Две жизни для волчицы - Миранда Грин
Едва дверь закрылась, я сползла обратно на сиденье. Надо что-то решать. Так не может дольше продолжаться, я просто не вытяну.
8.5
Одеяло душило, но без него становилось смертельно холодно, как тогда, в реке, или в сугробе в последние минуты. Разум, неспособный справиться с нагрузкой эмоциональной, от заключения, только подливал масла в огонь, подкидывая картинки из прошлого, смешивая с реальными ощущениями. Не выдержав, я села на краю кровати, подтягивая ноги к груди. Бесит.
За окном, в желтоватом свете фонарей, скользят тени, охраняющие смертинский участок, что тоже не прибавляет хорошего настроения. Некоторые из них замирают перед окном, словно заглядывая в него, рассматривая меня, так что я наощупь нахожу кнопку ночника. Мягкий свет наполняет комнату, делая зрелище за окном менее четким. Спать не хочется вообще, я выспалась, такое чувство, на полжизни вперед. Зато, когда меня все-таки подотпустил всплеск эмоций, захотелось есть. Встаю, чуть пошатываясь — перед глазами при этом редкий зимний лес, совсем непохожий на тот, что за окном — и дохожу до кресла. Смертин все-таки притащил мне тарелку с едой, в надежде, что я прерву свою голодовку. Все уже остыло, но хуже от этого не стало.
По ногам проходится сквозняк, и это странно, потому что дверь прилегает к косяку довольно плотно, очень туго ходит, на самом деле, и такой поток — это что-то неправильно. Закидываю в себя последний кусочек остывшего мяса и подхожу к двери.
Она открыта?
Не веря своему счастью принимаюсь одеваться как можно быстрее и тише. Главное — выбраться из дома, а там уж я убегу. У меня получается спуститься по лестнице — дом стоит на склоне холма, поэтому этажность у него весьма условная — и буквально слышу, как над ухом кричит птица обломинго. Смертина сидит в гостиной, рассматривая падающий за окном снег. Я бы даже могла назвать эту картину живописной, если бы на его месте был Влад. Или тот же Эльхар. Вот только это не они.
— Дверь заперта, — едва слышно произносит он, показывая ключ. — Я решил, что по дому ты ходить можешь, так что не стал запирать твою спальню.
— Что помешает мне выбить окно, когда ты уедешь? — падаю в кресло, все еще едва заметно ежась.
Смертин, даже не оборачиваясь на камин, поводит рукой, заставляя тот зажечься. Воздух в комнате становится более приятным, так что я даже спускаю ноги на пол. Ситуация максимально дурацкая и неловкая. Возможно, не знай я, что меня ищут, я бы очень скоро постаралась бы смириться с происходящим, просто чтобы сэкономить силы. Вот только меня никто просто так тут не оставит, да и мне есть, зачем возвращаться во внешний мир.
— При попытке залезть в окно или вылезти через него, запускается защита. У меня было много времени, чтобы разобраться с теми крохами магии, что достались оборотням, но и их хватит. Ты не хочешь испытывать этого на себе. Кофе будешь?
— Буду, — если он думает, что я буду гордо воротить нос, то ошибается. — Две ложки сахара. И со сливками.
Мужчина устало улыбается. Вот далось тебе мое прошлое воплощение, а? Ведь можешь быть нормальным, а не мерзотным преподом с универа и не тварью из древних времен. Может, найти ему кого? Ну, чтобы он переключился, все дела…
Я, на первый взгляд совершенно бездумно, пялилась в пространство, размышляя на эту тему и одновременно наблюдая за руками Смертина, который переставил электрическую кофеварку на стол и под моим контролем принялся за готовку. Надо же, даже разлил на две чашки поровну, насыпая и себе сахар. Моя паранойя настолько очевидна?
— Да, в этом вопросе ты настолько предсказуема.
— Вот умеешь же быть нормальным, а? Так почему сначала вел себя как мудак?
— Ты сама вежливость, — Смертин отхлебнул, морщась.
Точно, он же на дух сладкое не переносит, его стакан с кофе вечно пах чистым напитком, даже без молока. Там концентрация из разряда «как еще мотор не встал». В другое время жест я бы даже оценила.
А вообще мне не нравится, что я начинаю к нему какой-то симпатией проникаться. Это что за стокгольмский, мать его, синдром? Белова, соберись! Ты сейчас еще умудришься очароваться и на шею к нему сама прыгнешь! Я, конечно, понимаю, что это защитный механизм, что моя психика пытается сделать так, чтобы я не двинулась умом, но все-таки…
Я принюхалась к своей порции и, не найдя ничего подозрительного, осторожно отпила. Должна признать, вкусно. Смертин рассматривал меня красноватыми глазами поверх чашки, так что пришлось срочно искать себе что-то достаточно интересное, лишь бы не смотреть на него и не слишком думать о том, как он меня разглядывает, не думать об ощущениях от этого взгляда. Я только потом подумала, что вид у мужчины слишком благостный, не то какой-то смирившийся, не то постигший дзен. Или он нашел какое-то решение, которое его полностью устраивает.
— Ты ведь понимаешь, что вечно все это, — я взмахнула рукой, обводя себя и комнату вокруг, — продолжаться не будет?
Вид у Смертина стал счастливо-нездоровый. Последнего было совсем немного, но уже ощутимо. Эта небольшая примесь не давала мне успокоиться и заставляла нервно елозить на своем месте. Вот только просчитать я даже не пыталась, бесполезная затея.
— В любому случае ты будешь со мной до самой смерти.
Лишь сейчас я заметила, что свой кофе он допил и теперь что-то рассматривает на дне чашки, словно… На гуще гадает? Потом и вовсе перевернул чашку на блюдце, отодвигая эту конструкцию от себя. Отвратительная удушающая тишина в доме еще сильнее начала давить на нервы. Надо отвлечься.
Я сосредоточилась на ощущениях от мягкой ткани, которой было обито кресло. Неяркий цвет, приятная фактура. По крайней мере, все это не перегружало восприятия, оборотни, как я заметила, вообще стремились к минимализму в интерьере, избыток деталей очень перегружал. Зато вещь, в которой никто и никогда не скупился — физический комфорт. Я про тактильные ощущения от мебели и одежды, вкус и качество еды, придирчивость к запахам. То, что я была сладкоежкой, для перевертышей большая редкость, почти извращение.
— Тебе что-то нужно в городе? Я планирую уехать на несколько дней, дом будет в твоем распоряжении.
— Не боишься оставлять меня без присмотра? — возможно, я зря постоянно напоминаю ему о своем желании сбежать, но он слишком расслабился, и меня это раздражает.
— Нет. Тем более, что ты не будешь
