитании?
Принцесса! Ну надо же. Прямо сказка про Золушку: мачеха есть, вредная сестричка в наличии. Дочь простого инженера выходит замуж за прекрасного во всех смыслах принца. Главного инженера. Бывшего, но всё-таки… Вот только всё не так просто в этой сказке. Ох, совсем не просто…
— Спасибо. Я уже напилась кофе. С вашего разрешения, я просто посижу.
Хозяйка кивнула и вышла, а я стала ходить по гостиной и разглядывать её. Здесь было комфортно и чисто, но помещение напоминало скорее зал в гостинице, чем частное жильё. На журнальном столике я вдруг заметила свежую газету. Развернула. Так и есть: экстренный выпуск, а на главной странице — улыбающийся Криштиан и я, державшая его под ручку. Благо мою панику скрыла довольно густая тафта. На развороте — ещё одна наша фотография. На этот раз фата откинута с моего лица, и только слепой бы не заметил, как настороженно я смотрю в камеру.
Я мельком прочитала статью. Ничего об инциденте в храме. Если не считать строчки: «молодой принц, как обычно, не смог обойтись без забавного розыгрыша, но…». И эта-то строчка была подчёркнута тонким грифельным карандашом.
Итак, Лианор всё же не потерял интерес к моей особе и педантично отслеживает то, что касается меня? Или нет?
Я обошла гостиную ещё раз и вдруг увидела невысокую дверь, замаскированную под шкаф с ложными книгами. Конечно, я тотчас открыла её, проскользнула внутрь и снова затворила за собой.
Это оказался кабинет капитана.
Стол с электрической лампой в зелёном абажуре. Телефонный аппарат. Кресло, в котором, при необходимости, можно было бы и вздремнуть. Тяжёлое, кожаное, словно надутое. Бюро со множеством ящичков, на каждом из которых значилась буква алфавита. И стены…
На одной из них — огромная карта Дэльории, вся размеченная цветными карандашами, разрисованная линиями. Местами в неё воткнуты булавки с цветными флажками. Красными, синими, зелёными, чёрными. На каждом флажке — короткая дата. Город поделён на границы синим карандашом.
На противоположной — карта Лузитании. Тут пометок намного меньше. И всё же они тоже есть.
К стене над столом приколоты вырезки из газет и фотографии. По центру — королева Арабэлла Луиза. Фото из той же газеты, которую только что украла я. Вокруг расположились король, принцы, принцесса, родственники и другие, не знакомые мне личности. И среди них — я.
Моя фотография с откинутой фатой и взглядом пойманного оленёнка. Эдакая смесь страха и надежды на чудо. Все фотографии соединены нитками, словно паутиной, и наибольшее количество ведёт к королю и принцам. Очень много кратких вырезок из газет. С кутежами Криштиана, с победами и наградами Ролдао. На каждой — аккуратно проставлена дата и набор букв, явно шифрующий какой-то тайный
