Дневник из преисподней - Ирина Гордеева
— Со временем этот недостаток исчезнет, мой король.
Он кивнул и продолжил:
— Слишком хрупкая и нежная, как цветок айды. Но ты нравишься моему сыну, а я доверяю его суждениям! — Он прикоснулся ко мне, словно хотел убедиться в том, что я не цветок и не сломаюсь от его прикосновения.
Я инстинктивно пожала плечами — мой излюбленный жест абсолютного противоречия при полном отсутствии желания говорить. И как ни странно, он его понял и поддержал меня:
— Ты права. Иногда все решает не тело, а наша душа. Тело может подвести, а душа никогда… Я желал нашей встречи, чтобы передать тебе Годертайн! — Он снял с себя серебряную цепь с медальоном и протянул мне. — Этот медальон носит имя первого короля моего народа — Годертайна. Он сотни лет передавался от отца к сыну и я стану первым, кто нарушит эту традицию. Владеющий Годертайном стоит выше, чем сам король, обладает властью большей, чем все короли моего народа. Потому я хочу передать его тебе — человеку, а не орлу! — Его голос прервался от волнения, а рука вложила медальон в мою ладонь.
— И что мне с ним делать? — Слова недоумения автоматически вырвались из меня, ибо мое настроение ничуть не соответствовало значимости этого момента.
— Никогда не использовать… — Король сжал мои пальцы вокруг Годертайна и убрал свою руку.
Мы посмотрели в глаза друг друга и ко мне наконец пришло понимание:
— Кто-то из орлов желает слишком многого?
— Кто-то из моих сыновей… — И Король Орлов рассказал мне, почему умирает.
Алекс не был единственным сыном. У Короля Орлов был еще один сын — Лан Эли Гэр. И два брата не ладили между собой точно так же, как принц Дэниэль и Магистр. Единственная разница между ними заключалась в желании Лана править и полном его отсутствии у Алекса. Король умирал, потому что Лан ранил его. В кровь попал яд циаты — божественно красивой маленькой птички, похожей на земную колибри. Кинжал был пропитан им и противоядия не существовало.
Король Орлов сожалел. Искренне сожалел о случившемся. И дело было не в прощении или ненависти к своему птенцу. Любовь родителей к своим детям обладает одной особенностью — она безгранична. Король любил обоих своих сыновей и сожалел, что его дети так и не стали друзьями, что его смерть не только не примирит их, а лишь усилит противостояние.
Возможность защитить Алекса исчерпала себя с момента, когда король был отравлен и обречен на смерть. Годертайн в руках Лана лишал орлов выбора, делал его единственным претедентом на трон. При его отсутствии народ орлов сам решил бы свою судьбу, выбрав правителя, которого заслуживал. И умирающий Король Орлов оставлял свой народ следовать выбранной судьбе.
Я надела медальон на шею и застегнула куртку. Тепло моего тела согрело холодный металл и я снова ощутила чувство нереальности происходящего, которое уже посещало меня, но я посмотрела прямо в глаза короля и твердо произнесла:
— Даю слово, что Годертайн не попадет к убийце своего отца. Но я не могу обещать, что не использую дарованную вами власть ради вашего сына Алекса. Он предложил мне свое покровительство и я приняла его. Подобные отношения невозможны без взаимной поддержки. Если Алексу будет угрожать опасность, я использую Годертайн. Не знаю как, но использую!
И тогда король кивнул мне и тихо-тихо прошептал:
— Твои слова — моя последняя воля. Но помни всегда, что я любил их обоих…
Он говорил о себе в прошедшем времени, а мне было больно прямо сейчас. И окружающий мир показался мне тенью, готовой завладеть угасающим сердцем короля. И мое сожаление прорвалось наружу, как и сожаление Короля Орлов. Я не хотела, чтобы он уходил.
Какое-то время мы молчали, словно король ждал еще кого-то или хотел чего-то от нас, но никто не пришел, а Алекс не проронил ни слова. Я уже была готова оставить их, полагая, что мое присутствие не позволяет им искренне выразить свои чувства, но я ошибалась. Королю мешала не я. Он не хотел присутствия Алекса, и он отослал его молчаливым и властным жестом. И когда Алекс скрылся за серыми камнями, король прервал молчание:
— Мой дар — это боль. Ты наследуешь не власть, но проклятие. Еще один дар я оставлю тебе, потому что хочу уйти, не боясь твоей молодости и твоей слабости.
И прежде, чем я обдумала его слова или возразила, тьма обрушилась на меня черной пеленой, а окружающий мир растворился в ней и исчез. Король Орлов завладел моей волей и собственное тело вдруг стало чужим и неподвластным мне.
Вмешательство короля было насилием и я ощущала, как он разрывает на части мое подсознание, вырывая из него мои же воспоминания, и заменяя их собственными. В желании вырваться из темноты я пыталась сопротивляться и инстинктивно боролась с чужой волей, подавляющей во мне все человеческое, и не было во мне страха. И Король Орлов прошептал в темноте: «Это хорошо!».
Его собственный разум, состоящий из огромного опыта прожитой жизни, испытанных эмоций и чувств, каким-то образом поглотил мое сознание и изменил его. Я почувствовала, как стремительно меняюсь, словно за секунду проживаю годы, а за минуту — десятилетия, и чужая жизнь вошла в меня, оставив после себя смутные воспоминания и ощущение глубокой старости. Ничего подобного я никогда не испытывала, но мне не было больно. В поглотившей меня тьме Король Орлов говорил со мною, и я слышала и видела его, хотя глаза мои были закрыты, а уши не слышали ни шороха ветра, ни пения птиц. Я увидела голубые небеса и почувствовала боль отца, потерявшего сына. Я испытала его прощение, ярость и бессилие. А затем он наполнил меня спокойствием и любовью, отдал безграничную силу, обрушившуюся на меня огненной волной необычайно яркого света. Свет ослепил меня и все вокруг поглотила тьма…
Когда я открыла глаза, я увидела тот же взгляд — понимающий и смертельно уставший. А еще он спрашивал: «Что я сделал с тобою, Рэ Амми?».
Король с нежностью коснулся моих волос, подарив едва уловимую ласку, и попрощался:
— Вспоминай обо мне иногда…
И лишь позднее я поняла, что он сделал тогда для меня.
Король Орлов подарил мне последние мгновения своей жизни и это все равно, что отдать любимому человеку всю свою жизнь без остатка. Он не просто сделал меня сильнее, он сделал все для того, чтобы я стала частью его народа. Он изменил меня, уничтожив частичку моего
