Кружева надежды и любви - Анна Безбрежная
— Моя матушка больна и приемы гостей ее утомляют, но как только ей станет лучше, я обязательно приглашу тебя к нам в дом, и ты непременно с ней познакомишься, дорогая, — заверял мистер Кэмпебелл Линдси, ласково ей улыбаясь.
Встречи Линдси и Джефферсона шли своим чередом, мужчина проявлял нежные чувства, говорил ласковые слова и дарил девушке подарки, а та каждый день, затаив дыхание, ждала предложения руки и сердца.
Как-то раз нетерпеливая Линдси решила срочно поговорить со своим ухажером и сделать ему сюрприз, заявившись в его дом. Когда она подошла к его имению, то была поражена красивым двухэтажным особняком и аккуратным садом, разбитым перед ним — ее воображение сразу же нарисовало, как она войдет сюда полноправной хозяйкой и будет разводить свои любимые сорта пионов и роз.
Линдси позвонила в дверь, и ей открыл дверь пожилой вышколенный дворецкий:
— Да, мисс?
— Я пришла к мистеру Кэмпебеллу, могу я с ним поговорить? — вежливо поинтересовалась Линдси.
— Его сейчас нет дома… — начал говорить дворецкий, но тут его перебил женский голос:
— Морган, это не мисс Карсон?
И Линдси увидела подошедшую к входной двери симпатичную молодую женщину с маленькими ребенком на руках, мило ей улыбающуюся.
— Вы мисс Карсон? Секретарь моего мужа? Он сказал, что отправит через вас бумаги, — и вопросительно уставилась на девушку, потерявшую дар речи.
— Я… Я пришла к мистеру Кэмпебеллу, — произнесла севшим голосом Линдси.
— Да, мисс Карсон, проходите, я вас ждала, Джефферсон говорил, что вы придете, — так же добродушно улыбаясь, женщина радушно открыла дверь приглашающим жестом.
Ноги Линдси приросли к крыльцу. Девушка побледнела и, сглотнув застрявший в горле ком, пробормотала:
— Я… Я забыла документы в офисе, извините, — и, развернувшись на разом одеревеневших ногах, быстро удалилась.
Да, мистер Джефферсон Кэмпбелл оказался непорядочным человеком, обманывал жену, которая родила ему двоих детей, а заодно и Линдси… Только урок этот имел очень серьезные последствия: помимо того, что девушка потеряла веру в мужчин, она потеряла надежду на нормальный брак с порядочным человеком. Подруга забеременела от Джефферсона и, узнав, что он женат, избавилась от ребенка. У нее не было выбора, к матери с позором Линдси вернуться не могла, та ее воспитала в одиночку, и девушка знала, чего это стоило, сколько слез она пролила, работая на двух работах, пытаясь все сделать для любимой дочери. Сейчас Линдси зарабатывала слишком мало, чтобы прокормить себя и дитя.
Когда мистер Кэмпбелл пришел к ней, она все ему высказала, разбушевалась так, что хотела просто придушить этого мерзавца, но тот лишь флегматично поинтересовался, а на что она рассчитывала? Ведь напрямую он ей ничего не обещал, в любви не клялся, и в постель к нему она запрыгнула сама. Линдси от таких слов аж захлебнулась и только молча глотала слезы обиды, осознав свой промах, познав все муки утерянной надежды и навсегда угаснувшей искры, что уже не тлела под ее сердцем…
То, что я пригласила Линдси работать в свое ателье, было самым лучшим вариантом для девушки: начать все заново, пересмотреть свою жизнь и, надеюсь, обрести счастье.
* * *
Теперь, когда я стала виконтессой Эмили Бингер и была вхожа в высшее общество, некоторые все еще продолжали смотреть на меня косо. Графиня Маргарет Бингер старалась, искренне старалась, сгладить все углы и шероховатости, когда вводила меня в круг аристократов по крови. И брала с собой на званые обеды и приемы. Где высокородные леди вели наискучнейшие разговоры, бесконечно пили чай, музицировали и вышивали. Беседы шли неспешно и в основном на нейтральные темы. С учетом моего нового положения им приходилось сквозь зубы меня терпеть, но выхода у них не было. Впрочем, для меня их общество тоже было не очень интересным, если бы не новая обязанность посещать такие светские мероприятия и сборища, я бы и вовсе от этого отказалась. Но леди Бингер упорно продолжала везде брать меня с собой, и я, конечно же, видела, что принимают меня только из-за графини. Иногда все же меня это очень расстраивало и печалило, а Рой, чувствительный к моему настроению, спрашивал, чем же я так огорчена, а, узнав, неизменно заверял, что самое главное то, что мы вместе. На всех смотреть и жить с оглядкой смысла нет, ведь он меня любит, и этого достаточно.
Зато мое ателье пользовалось успехом. Не знаю, с чем это было связано, наверное, все-таки с тем, что было престижно заказывать одежду у дамы из высшего света, хоть пока и не полностью им принятой, и, возможно, людьми двигало любопытство. Но все же я надеялась, что первопричиной был профессионализм моих сотрудников и те порядки, которые я установила.
В мою вотчину Рой не лез, швейное дело — это моя отдушина. И я буду стараться делать мир лучше тем способом, которым могу, и заниматься тем, что у меня лучше всего получается.
Что касается мистера Бенджамина Ратковски, тут уж судьба через моего мужа сыграла роль карателя. Во время выстрела ему разнесло плечевой сустав, и он потерял левую руку. В итоге начал пить и играть в азартные игры, таким образом потеряв свою долю бизнеса и почти разорив отца. Но отец Бенджамина в итоге не захотел больше терпеть выходки сына и жалеть его перестал — лишил наследства, доли в общем бизнесе и выгнал на улицу с минимальным содержанием.
К сожалению, с сестрой мужа, леди Алианорой Бингер, у нас оставались такие же натянутые отношения. На совместных ужинах, праздниках и приемах я лишь иногда слышала от нее пару слов, и то сказанных сквозь зубы.
Но удивительные метаморфозы произошли с девушкой по приезде из Шигас, где она навещала свою подругу. Во время путешествия леди Алианора познакомилась с молодым человеком, бароном Невилом Купером, путешественником, немного старше ее, ученым, изучающим флору разных стран и систематизирующим информацию.
Барон был довольно мягким и очень интеллигентным мужчиной. Он как-то приехал на день рождения графа Кристофера Бингера, где я его и увидела. Казалось бы, леди Алианора с ее вспыльчивым и грубым, даже я бы
