Доля ангелов - Марьяна Брай
— Кто такие, откуда?
— Из Валенторна, я Дин, она Лора — сестра моя. Поручилась за меня, вот и выгнали обоих, — мой новый брат пищал как ребенок — умеет притворяться, чижик, а ведь час назад плел, какой он сильный и большой — только откорми, и хоть армией командовать.
— А за что тебя судили, парнишка? — мужик вроде остановился, но топор держал наготове.
— За то, что хотел псирты свои забрать, чтобы убежать, а то силой заставляли жить в подвале и печи топить на фабрике, а сестра служанкой работала, мать умерла, отец еще когда маленькие были сгинул, — Дин не опускал рук, как и я, но говорил и говорил, чтобы мужик успокоился — вон, у самого дети, должен понимать.
— Ладно, идите к дому, найдем чо поесть, но ночевать не оставим, дальше сами чо надо делайте, — он опустил топор и махнул рукой, указывая идти за ним.
— Спасибо вам, как вас звать, добрый человек? — я шла и косилась на детвору, что не опустили палки — так и поворачивались с ними вместе, провожая нас взглядом. Знали, что без козы и с голоду умереть можно.
— Мариз меня звать, айдате, не стойте там, Бенька чужаков не любит — молока меньше дает от испугов, — он махнул на козу, что смотрела на нас перестав жевать.
У дома была лавка из бревна и двух пеньков, которые раньше, видимо, были деревьями. Стол был собран грубо, тоже из трех, вкопанных в землю бревен, роль столешницы выполнял горбыль. Хоть кора уже и облезла, стол походил на кормушку для лосей.
— Не лишку у нас еды-та, но маленько накормим, я Парита, мать этих вон воинов с опасным оружием, — из дома вышла женщина лет сорока, она смеялась, глядя на детей. В голых руках она несла котелок, значит, на горячее надежды нет. Ну да ладно, понять бы — что тут едят.
В котле была каша из непонятных продуктов. Кроме всего прочего, из котелка уже ели, и сверху все подсохло. Это была жуткая на вид смесь из трав и чего-то, отдаленно похожего на горох. Пахло нормально, но зелено-бурый цвет, если не быть совсем голодным, отталкивал. Деревянные ложки я увидела впервые за последние сорок лет. До этого я видела их в детском саду, где нас учили на них играть, стуча о колено.
— Какая вкуснотища, Парита, — Это Дин уже во всю черпал ложкой из котелка, когда я подвинула его на середину и зацепила ложкой. За ложкой потянулись длинные зеленые стебли, которые пришлось отрезать той же ложкой о край котла. Дареному коню, конечно, в зубы не смотрят, но поломать-то их можно, прежде, чем варить. Повар во мне был несчастен.
— Как вкусно! — я и не ожидала, что вот это может быть таким приятным на вкус. — Что это, Парита, где это растет?
— Да вокруг вон, ешь спокойно, потом покажу. Вы в деревню — то жить пришли, или проходом? — она вынесла еще один котелок, в котором чистила овощ, похожий на морковь.
— Да куда нам идти, некуда. Тут останемся. Щас отдохнем, да осмотримся. За вашим домом есть кусты, мы там костерок разведем, если вы не против, — Дин отвечал ей с полным ртом — торопился решить с ночлегом, раз речь зашла.
— Не против, спите, можно и травы нарвать, она пока «горит» — тепло от ей, тряпину дам укрыться, только утром отдайте, нам кажная тряпка годится, — она закончила с морковью и вошла в дом.
Дом был каменной мазанкой, где в щелях торчала трава, что была смешана с глиной. Крыша крыта деревянными досками, одно окно застеклено квадратиками стекол — маленькими и мутными. В открытую дверь было видно, что пола нет, по нему таскается солома. За домом был навес, где хранили сено зимой, но пристройки для козы не было — значит, жила в доме.
Глава 18
Спали мы долго и спокойно впервые за последние дни. Хозяева позволили устроиться на сеновале, где оставалась солома с прошлого года. Ночью было тепло и сухо. Утром хозяйка дала мне небольшой обмылок, чтобы я смогла помыться и отправилась вместе со мной на речку.
— Парита, скажите, кому можно продать украшение? Оно дорогое, его подарила моя хозяйка нашей маме — она выкормила ее. А еще, у меня есть очень хорошее платье, которое в Валенторне могут дорого купить горожанки, — мы мылись в прохладной еще речке, но это доставляло массу радости.
— Такого здесь не берут. Кому надо тут украшения, Лора? Ты представляешь меня на балу? — она засмеялась, и взяв пальчиками невидимый подол платья, закружилась. По сути, она была моей ровестницей, и я чувствовала к ней тягу. — Можно попробовать отдать все Карлу одноглазому — он может за них дать инструменты и посуду, или еду. Он каждый сезон ездит в Валенторн — там у него кое-что берут в лесу скупщики. А обратно привозит необходимое тут.
— А где он живет?
— На другом конце деревни, если вдоль речки идти, дом небольшой, да ты сразу узнаешь — перед домиком хламу всякого навалено.
Мне пришлось надеть свое бальное платье, чтобы выстирать костюм из нижних юбок и нижнее белье. Раскидали все у Париты во дворе. Дин утром ушел с Маризом в лес нарубить жердей — сам вызвался, чтобы хоть как-то отплатить за гостеприимство и еду. Утром нас покормили горячей гречневой кашей с молоком. Я ждала, когда высохнет одежда, чтобы сходить до этого одноглазого — нам нужны средства для существования, видимо, деньги здесь не в почете — магазина я точно не приметила.
Переоделась в свой набор, собранный из нижних юбок, переложила ожерелье и серьги из клатча в сумку к бальному платью, что было уже мятым. Была — не была, я ничего не теряю.
Между домами было большое расстояние — люди, скорее всего, приходили новые, и не хотели жить спиной к спине с незнакомцами. Видела еще три овцы, что паслись возле дома и одну козу. Тропка вела между домами по прямой, речка пронизывала всю деревню — хорошо, что есть вода, и территория большая — если деревня вырастет, люди не будут сидеть на головах друг у друга. Сейчас я насчитала восемнадцать домов, и на «задах» пять шалашей — может это детские игрушки, а может там и живут. Людей было мало — я встретила
