Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма

— Молчи, ясно тебе? Ты отправилась с госпожой на край света? Ты помогала ей там? Ты берегла её? Ты видела, как оно там, за много месяцев пути отсюда?

— Госпожа отпустила меня сама, — мрачно ответила Аннет, кажется, все эти обвинения пришлись ей не по душе.

— И меня отпустила. Но у тебя никого, ни детей, ни внуков, а у меня дочери! Я бы тоже могла сказать, что хочу остаться в тепле и сытости, с ними, с любой из них и её семьёй! Но кто бы тогда помог госпоже? Кто бы сидел возле неё на корабле, когда у неё была бессонница? Кто бы слушал о её великих планах возвращения? И потом тоже! Очень легко сказать — я остаюсь. И ещё, наверное, потом каким-нибудь новым властителям жизни напела, что страдала и сидела в Бастионе ни за что, только за то, что служила маркизе дю Трамбле! Легко служить, пока твоя госпожа при дворе, в силе и славе. А потом, когда всё по кочкам покатилось?

— Мари, — вмешался Фелисьен, и та мгновенно замолчала. — Это — не госпожа Женевьев, ты понимаешь? Это какая-то совсем другая особа, никому не известная!

— Это тебе не известная, — пробурчала Мари. — Потому что ты тут где-то под боком у его высочества Максимилиана бока пролёживал, пока тот Лимей защищал!

— Да как ты смеешь, — начала было Аннет, но Мари её перебила.

— Смею, — сказала Мари. — После трупов в подвале дома, после нежити, после той ужасной зимы, после злодейского тумана, в котором ничего не было видно — смею. Да, вам тут тоже пришлось несладко, кажется, но у вас обоих нет никого, кроме вас самих, а вы в безопасности и целы!

— Фелисьен потерял обоих сыновей своего короля! Один умер от непонятной хвори, а второго казнили!

— Ну и шёл бы вместе с ним на гильотину, как граф де ла Мотт, — прошипела Мари, — сейчас был бы великим героем.

Если бы она не была такой искренней, то выглядела бы в своём праведном гневе очень смешно. Но Аннет явно не до смеха, она, кажется, даже хотела вцепиться Мари в волосы, уже потянулась к чепцу… и была остановлена точным жестом Дуни. Снова оказалась сидящей на лавке и очень этому удивилась. Но не сдалась.

— И что, тебе совсем нет дела, кому служить? — прошипела она. — Госпоже Женевьев, или какой-то неизвестной приблуде?

— Госпожа Женевьев, старая госпожа Женевьев, — начала Мари, — была великой женщиной. Провести столько лет рядом с его величеством непросто, и выжить во дворце, не будучи королевой, тоже непросто. Ты знаешь, Аннет, я была с ней с самого детства, всю жизнь. Я видела, что ей пришлось пережить, и с каким достоинством она это делала. Я знала её лучше, чем кто-либо. Её не сломило предательство отца и пренебрежение мужа, её не сломили козни придворных и ненависть их высочеств. Но её бы сломала ссылка. Она умела командовать, но не умела мыть окна и стены. Она могла убедить его величество в чём угодно, но не умела сварить суп из рыбы. Она знала, как бороться с интригами, но ничего не знала про снег по колено и лютый холод. Она не выжила бы в ссылке. А новая госпожа Женевьев — выжила, и я вместе с ней. Она всегда знала, что делать, куда бежать, кого звать и о чём просить, а она поначалу вообще не понимала, кто она такая и как оказалась на месте нашей госпожи. Но она не сдалась и победила. И я слышала, что не только перед людьми и холодами не сдалась и победила, но и перед чёрными демонами в недрах горы — тоже. И сейчас она пошла сюда не потому, что здесь богатства и власть, а потому, что его высочество пошёл, а она не готова его оставить. Потому и замуж за него пошла, что иначе он отказывался брать её с собой. Сам-то он давно её позвал, ещё когда у них только сладилось меж собой. И вы, оба — не смейте трогать госпожу Женевьев, ясно вам?

Вот так, Женя, получи. У меня слёзы ручьём текли от этих слов, настолько они оказались неожиданными. У меня была верная сторонница, и она была верной мне, именно мне, а не тени давно умершей Женевьев, и делала это с совершенно открытыми глазами!

Я встала, подошла к Мари и обняла её. Та тоже расплакалась, но тут же взяла себя в руки.

— Сядьте, сядьте. Я обещала Демьяну Васильичу, что вернусь, а если вы тут сгинете — то и мне обратного пути не будет. Поэтому я за вас и с вами, вот.

— Всё в порядке, Мари, — вздохнула я.

Взяла её за руку и отвела на лавку. И взглянула на двух скандалистов.

— И что вы хотите от меня, господин Фелисьен и госпожа Аннет? Говорите уже, и мы с Мари, с Рогатьеном, с господином Асканио и госпожой Евдокией подумаем, как с вами быть дальше. Договариваться вы не желаете, да я теперь и не рискну, после всего, что сейчас от вас услышала, от обоих. Боюсь, не сдержите обещаний, как бы не клялись.

— Они маги, ваше высочество, — заметил Асканио.

— Я думаю, господин Асканио, от пакостей этот факт их не удержит. Я не готова говорить им о себе ни слова, потому что не доверяю им совершенно. Аннет, я не нуждаюсь в ваших услугах, Мари справится без вашей помощи. Фелисьен, если вы хоть где-то скажете что-то недоброе обо мне или о его высочестве, вам не поздоровится.

— И что вы сделаете? Ваши силы невелики, — усмехнулся он.

— У её высочества есть хорошие друзья, — Асканио прихромал к моему креслу и встал рядом.

А Дуня просто молча поднялась и внимательно посмотрела на обоих.

— Мне кажется, нужно запретить им говорить, — сказала она по-франкийски. — Дурные языки могут причинить много зла.

— И как вы это сделаете? — усмехнулся Фелисьен.

— Легко, — Дуня повела плечами, и в красавице на миг показался лютый зверь.

Кажется, Фелисьену хватило, и он всё понял правильно. Взгляда не отвёл, но съёжился.

— Вы неплохой менталист, Фелисьен, но не всегда можете — или желаете — увидеть далеко идущий смысл ваших собственных слов и поступков, — заметил Асканио. — Зачем вы стали доискиваться правды? Что вы хотели от её высочества?

— Наверное, денег, оставшихся от маркизы дю Трамбле? — живо вступил Рогатьен. — Вот я и увидел, как тебя посрамили, — усмехнулся он Фелисьену. — Благодарю вас, прекрасная госпожа, если бы не вы, я мог бы и не дожить до этого светлого момента, — поклонился он мне.

— Говорите, — Дуня сурово глянула на обоих. — Зачем вам разоблачать маркизу? Его высочество вам не помощник, он знает о ней всё, и я думаю, даже поболее, чем все мы.

Фелисьен сник — кажется, он впервые столкнулся с кем-то сильнее себя. Аннет злобно зыркнула на нас.

— Денег хотели, маг прав, — сказала она. — Могла бы и поделиться, всё равно не её. А мы бы уехали, подальше отсюда, куда-нибудь, где безопасно.

— Вот об этом можно было просто попросить, — сказала я. — У его высочества портал, он открыл бы его для вас даже без моей просьбы, просто в память о брате. И не обязательно туда, откуда мы прибыли, могло быть и просто в любое место по вашему выбору. Но я боюсь, это предложение уже не действительно, и пойдёте вы не в портал, а под стражу.

— Согласен, — кивнул Рогатьен, — туда им обоим и дорога. Выдумали тоже — госпожу пугать, да за спиной господина Анри! Госпожа у нас пуганая, и не таких на завтрак ела, вы ей на один зуб, оба. Проваливайте, что ли?

Фелисьен попытался возразить, он, наверное, не мог не попытаться. Я ощутила не просто давление, а прямо невозможность дышать, даже в глазах потемнело. И услышала грохот.

Когда предметы в комнате вернули свои очертания, оказалось, что Фелисьен лежит на полу, Аннет пытается привести его в чувство, а Дуня и Асканио с усмешкой переглядываются.

— Прикажете унести, госпожа? — спросил Рогатьен.

— Он жив? — спросила я, отдышавшись.

— Жив, — отмахнулся тот. — Что ему сделается-то! Но защита у вас хорошая, и госпожа Евдокия тоже не промах.

Дальше я смотрела, как уносят Фелисьена, как уходит за ним, сгорбившись и злобно поглядывая на нас, Аннет. Мари же подошла и взяла меня за руку.

— Даже и не сомневайтесь, госпожа Женевьев, мы за вас!

— Спасибо, друзья, — я оглядела их всех. — Сама бы я не справилась. И что с ними будет теперь?

— Ничего, посидят в комнате под магическим замком и подумают о жизни, — отмахнулся Рогатьен.