Ни конному, ни пешему... - Надежда Костина
После шумной суеты и хохота, застольных песен и звона шаблюк во дворе, — тишина давила. Позже она привыкнет — не впервой. Отец редко задерживался дома надолго. Он уезжал, оставляя дочь на попечении слуг и нянек.
А сейчас?!
Сейчас все изменилось…
Ядвига поставила свечу на подоконник. Тусклый огонек высветил морозные узоры на мутном стекле. Льдинки заискрились золотистыми всполохами, побежали вверх тонкими лепестками диковинных цветов. Красиво. Панночка зябко поежилась, плотнее запахнулась в теплый платок.
— Лешко, — позвала шепотом. Где ж этот поганец подевался?!
Не иначе до сих пор от помывки прячется. Днём жалостливые бабы нагрели воды — надумали отмыть бедную сиротинушку. Лешек недоверчиво покосился на бадью с мылом, и потребовал сперва пирогов, потом молока с творогом, меда, квашеной капусты, соленых грибов, варёных яиц… Кухарки только успевали миски с горшками подносить! А лешачек в раж вошел и до копченостей с колбасами добрался. Строгая тетка Олена, подперев пухлую щеку, любовалась, как негодяй пластает ножом лучшую хозяйскую ветчину и заедает кровянкой с чесноком и зелёным луком.
Лук Ядвига берегла для Юстины и строго-настрого запрещала щипать свежую зеленушку даже любимому брату. А этот проглот жрал все подряд! И куда в него столько лезет?! Ядвига от злости аж побелела, увидев, что на кухне творится — стол заставлен тарелками и горшками, слуги вокруг на вытяжку, ждут указаний, а Лешек ногами босыми дрыгает, урчит, как кот, и окорок доедает.
От крепкого тычка в бок лесной обжора чуть с лавки не слетел.
— Ты здурел! — рявкнула на приятеля Ядвига. — А ну вон отсюда! А вы что стоите?! — крикнула кухаркам, — идите, делом займитесь! Думаете, отец уехал, можно баклуши бить!
Бабы словно ото сна очнулись, заозирались удивлённо, заохали…
Лешек, не будь дурак, сбежал под шумок. Ганька по всему дому искала негодника. Не нашла. Старуха, что на кухне ошивалась, только усмехалась — мол, брось, девка, мой внучек дикий. Ему главное — брюхо набить. Проголодается — вернётся. Уж больно смачно кормите. И не замечали слуги ни раскосых нелюдских глаз, ни костяных амулетов в длинных седых косах…
Вот же принес черт этих двоих! И чего старухе в их доме понадобилось?! Не ко времени. Особенно сейчас, когда отец с братом уехали, Юська на сносях, а Ядвига впервые в ответе за людей и поместье.
Раньше, оно как было — хозяйство Юстина вела. И хорошо вела, крепко. Теперь сестрицу не тревожат, берегут. С любой бедой к панянке идут. Сложно это, хлопотно…
Ядвига за целый день с ведьмой и парой слов не перекинулась. Старуха долго сидела на кухне в окружении любопытных хлопов, травки заваривала, кажись, лечила кого-то; потом Юська позвала «бабушку» к себе. Чего уж там ведьма беременной бабе наплела, только Юстина после того разговора стала на диво спокойная, тихо улыбалась каким-то своим мыслям, и перестала твердить, что не переживет роды.
Ядвига сердито сжала кулаки, вспоминая, как она заскочила на конюшню проведать Зорянку, угостить соленой горбушкой.
Зашла и замерла в дверях.
Хромой Густав, вечно хмурый и необщительный мужик, который за коней голову оторвёт, с горящими глазами рассказывал жуткой старухе про своих «диточОк».
Яга слушала внимательно, кивала, что-то негромко отвечала завзятому конюху, потом по-свойски зашла в стойло к Зорянке. Та застыла, нервно прижала уши. Ядвига напряглась — ну как взбрыкнет конячка! Норов у нее был под стать хозяйскому. А старуха, обхватив ладонями лошадиную морду, прижалась лбом к бархатной теплой шерстке и заговорила тихо-тихо.
…беззвучный шепот мертвого наречия, напрочь забытого даже там…в бескрайних степях. Дрожала земля под копытами бесчисленных скакунов. Черный дым пожарищ заволок небо над гибнущим миром. Тысячи стрел, выпущенных на полном скаку, поглотили пылающее солнце…
Яга замолчала, крепко поцеловала в лоб притихшую кобылку, грустно потрепала по крутой шее. Зорянка негромко заржала, словно прощаясь.
Старуха устало ссутулилась, оперлась на посох. Встревоженный Густав почтительно подхватил бабушку под локоть, бережно усадил на скамью.
Ядвига потопталась на пороге и неслышно вышла во двор.
****
Тихий смешок на лестнице. Скрип половиц в зябкой темноте. Да где ж этот обжора лесной хихикает?!
Мальчишка выскочил из тени и кинулся на шею Ядвиге. Обнял крепко-крепко. И так же быстро отпрыгнул, опасаясь тумака. Волосы всклокочены больше обычного, глаза шальные зеленью светятся, от самого хвоей несет так,
…словно бредешь в сосновом бору жарким сухим летом, и по золотым стволам течет вязкая смола…
Ядвига мотнула головой, прогоняя видение.
Леший и, правда, был малость не в себе.
— Гляди, кто у меня есть! — восторженно зашептал нелюдь, и протянул сложенные ковшиком руки.
Ядвига, забыв про злость и усталость, наклонилась к грязным ладошкам и охнула — крохотные золотистые огоньки плавали в теплой лужице призрачного света, испуганно дрожали, готовые вот-вот погаснуть.
— Что это? — ахнула восхищённо.
— Души деревьев. Я их в дровах нашел, — загордился Лешек, — и забрал!
Панночка недоверчиво покосилась на маленького лешего. А тот, будто забыв о подружке, запросто уселся на холодный пол, скрестил босые ноги и легонько подул на огоньки. Те радостно закружились, разгораясь все ярче, освещая худое лицо лесного хозяина.
— В каждом дереве живёт дух, — серьезно толковал Лешек неразумной девчонке. — Дерево рубят — духи уходят, но не все могут уйти сами. Слабые остаются в стволах и медленно тают. Навсегда. Мои…хм …младшенькие забирают таких. Если люди метку ставят заранее…
Он осторожно поднес ладони к лицу, прищурился и …залпом выпил пригоршню яркого света.
— Ты! Как? Ты зачем их съел!?
Лешек зажмурился и блаженно вздохнул, не обращая внимания на возмущенные крики. Затем лукаво приоткрыл один глаз и мееедленно вытянул из копны волос…жёлудь. Сунул его Ядвиге, крепко зажав подарок в ее ладони.
— Держи! Это тебе. Посадишь, где захочешь. Пока его корни в земле — ваш род не исчезнет! Поняла?!
— Д-да, с-с-пасибо, — растерянно прошептала панночка. Жёлудь был теплым и… очень живым.
Девочка бережно спрятала подарок в карман.
Она посадит его.
Обязательно.
Тогда их род будет жить долго-долго, и Юстина не умрет, и дети…
Лешек
