Тереза Тур - Мой ректор военной академии 3
И это слово прозвучало в ее устах как-то… с извинением, что ли. Словно она, в высшей степени приличная дама, вынуждена была грязно выругаться. В присутствии таких же точно приличных дам.
Вообще, матушка Гриммс — доброжелательная, кругленька, уютная, излишне суетливая, в кружевном чепце и фартуке какого-то истово-белого цвета, производила самое благоприятное впечатление. Глядя на нее, сразу становилось понятно — все, что можно — для детей сделано.
— А какое будущее ждет подкидышей? — спросила мама.
— Они становятся прислугой, — гордо сказала матушка Гриммс. — Мы стараемся подобрать им приличные дома. Вы же понимаете, не в любой дом возьмут такого слугу. А тем более, служанку.
— А если у ребенка есть какие-то таланты? — спросила я. — Рисовать у него получается… Или петь? Или мальчик хочет служить в армии?
— Все это возможно, — ответила женщина спокойно. — Но лишь для следующего поколения. Если дети этих… детей будут рождены в законном браке.
— И что — есть специальные законы, регламентирующие все это? — спросила я.
— Так было, сколько я себя помню — удивленно посмотрела на нас матушка.
Я, кажется, начала понимать, почему Ричард так настаивал на свадьбе. И фраза: «У меня ублюдков не будет» — обрела совершенно иной смысл… Кроме того, я отдала должное его матери. И самому ненаследному принцу Тигверду, который высокомерно заявлял всем при представлении, что он — «Бастард Императора».
«Надо поговорить с Фредериком — что-то же делать с этой ситуацией нужно!» — подумала я, а вслух поинтересовалась:
— Чем мы можем вам помочь?
— Не знаю даже, — с сомнением оглядела нас троих матушка Гриммс. — Еды у детей достаточно. Недостатка в одежде или в игрушках мы не испытываем. Прихожане нашего храма заботятся о детях.
— Покажите мне, пожалуйста, где я буду работать, — вмешалась до этого молчавшая Джулиана. — Его величество распорядился, чтобы я отработала свой проступок, заботясь о детях. И я готова на любую работу.
— Конечно, — склонила голову матушка. — Прошу вас следовать за мной.
И они удалились, оставив нас с мамой в кабинете. Мы переглянулись.
— Значит, только в прислугу… — протянула мама.
— Слушай, перед тем, как устраивать революцию в отдельно взятой империи, надо хотя бы поговорить с Ричардом.
— И с Фредериком. Обязательно.
У мамы получилось кровожадно.
— Мы, конечно, что-нибудь придумаем, — постаралась я успокоить маму, хотя сама была подавлена.
— Нет, каков молодец! — маменька никак не могла успокоиться. — Своего сына так в прислуги не записал.
— От него мать не отказалась, — тихо проговорила я. — И отец тоже.
— А представляешь себе, если какую-нибудь бедную девочку изнасиловали? Или соблазнили и бросили? А она с пузом. И что ей остается?!
— Она может не отказываться от ребенка, а остаться у нас, — услышали мы от порога голос госпожи Гриммс. — Конечно, ей придется не легко. Но ее ребенок не будет считаться брошенным.
— Значит, все зависит от родителей? — спросила мама.
— Именно так, миледи, — склонила голову матушка. — Это может казаться жестоким, но, с другой стороны, люди должны понимать, что за все приходится платить. И не столько им, сколько их детям.
— Бывают ситуации, когда и родители могут оказаться беззащитны.
— Мы, по мере сил, стараемся помочь, — кивнула руководительница приюта. — Вот, например, у нас живет молодая девушка, ее зовут Вероника.
Мы с мамой синхронно вздрогнули.
. — Бедная девочка работала экономкой в каком-то богатом доме. Она молчит, в каком именно. Я так понимаю — ее оттуда выставили, когда узнали, что она в положении.
— И было это в конце лета или в начале осени? — что-то голос у меня задрожал.
— Именно так, миледи, — ответила матушка, и очень внимательно на меня посмотрела. — Она появилась у нас в последние дни лета.
— Ника? — удивленно посмотрела на меня мама. — Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
— Все хорошо, — отмахнулась я. — Можно с ней поговорить?
— Пойдемте — тяжело вздохнула женщина после долгого молчания — Она сейчас с самыми маленькими. Я провожу вас.
Женщина не задала мне ни одного вопроса. С одной стороны, это было приятно, с другой — немного жутковато. Слишком часто, видимо, матушка провожает кого-то, показывает, и…не вмешивается. При этом она удивительно…проницательно молчала.
Мы отправились коридором — мрачным как мое настроение. Так вот где оказалась бывшая экономка милорда Верда. Девушка Вероника, что работала в доме до меня и исчезла после скандала. Скандала с…хозяином.
Мысль о том, что я сейчас увижу на младенческом лице знакомые черные глаза, характерные для рода Тигвердов, заставила меня замереть, а перстень нагреться. Тело знобило, руку жгло, а сердце колотилось так сильно, что стало неловко перед матушкой — вдруг услышит? Я глубоко вздохнула, пытаясь задержать дыхание и успокоиться. Очень хотелось верить, что Ричард не имеет к этому никакого отношения. Очень…
«Значит, переспал — и выставил. И все равно, что будет с девочкой. Еще не известно, сама ли она пришла к нему. Как говорят. Или же…»
Злость, ревность, недоверие разъедали меня изнутри, как кислота. Больно. Омерзительно. Медленно…
— Мы пришли, миледи…?
Как я поняла по обеспокоенному взгляду, матушка Гриммс произнесла эту фразу как минимум раза три, перед тем, как я ее услышала.
— Вы позволите мне поговорить с Вероникой наедине? — я старалась не смотреть в ее печальные, полные немого сочувствия глаза. И без того было тошно.
— Хорошо миледи, — поклонилась матушка Гиммс, а моя родительница смотрела на меня с тревогой. И спасибо Стихиям, ничего не спрашивала.
Я отворила дверь — и замерла.
Солнечный свет, нежно льющийся из узких окон, похожих на бойницы, ласкал молоденькую мамочку, что кормила свое дитя. Нежность и легкая мечтательность во взгляде женщины. Почти детские черты ее милого лица. Мадонна с младенцем…
— Добрый день, — светло улыбнулась она мне, когда заметила. — Чем могу служить?
— Добрый, — решилась я заговорить. — Меня зовут Вероника, я… невеста милорда Верда. И я бы хотела вам помочь.
Молодая женщина напряглась, услышав имя своего бывшего хозяина, и горько усмехнулась, услышав о моем желании.
— Это не его ребенок, — посмотрела она на меня.
Я на мгновение закрыла глаза. Пошатнулась. Но взяла себя в руки — и распрямилась. Девочка смотрела на меня сочувственно. Вот уж не ожидала… Я подошла к стулу. Села. И заявила:
— Давайте решим, что мне все равно, чей это ребенок. Вы были в доме милорда Верда, следовательно, под его защитой. И то, что произошло с вами…
