Седая целительница - Зарина Солнцева
А пока ушки наострю, да послушаю, как воевода выкручиваться будет. Впрочем, Вацлав решил его дожать.
— Да и потом, княжьим указом полк расформировали, часть баб ты по домам отправил, а нескольких оставил. С чего это?
Воевода замямлил, как нашкодевший ребенок.
— Так это… Мест в телегах не было. Вернулся бы Кузьма, и этих бы отправил.
— Вот оно как… — хмыкнул Вацлав и, судя по скрипу половиц, встал на ноги. — Так вчера телега в близжайшее селение уходила, чего никого из баб не посадил?
Тишина. Я слышу шумное дыхание воеводы, как он мелко начинает дрожать от страха. Мне мерещится тухлый запах вранья вперемешку с горечью страха.
— Так… — заикается он. — Провизию отсылали в тыл. И… Не князь ты мне, что помыкать мною, слыхал? Я тебя, волкодак, не боюсь!
Внезапно разбушевался в смелости мужчина. Хотя голос дрожал.
— А зря. — спокойно заметил Вацлав. — Таких, как я, бояться стоит, целее будешь.
— Да ты, щенок⁈ — рявкнул в панике воевода и уже было собрался уйти, судя по стуку каблуков, как неожиданно завибрировала грудь за моей спиной.
— Воевода.
Голос Горана звучал спросонья хрипло, слегка лениво, и все же мы все уловили суровость его слов. Стук каблуков прекратился. Я замерла на месте, боясь шелохнуться. А Горан неспешно приподнялся с ложа. Только сейчас я заметила, что он был нагишом. Сердце сделало кульбит в груди, я непроизвольно зажмурилась, напоследок успев словить довольную ухмылку мужчины.
Да, я видела голых мужиков, стрелы попадали в разные места их тел. И ухаживала за ними. Но одно дело, когда он полудохлый, едва ли шевелится. И совершенно другое, когда упругая кожа обтягивает канаты вен на руках и ногах и твердую плоть, а мужское достоинство вводит в краску.
Одним махом стянув простынь с лежака, Горан обмотал ею свои бедра и, аккуратно отведя в сторону шторку, дабы не раскрыть меня нежеланному гостю, вышел к воеводе.
— Альфа, нарезвился с девкой?
С ядом плюнул воевода, о чем тут же пожалел. Голос Горана был холоднее вершины гор.
— Да, чудо как хороша. Вымотала меня молодка. Зарю проспал. От твоего ора и проснулся, жутко злым и недовольным. Чего застыл, воевода? Присядь, — раздался тихий треск половиц, будто кто-то одновременно шагнул. Кажется, один вперед, а второй попятился назад. — Расскажи, чего пожаловал? Какая муха тебя укусила? Да говори потише, молодку мне не разбуди, пускай спит, ей силы к ночи пригодятся.
Пунцовый свет окрасил меня до пяточек. Зачем он так говорит? Ладно воеводе не ведомо, что я здесь. А Вацлав со своим нюхом сразу просек. Зачем позорит? Ведь не было у нас ничего! Или он во сне со мной что учудил?
Да нет же, боли не чую, да и всё вроде в порядке. Двинулась слегка в сторону, глянула под собой, крови нет.
— Говорю, что волки твои совсем совесть утеряли! — храбрился воевода на слове. — Тырят девок! Я князю пожалуюсь!
Я думала, Горан сейчас ощетиниться. Рявкнет. Зарычит на него, обещая разорвать на маленькие лоскуты. Но он лишь по-доброму фыркнул.
— Разберусь, воевода. Не серчай. Плох я еще, в себя приду. И сразу им хвосты накручу.
Горький запах страха медленно начал рассеиваться. Насыщая воздух гонором и хитростью.
— Плох, говоришь, значит? — задумчиво проговорил воевода, куда тверже. — Тогда приходи в себя, Горан. Тревожить не стану. А псов своих придержи, а то мои солдатики им мигом шкуры спустят. Бывай, волк.
С нескрываемым удовольствием фыркнул последние воевода и, четко цокая каблуками, покинул шатер.
— Почему ему сразу хребет не сломал?
Спросил Вацлав с тихим негодованием. Раздался шум воды, видимо, Горан умывался, и его ленивое.
— Назару нужна показательная порка. Чтобы другим неповадно было.
— Надеюсь, казнь этого слизня будет стоящей. Я слишком долго его терпел.
Кровожадность Вацлава поражала.
— Спокойно, брат. Всё будет. Да и потом, мы свою выгоду извлекли. Смотри, чтобы всё прошло гладко. А топор на этот раз оставим Назару.
Притаившись мышкой под покрывалом, я вслушивалась в их разговор и молилась про себя, чтобы Горан на время забыл обо мне. Но боги остались глухи. Я различала его тихие шаги, что приближались ко мне.
— Чего спряталась, лебедышка моя? — тихо прозвучал его голос прямо надо мной. Одним махом сорвав мою последнюю защиту, Горан уперся руками поверх моих плеч. — С добрым утром, тебя, девица. Чего изволишь покушать: зайчатину аль куропатку?
Я слегка поморщилась от его тона. Игриво-властного. И тихо шепнула интересующий меня вопрос.
— Долго меня здесь держать будешь?
— А тебя скука одолела? — приподнял он смолинную бровь. — Непорядок.
Цокнул языком и опустился коленом промеж моих ног, заставив их слегка раздвинуть. Ой, а вот это уже не к добру.
— Плохо я, значит, тебя развлекаю.
Он нагнулся ниже, губами проведя по виску, и я дернулась в сторону.
— Горан, не надо! Не трожь, у меня жених есть!
С языка слетела, как воробышек, уже не вернуть. Да только волкодлак застыл надо мной, красивые черты лица посуровели. И он вмиг помрачнел, словно грозовая туча.
— Жених, говоришь…
Шепнул ядовито и резко встал с меня. Я вмиг задышала полной грудью и облегченно закатила глаза. Ну вот, а всего-то надо было это сказать.
— Ну ничего, с войны вернется, найдет себе другую.
Спокойно молвил Горан, стянув простынь, тем самым бесстыдно обнажив подтянутый зад. И принялся надевать штаны. Я от услышанного подпрыгнула, словно ужаленная пчелой.
— Ты чего говоришь? Обещана я ему, слышишь?
Аж вперед подалась, дабы донести до него свои слова, оттого и нос к носу мы оказались, когда он резко развернулся.
— Ты мне обещана богами! — сказал как отрезал он. — А людское слово против божьего — ничто!
Мои уста онемели от услышанного, а вот мужские губы потянулись вперед. Присосавшись к моему рту, Горан жестоко меня целовал. Он властвовал в моем рту, словно захватчик. Оттянул нижнюю губу и пососал, словно младенец. А потом языком прошелся по небу и моему язычку.
От напора волкодака, раньше не целованная, я просто замерла. И лишь мгновение спустя уперла руки в стальной живот, пытаясь оттолкнуть воина.
Но он не шелохнулся с места. Лишь когда вдоволь насладился моими устами, отпустил. Тяжело задышав, я мигом отползла задом назад, насколько было возможно.
Жар забурлил в животе, а страх — в груди. Что он со мной творит-то⁈
Крепкая грудь тяжело вздымалась, прогоняя воздух через легкие
