Магическое растениеводство средней полосы. Том 1 (СИ) - Шеверина Юлия

Луиза коснулась пальцем кокосового волокна, тот зашевелился. Беленький росточек ввинтился между плотно сбитыми волокнами, пробиваясь наружу, выбросил двойной листик, еще пару, стремительно закрутился наливающийся соком стебелек, завязал зеленую шишечку, размахивая вокруг игольчатыми листочами, наконец, замер и распахнул навстречу призрачному балтийскому небу ярко-желтую сердцевину. Закачались белые лепестки.

— Ромашка лекарственная. — Луиза ободряюще тронула за плечо Феликса, провалившего второй этап защиты маг.курсовой. — Ничего, у тебя достаточно времени. Еще получится.

Она вручила ему новый кокосовый контейнер, предварительно пометив — обыкновенная процедура для экзаменационного материала. Если студент решит смухлевать и попросит кого-то выполнить задание за него, преподаватель увидит стороннее вмешательство в энергетические нити.

Они еще немного побродили по огородику, прежде чем вернулись в мастерскую. Селиверст уже накрыл стол на завтрак, который начался сразу, как только Луиза подписала магическое ходатайство.

— Готово, — улыбнулась она, — теперь до летней сессии вырасти взрослое растение любым известным тебе способом.

Растение было практической частью его курсовой. Согласно новым правилам, спешно принятым кем-то в Штормах, подтверждение знаний требовалось только по теории.

О практике речи не шло. Сроки, соответственно, не горели. До летней сессии оставалось еще полгода. За это время маг мог вырастить три урожая ягод магической герани. Феликс — найти подходящее место и сунуть туда брикетик.

Маги ломали заклятие консервации, чтобы ускорить процесс роста. Но оно и само распадалось под воздействием природных энергетических полей за неделю-две. А дальше семечко могло прорасти и вполне естественным способом — под воздействием воды, света и тепла.

По правилам, растение ему нужно было предоставить университетскому профессору или Луизе — на выбор.

Феликс с нескрываемым удовольствием убрал брикетик в карман джинс, проследил, как Луиза запечатывает документ для отправки в деканат, и продегустировал с десяток невозможно вкусных блюд с неизвестными ему немецкими названиями: котлетки и шницели, супчики и соленья — подход Луизы Карловны к кормлению студентов Феликсу импонировал.

— Ну что, провалился? — Катерина Ивановна подкралась по-кошачьи бесшумно и почти изящно запрыгнула на стол для удобства в выборе блюд.

— В процессе, — Феликс отложил вилку и достал брикет.

Она взглянула мельком и вернулась к более радостной картине: блюду золотистых куриных ног. Обошла кругом, выбрала птичью конечность поаппетитнее, подцепила лапкой и оттащила на соседнюю тарелку.

— Отлично, жуй завтрак и поехали.

— Может, задержимся? — предложил стажер, макая кусок ароматной свиной колбаски в свежую горчицу. — Нас тут неплохо кормят.

Кошка покосилась на шутника сияющими зеленью глазами и тихонько рыкнула, не выпуская из пасти до половину сжеванную курью ножку.

Луиза, наблюдавшая за их перепалкой, рассмеялась, пожелала приятного аппетита и вышла — отправить послание и распорядиться, чтобы Селиверст «собрал немного еды в дорогу». С каждой минутой восхитительная ведьма нравилась Феликсу всё больше.

Менее восхитительная ведьма быстро управилась с первой ногой, утащила вторую, изрядно её потрепала и с сожалением бросила на тарелке. После трапезы белая и только вчера вычесанная Катерина имела вид затрапезный. Она изучила свое отражение в глянцевом боку фарфоровой супницы с гороховой похлебкой и попробовала решить вопрос чистоты традиционным для приличной девушки способом — потерлась мордочкой о лежащую рядом салфетку. Получилось не очень: кошка осталась чумазой кошкой. Разве что жир перестал капать мехового с подбородка.

«Такими темпами её придется мыть трижды в день», — с тоской подумал Феликс.

— Тот, кто убил Шабу, — заявила кошечка, тщательно вытирая о салфетку лапки, — и пытался добраться до меня — ещё на свободе. А мы ничего не знаем об убийстве. Нам некогда рассиживаться!

— Так может он и правда самоубился? — невинно уточнил Феликс и чуть не подавился маринованым огорчиком — с таким презрением на него посмотрела чумазая кошечка.

— Тогда, — холодно проговорила она, — нам тем более нужно в Зеленоградск. — и мстительно добавила. — Если в этом парке смог случайно умереть сильный маг, ты в нем и минуты не протянешь!

— Какая вы добрая. И милая. И чумазая. А вы будете вылизываться или будем вас мыть? О нет! Только не когтями!

Десятью минутами позже Луиза фон Скальва и её домашний дух Селиверст, груженый двумя корзинками снеди, мешочками с травами и еще какими-то узелками и сверточками, которые хозяйка посчитала необходимыми в долгой дороге к побережью, обнаружили своих гостей полностью готовыми к отбытию.

Феликс уже сидел на за рулем и умолял Катерину простить его за неосторожные слова, смилостивиться и не лишать самого ценного — жизни, достоинства и единственных штанов, которые он взял с собой только потому, что они утром второго января итак уже были на нем.

Катерина Ивановна, распушившаяся, как отцветший одуванчик, нервно цокала когтями по капоту побитого фордика, яростно шипела, угрожала и ругалась нехорошими словами, обещая избавить Феликса от перечисленных им ценностей, а когда они закончатся — найти новые и от них тоже избавить.

Дело оставалось за малым — выколупать из машины успевшего запереться в ней стажера. Стажер выколупываться отказывался и на угрозы реагировал то серьезно, то начинал истерично смеяться, отчего Катерина еще злее хлестала себя по бокам меховым хвостом.

Беловолосая посмотрела на творящееся безобразие, развернулась и отправилась по своим делам.

— А поклажа? — робко спросил домовой.

— Оставь, — посоветовала ему Луиза, — кто знает, сколько они так будут ругаться. Займись лучше гортензиями и вымой посуду. Успокоятся — сами заберут. У нас — множество дел.

Селиверст тяжко вздохнул — он бы с удовольствием постоял тут. Разве гортензии устроят такой концерт?

Получасом позднее, когда гортензии были политы и бережно очищены от подсохших листочков, а также прополот чеснок и пострижены три десятка жасминовых кустов, Селиверст принес из спальни, где ночевал Феликс, его рюкзак, сумку и переноску, набитые артефактами.

Катерина ругалась уже просто для порядку — хвост вернулся в спокойное состояние, но кошка продолжала вяло шипеть, развалившись на капоте с видом удачливого охотника, прилегшего на тушу добытого им мамонта. Без особого интереса — исключительно ради памятного фото.

Феликс не сдавался в попытках получить прощение и периодически извинялся. Пока — безуспешно.

Стажер как-то быстро сдался и ведьма, чувствуя неудовлетворенность качеством скандала, находилась в легкой прострации от произошедшего. Вроде бы нужный эффект достигнут, извинения получены, но удовольствия — никакого. Ситуация была вновинку, от того Катенька медлила с решением — простить или нет. Процесс отъезда затягивался.

Селиверст посмотрел на этот затухающий скандал, открыл незапертый багажник, сложил в него сумки и недельный запас еды «на дорожку».

— Эххъ, — вздохнул он как бы невзначай, — и правда, чегось вам тащиться туда? Кранц-то город туристическай, два денечка прошло, улики небось все потоптали уже. Толку — никакого не будет. Пошто суетиться, пошто лапки стаптывать, оставались бы здесь в тепле и уюте.

Катерина Ивановна услышала тихое бормотание домового своими новыми ушами превосходно — подскочила, уперлась пушистой мордочкой в лобовое стекло.

— Открывай! — потребовала она.

— Чтобы вы меня «почикали на доширак»? — процитировал Феликс одну из особо запомнившихся угроз.

— Не зли меня, Алекс, — прошипела кошечка, — лучше открывай по-хорошему!

Мысль о затоптанных уликах и утекающем времени перевесила размышления о подозрительной легкости, с которой была выиграна человечье-кошачья война.

Убедившись, что это не уловка и пушистенький агент не шутит, Феликс открыл дверь.