Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря
Стас, похоже, тоже так подумал. Он перевел тяжелый взгляд с телефона на Татьяну, а затем на меня, вновь пытаясь придавить — на сей раз мысленно — к земле. Я с вызовом прищурился — ему от прошлой попытки мало отрикошетило?
— Сговорились, — медленно проговорил Стас без какого-либо намека на вопросительную интонацию.
— Не сговорились, а договорилась, — застрочила Татьяна, как пулемет, и судя по лицу Стаса, каждое ее слово, обращенное к нему, ложилось точно в цель. — Я. С Мариной. Ей обязательно нужно было сообщить — ты сам сказал. И ничего не скрывая — ты ее знаешь. А слушать она никого, кроме тебя, не будет — это мы все знаем. И слушаться тоже — она только тебя начальником признает. А начальник должен все контролировать — это все знают. А Марину только ты можешь контролировать — это даже она знает. Значит, нужно, чтобы ты ей все рассказал и нашел ей место в наших планах — иначе никто не знает, что она сделает.
Слова Татьяны неслись короткими очередями с такой скоростью, что часть из них снова отрикошетило от заданной цели — на сей раз в меня. Именно та часть, в которой дифирамбы Стасу содержались. Мне кто-нибудь ответит, что здесь произошло, пока я в заброшенной пустыне одной только силой воли буквально прогрызал путь назад? Какими методами этому солдафону удалось за пару недель моего отсутствия добиться от нее славословий, которых я от нее за пару десятилетий защиты и заботы ни разу не слышал?
Стас ответил коротко и емко. И, похоже, не мне — одной из тех фраз, которые я от него прежде только в адрес темных слышал, и то, только когда они в самый последний момент особо тщательно подготовленной операции у него из-под носа ускользали. Но в присутствии моей жены такое выдавать?!
Я глянул на Татьяну с извиняющимся видом — главным образом за то, что ей пришлось вытерпеть в мое отсутствие в обществе этого невежи, понятия не имеющего о приличиях. Она сосредоточенно нахмурилась, не отрывая глаз от Стаса и старательно шевеля губами.
Я снова спрашиваю, чем они тут без меня занимались, что он, глазом не моргнув, ругательствами швыряется — и не просто в ее присутствии, а чуть ли не ей в лицо — а она их еще и усердно на память заучивает?
Я резко шагнул в сторону Стаса.
Опрометчиво резко и необдуманно близко. Он мгновенно схватил меня за предплечье, сжал его, как в тисках — другая его рука выстрелила в сторону Татьяны, рывком и ее притянув поближе.
— В инвертацию. Оба, — произнес он негромко, но таким тоном, что мы оба немедленно инвертировались: я от неожиданности, Татьяна — как мне показалось — по привычке.
Я когда-нибудь услышу, что здесь …?
Не успел. Договорить. Даже мысленно. Зубы застучали.
Несмотря на разделяющего нас Стаса, на меня дохнуло от Татьяны волной леденящей стужи. А на нее — без всякого сомнения — покатилась от меня волна обжигающего жара.
Когда в самом начале своего обучения Татьяна обнаружила — совершенно случайно — как распознавать ангелов не только в невидимости, но и в инвертации, мы также заметили, что ощущаем друг друга намного сильнее, чем кого-либо другого. И ослабевало это воздействие только тогда, когда мы касались друг друга.
— Отпусти, — выдохнул я — мысленно, онемевшие от холода губы и язык не шевелились. — Татьяна сейчас задохнется.
— Не волнует, — отрезал Стас тоже мысленно, уже инвертировавшись и рванув вперед, не разбирая дороги и волоча нас за собой.
Пробежка наша была мучительной, но не долгой. Мучительной для Татьяны — я на бегу хоть согрелся немного, а с нее наверняка с первых же шагов пот градом катился. Недолгой для меня — я по этой пересеченной местности и раньше с удовольствием бегал для поддержания формы, а вот для Татьяны любые физические упражнения, как показали занятия и у хранителей, и у того же Стаса, были абсолютно бесполезным мучением.
Целью нашей оказался тот самый павильон, где инструкторы Стаса готовили наших новичков. Перед Татьяной там, правда, поставили задачу не учиться, а наоборот — обучать его инструкторов проникновению в инвертацию. А меня в то же время обязали передать им открытое мной умение выводить инвертированных ангелов в видимость. В результате, мы тогда с Татьяной почти вообще не виделись целыми днями и однажды так поругались, что она сбежала и чуть к темным не забрела.
Так что никаких особо приятных воспоминаний вид этого павильона у меня не вызвал. С другой стороны, в лесу я не стал спорить со Стасом — там был высок риск попасться на глаза внештатникам, прочесывающим окрестности в поисках похищенных нами Татьяны и Тени, а в павильоне можно и в видимость вернуться.
Что я и сделал, как только дверь в него немного приоткрылась и Стас втолкнул нас внутрь. В смысле, попытался сделать.
— Назад! — взорвалось у меня в голове, и меня бросило одновременно назад в инвертацию и вперед по коридору.
Который вел к единственно полностью мне знакомому там помещению. Оно было оборудовано в виде пещеры — с трещинами в полу, нишами в стенах, скошенным, опасно нависающем местами над головой потолком и разбросанными повсюду валунами.
В этой пещере я когда-то тренировал подручных Стаса.
Глава 5.3
Как только дверь в нее открылась, на меня пахнуло неприятно знакомым могильным холодом.
Впрочем, менее неприятным, чем раньше, когда в него добрая половина отдела Стаса набивалась. Сейчас в ней оказалось всего три источника зябкой промозглости — окружающих Тень, лежащего на земле, связанного по рукам и ногам и с кляпом во рту.
Ну наконец-то — хоть одно радующее зрелище!
Татьяна позади меня коротко и мысленно застонала.
— Ты лучше вспомни, что этот твой протеже нам всем уготовил, — назидательно обратился я к ней тоже мысленно.
— Я не знаю, кто чей протеже, — огрызнулась она, — но нам уготовано сидеть в этом подземелье, пока он вернется.
— Ты о ком? — опешил я.
— О Стасе — о ком! — фыркнула она. — Решает, скольких к нам приставить …
— А ты откуда знаешь? — недоверчиво поинтересовался я.
— У меня общая волна с ним и его ребятами, — небрежно бросила она.
Я в очередной раз …
… не успел спросить. В голове у меня загрохотали приветственные возгласы — похоже, Стас сообщил, наконец, своим костоломам, кого доставил им под надзор. В другой ситуации я бы принял — со скромным достоинством — этот явный
