Ошибка архитектора - Эйлин Торен
— Здесь нет ничего моего. Тут всё принадлежит герцогу, — возразил конюх и вот-вот, сказал-таки чуть больше четырёх слов.
Она снова усмехнулась, чем вызвала у него недоумение. Он кажется хотел спросить, почему она смеётся, но не спросил, потому что Эйва двинулась на выход и вот в очередной раз Рэндан застыл, не давая ей возможности выйти. И вот ведь — пони пропустил и сюда и обратно.
— Можно? — спросила она, глядя ему в глаза и приподнимая бровь.
— Да, — кивнул он, словно очнувшись от сна, неуклюже встал боком в дверном проёме.
И горничную никак не отпускало чувство, что он играет, что он совсем другой. Он не тугодум и не увалень — ведь смог он как-то успеть оградить её от удара дворецкого, когда тот замахнулся. Был быстрым и зубастым. И дело своё знал и руками работать умел. Почему-то казалось, что и говорить хорошо и складно он умеет, скорее всего и читать и писать. Но зачем тогда это представление?
Эйва прошла так, чтобы максимально сильно задеть Рэндана и глаза его полыхнули в отблеске освещения на внутреннем дворе, и нет это были не отблески удачно упавшего света — он играл и вот треснуло, она его задела.
— Эйва, ты чего такая? — спросила Янра, делившая с ней комнату, когда женщина вернулась с конюшни.
— Какая?
— Загадочная, — ответила служанка вдовствующей графини.
— Да нет, просто устала, но это такая радостная усталость, — сказала Эйва, ложась в постель.
— Радостно устала? — удивлённо переспросила Янра. — Вот ведь.
И они захихикали, устраиваясь поудобнее и желая друг другу спокойной ночи.
Неделя подходила к концу, а вестей из столицы всё не приходило. Это было странно и нервировало почти всех — и господ и слуг.
Хоть погода радовала — тепло и сухо.
Госпожа Лана стала надевать перешитые Эйвой юбки, наверх надевая рубашки своего супруга или его брата. Ниилла восторгалась герцогиней и та, действительно выглядела отлично — такая милая небрежность. Вот бы ещё характер такой был.
Эйва успешно перешила ещё пару нарядов, а потом ещё пару.
Но всё же Ланира приказала собираться в столицу, потому что “плевать, я хочу посмотреть своими глазами, что там происходит!”
Горничная вздохнула, изучая кладовую со всякими предметами быта. В данной комнате были стеллажи, на которых было почти всё для одежды и обуви — иглы, нитки, ткани, ремни, верёвки, порошки и пропитки, чистящие средства и так далее и тому подобное. Она потянулась за коробкой, стоящей на верхней полке, кончиками пальцев подцепила и приготовилась, что на неё сейчас провалиться всё, что на этой дурацкой полке стояло.
Эйва зажмурилась и сжалась, но вместо падающих на голову предметов её тело было прижато к стеллажу, а предметопад был остановлен. Открыв глаза, она увидела над собой ухмыляющееся лицо конюха.
И уж сколько было в этом его взгляде сейчас. Будь Эйва чуть послабее то дрогнула бы. Её сковало напряжением, которое исходило от него — он её хотел. И она точно знала это, а ещё знала, что кажется готова сказать да, потому что не было давно такого, не уничтожало волной сжигающего пожара, не тянуло до потери зачатков разума.
А ведь она умела держать себя в руках, всегда умела охлаждать голову и чувства, если было нужно. И сейчас было нужно, потому что ценила свою работу, держалась за это место. Ей было тут хорошо.
Эйва замерла, втягивая запах Рэндана, и отдаваясь низменному инстинкту, может на пару мгновений, на несколько вдохов и выдохов, но застывая в этом мгновении и получая удовольствие, разделяя его с кем-то, почти незнакомым, но так же чувствующим сейчас, как и она. И это порой намного более секретно и тягостно прекрасно, чем любая страстная близость.
И да, мгновение растаяло, она развернулась, улыбнулась, указала ему пальцем на коробку, которая ей была нужна и взяв её у него из рук, ловко выскользнула, оставляя его одного, и точно знала, что он сейчас, так же как она, отдался этому мгновению, вне зависимости от того, насколько был груб, суров и прост.
Глава 13 Ланира
Ланира хотела выть от тоски, что её окружала. Привычные, понятные и главное приятные вещи, сейчас были недоступны и это безумно её раздражало. Никаких прогулок по городу и парку, никаких встреч со знакомыми и друзьями, никаких любовных утех. Сейчас она бы уже и графа перестала крутить, да и даже сынку его сказала “да” — хоть какое-то действие, а не эта липкая и мерзкая скука.
Верон к ней не приходил, спал у себя. И его вообще всё устраивало, он даже счастлив был кажется в этом захолустье и уж конечно невероятно был рад, что свадьбу отложили.
Иан всё ещё злился на Ланиру, сходил с ума из-за сестры и возился со своей сироткой.
Шэйли… Как же эта девица выводила герцогиню из себя — удавить хотелось, а потом себя.
Да ещё дядька со своими — надо вернуть жрицу в храм!
“Как, твою ж, чтобы тебя низшие утащили, урод, как это сделать?”
Но проклятие богини-матушки было делом страшным и Лана, хоть и не была особо верующей, знала, что проклятие работает хорошо, собственно как и благословение. А ей благословение было необходимо.
Герцогиня хотела ребёнка, хотела. Из конечно перекошенной, но всё же щепетильности, из чувства собственной значимости, она не могла себе позволить не утереть нос всем этим тварям, которые смотрели на неё с презрением и задрав головы воротили от неё нос, за её спиной, а в лицо лебезили.
И да, она была в высшей степени удовлетворена тем, что как бы Верон не относился к ней, но позволял ей чувствовать, что именно её рука держала всех этих мерзких напыщенных ублюдков за яйца, и она могла только одним словом сделать так, что Верон их изведёт и глазом не моргнёт. Кажется ему самому нравилась это — извращённая жестокая мстительность.
И кажется это была ещё одна причина для того, чтобы отчаянно желать выполнить свой супружеский долг и подарить супругу наследника. И сделать для этого всё возможное.
— Эйва? — спросила Лана, когда служанка помогала ей одеваться.
— Да, ваша светлость?
— А что происходит со жрицами Йетри, теми, которых возвращают в храм?
Горничная хмыкнула:
— Вы имеете ввиду, когда они выходят из храма в мирскую жизнь? В служение людям или в брак?
— Да, — кивнула герцогиня. — Когда они не выполняют свои обязанности, когда в них разочаровываются, их ведь возвращают в храм?
— Всё верно,
