Хранитель для банши - Анастасия Качиньская

Его глаза следили за каждым моим жестом, словно пытались разгадать мои намерения. В них было что-то, что притягивало и пугало одновременно. Я чувствовала, как его взгляд прожигает меня насквозь, заставляя сердце биться в ускоренном ритме.

— Прикройся! — с некой желчью бросил Хранитель.

Я не послушалась, всем своим видом выражая врождённое упрямство.

— Слушаюсь, — произнесла я, но сделала кое-что другое. Перед глазами потемнело, когда я направила пальцы за свою спину, чтобы расстегнуть застёжку.

Я едва осознавала, что делала. Как будто в голове осталась только одна мысль — увидеть, как он отреагирует. Пусть хотя бы на мгновение перестанет скрываться за своей холодной маской. Мои пальцы замерли на застёжке, не трогая ее, потому что я заметила, как взгляд Хранителя скользнул вниз, задержавшись на моей шее и груди. Этот короткий миг был почти незаметным, но для меня он показался вечностью. В нём было что-то настолько притягательное, что я почувствовала, как внутри всё сжимается от странного, почти болезненного ожидания.

— Ты действительно не чувствуешь ничего? — снова прошептала я. Голос дрожал от едва сдерживаемого волнения. Дыхание стало неровным, в голове путались мысли, и я не могла понять, чего именно хочу добиться.

И вот, когда я практически точно решила расстегнуть бюстгальтер, его рука вдруг резко метнулась к моему запястью. Мужчина поймал мою ладонь с неожиданной силой, и я ощутила, как его пальцы сжали моё запястье, останавливая все запретные действия. Я замерла. Вся комната, казалось, исчезла. Остались только мы двое, его крепкая хватка и глаза, в которых мелькало нечто тёмное и загадочное. Хранитель был так близко, что я могла почувствовать его дыхание на своей коже. Вместо того, чтобы отпустить, он держал меня, не давая продолжить спектакль.

— Хватит, — его голос был низким, но в нём прозвучала такая твёрдость, что я невольно вздрогнула.

— Ты боишься? — спросила я, зная, что это неправда, но всё равно надеялась вызвать хоть какую-то реакцию.

Моё сердце колотилось, как у пойманного в ловушку зверька. Я искала ответ в его глазах, пытаясь понять, что он на самом деле чувствует. Глаза мужчины стали ещё темнее, как будто в них разливалась ночь.

— Я боюсь не того, что ты думаешь, — в его голосе звучало что-то такое, от чего по коже побежали мурашки. — Боюсь того, что ты можешь сделать с самой собой, если продолжишь в том же духе.

Рука всё ещё держала моё запястье, но пальцы немного ослабли хватку, как будто предлагали мне выбор — отступить или продолжить. Но я не могла отступить, даже если бы хотела. Я уже зашла слишком далеко. Хотела прорваться сквозь броню и узнать, что скрывается за этой холодной маской. И чем больше он сопротивлялся, тем сильнее становилось моё желание.

Но вместо того, чтобы поддаться или уйти, Хранитель сделал то, чего я меньше всего ожидала. Он отпустил мою руку, и отступил назад, оставив меня стоять полуголой, с дрожащими руками и разрывающимся сердцем.

— У тебя не получится испытать меня, Вивиана, — мужской голос был тихим, и в нём звучало такое спокойствие, что сбивало с толку. Я не знала, что сказать. Его лицо снова стало бесстрастным, как будто ничего не произошло.

— Я не поддамся на твои провокации. Никогда.

Эти слова эхом отозвались во мне, оставив за собой чувство разочарования и пустоты. Я теряла контроль над ситуацией, и это пугало меня.

— Переодевайся в пижаму, — его взгляд стал мягче, почти сочувствующим, и в этот момент я ощутила, как напряжение между нами слегка ослабло.

Игра подошла к концу. Я больше не могла тянуть за собой эту провокацию.

Хранитель дал понять, что не позволит зайти дальше, чем необходимо, и в этом был его последний акт защиты.

Я стояла в растерянности, всё ещё ощущая тепло его рук на своём запястье, хотя мужчина уже давно отпустил меня. В голове царил хаос, мысли путались, и я не знала, как поступить дальше. Он отступил, сделав несколько шагов назад, в попытке вернуть между нами ту невидимую дистанцию, которую я так настойчиво пыталась преодолеть. Осторожный, холодный мужчина.

— Я больше повторять не буду: это единственный раз, когда ты так поступила.

— Я не пыталась заставить тебя… — начала я, но он поднял руку, прерывая меня.

— Нет, именно это ты и пыталась сделать, — его слова были безжалостно точны. — Надеюсь, поняла в итоге, что я ни за что не перейду черту дозволенного.

Я замерла, осознавая, что Хранитель прав. Он был чем-то большим, чем просто мужчина из клуба. Но я продолжала вести себя как капризный ребёнок, стремящийся заполучить понравившуюся игрушку.

— Значит, ты никогда не позволишь себе… — начала я, но осеклась, не зная, как закончить вопрос.

Он посмотрел на меня с грустью в глазах, которая отразилась где-то глубоко внутри меня.

— Ты не понимаешь, что яужепозволил себе слишком многое, раз разрешил тебе приблизиться настолько близко.

Голос Хранителя был тихим, почти неразличимым.

— Почему? — мои слова прозвучали жалобно, и я почувствовала, как в горле застрял комок. — Почему ты не можешь позволить себе быть человеком?

Мужчина сделал шаг ко мне, снова сокращая расстояние между нами. Его рука потянулась, но он не прикоснулся ко мне, как будто боялся, что любое прикосновение разрушит хрупкий баланс, который так старательно поддерживался.

— Потому что яужене человек.

Глава 9

В жизни Хранителя было больше страданий, чем я себе представляла. Я почувствовала себя мелкой и эгоистичной. Все мои попытки сблизиться с ним — всё это было лишь отражением собственной неопытности и незрелости.

— Прости… — прошептала я, опуская глаза, не в силах выдерживать его взгляд.

Но мужчина снова приблизился ко мне и обхватил цепкими пальцами мой подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

Глаза цвета молочного шоколада.

— Я не хочу, чтобы ты извинялась, — произнёс он тихо. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, что есть вещи, которые мы не можем изменить, как бы сильно ни пытались. И есть люди, которых мы должны защищать, даже если это означает держать их на расстоянии.

Я не знала, что ответить. Ощутила, как слёзы подступают к глазам. Но я не хотела плакать. Я не желала, чтобы он видел моё разочарование и боль. Сейчас я ощущала себя распутной и грязной.

— Я слишком давил на тебя. Ты всего лишь маленькая девочка, выросшая в человеческом мире. Я не могу винить тебя за это, — его голос был полон нежности, которая почти разбила мне сердце.

Хранитель отпустил мое лицо,