Работа для ведьмака - Алексина Наталья

Через пять Нея накинула тулуп поверх застегнутого на все пуговицы кителя и закрыла дверь. Ведьмак на нее смотрел с улыбкой.

— Тебе только шпаги не хватает.

Она развернулась всем корпусом к ведьмаку. В ее руке поблескивал металл, на кулак была намотана перевязь.

— Все, — сказала она и кивком головы показала, куда ему двигаться. — Спасибо, что сказал, но лучше уйди.

— Не сегодня, — ответил он. Улыбнулся и потянул ее за руку вперед.

— Я устала, и у меня нет сил объяснять еще раз, что мне не нужны проблемы.

В ее голосе не было злости. Никаких эмоций к ночи не осталось, но она постаралась говорить очень жестко. Убрала его руку, правда, ведьмак тут же крепко обнял ее за плечи. От такой наглости она даже замедлила шаг.

— Амулет отвода глаз на одного, а нас двое. Надо держаться ближе друг к другу, — пояснил ведьмак. — И я знаю, что ты устала. У тебя болит голова, мышцы и, скорее всего, спина. В баню мы идем как раз для того, чтобы от всего этого избавиться.

Нея механически переставляла ноги и позволяла ведьмаку вести ее дальше.

«Кто бы что ни думал, а в бане намного удобнее вдвоем, особенно когда все мышцы забиты и руки еле поднимаются», — говорила она себе и считала, что позже сможет избавиться от Эзры.

«Обманывать себя — последнее дело», — подумала Нея и скривилась.

Эзра воспринял это по-своему.

— Никаких приставаний, — сказал он.

Сосредоточенное лицо в этот момент не выражало ничего. Ей даже почудилось, будто ведьмак стал серьезнее.

— Сегодня только лечение, с твоей головной болью нужно что-то делать.

Харт кивнула, не особенно веря его словам. Но прямо сейчас ей было все равно. Совсем скоро станет тепло, и после она сможет заснуть. А с остальным как-нибудь разберется.

В бане еще висел пар, не такой густой, как обычно, но хороший. По-военному быстро Нея разделась догола. К ее удивлению, на крючках у двери висели две простыни. Кто-то позаботился даже о тапочках. Мужских, из войлока. В похожих она несколько раз видела коменданта.

Простыни уже нагрелись, и Харт с удовольствием закуталась в одну из них. Она не обращала внимания на ведьмака. Сейчас ее волновал только жар за хорошо сколоченной дверью.

Внутри она села на лавку и прикрыла глаза. Теперь предстояло ждать, когда мышцы хоть немного расслабятся. Тогда она сможет нормально разогнуться… И попросит ведьмака пройтись по ней дубовым веником.

— Ложись.

Эзра, тоже завернутый в простыню, стоял перед ней, сжимая в руке известную ей сумку с зельями. Выглядел он собранно и уже закопался в свои склянки.

— Я устала и хочу отдохнуть. Без зелий и прочего, — сказала она.

Ведьмак покивал, не отрываясь от своей сумки, и опять повторил:

— Ложись.

Не будь Нея такой уставшей… Хотя нет, и тогда бы ничего не сказала. Она уже позволила ему себя затащить сюда, к чему теперь изображать неизвестно что.

На горячей лавке тело быстро нагрелось. От самой скулы, которой она прижималась к заботливо подстеленному полотенцу, до больших пальцев ног.

Ведьмак еще пошуршал в сумке и принялся быстро разминать ее спину. Пока сильные пальцы спускались от шеи к пояснице, он что-то шептал, то чуть громче, то чуть тише.

Руки постепенно оказались на уровне ягодиц, но даже не задержались. Лишь прошлись так же, как и до этого по спине.

Потом Эзра взял какую-то мазь и с силой начал то ли вдавливать, то ли втирать ее. Это было и больно, и приятно одновременно.

Нея чувствовала, что уплывает. Она не засыпала, но тело будто расплавлялось и растекалось под руками ведьмака.

А он деловито ее перевернул и продолжил. Зачерпывал мазь из баночки, шептал, а пальцы прокатывали мышцы.

Она не знала, сколько так ее «пытали», но когда Эзра прекратил и отошел, вытирая руки, почувствовала, что не может даже пошевелиться. Ей было очень хорошо.

— Остался один важный заговор, и можешь спать, — проговорил он.

Нея еще полежала, а потом собрала себя, как кусок сырого теста, и все же села. Только тут заметила, что под простыней ведьмак остался в подштанниках. И это не выглядело смешно.

Она долго не могла подобрать слово, которое всплывало при виде такого Эзры.

Он вел себя профессионально, вот о чем она думала. Так, как порой и целители не ведут.

Ведьмак указал ей на большущую кадку, наполненную водой. При желании они могли бы там разместиться вдвоем. Но он лишь помог Нее.

Как только она села, Эзра распростер руки и опять зашептал. Все по-деловому. Ни одного масленого взгляда.

От заговора Нея ничего не почувствовала. Теплая вода, да и только. Но вместо того, чтобы наслаждаться, она разглядывала парня в простыне.

— Закрой глаза, — вдруг сказал он и тут же положил ладонь ей на веки.

Рука пахла весенним лугом и колокольчиками, да и кожа была невыносимо мягкой. Пальцы переместились на виски, и, как только ведьмак зашептал, в ее голове появился туман.

Нея откинулась на бортик. Никакой боли. Тепло, и пахнет колокольчиками.

Она ни о чем не думала, все мысли растворились. Даже не заметила, когда Эзра перестал шептать. Чужие пальцы скользнули по шрамам на щеке и исчезли. Затем вернулись, опять погладили и втерли что-то прохладное в рубцы.

Нея лежала, никак не реагируя, позволяя ведьмаку делать все, что ему вздумается. Мягкие губы коснулись ее губ и исчезли. Харт открыла глаза.

— Либо целуй нормально, либо не целуй вовсе, — без особых эмоций сказала она.

Ведьмак улыбнулся.

Самый медленный и сумасшедший поцелуй накрыл ее с головой. Настойчивый, но не яростный. Тягучий. Она растворилась в нем и как будто стала легкой.

Нея отвечала как во сне. Неторопливо зарылась мокрыми пальцами в мягкие волосы и притянула его ближе.

Но Эзра вдруг прижался к ее губам и сразу отстранился. Зрачки затопили всю зелень его глаз. Он глубоко вздохнул, постоял, облокотившись на бортик, и все же отвел взгляд от ее груди, которая виднелась в мыльной воде.

— Нея, ты очень строгая, — вдруг сказал он и выпрямился. — Моим сестрам ты бы понравилась.

— Вряд ли. Я обычно не нравлюсь людям.

— С ними ты бы нашла общий язык, они тоже исповедуют религию кнута и пряника.

— И много их?

— Четыре.

Нея шире открыла глаза.

— И все старшие, — добавил Эзра. — Можнр идти спать.

Он довел ее до комнаты и остался.

Они уснули сразу, как только легли.

«И даже никаких приставаний», — мелькнула мысль в голове Неи то ли с сожалением, то ли с удовольствием.

А о том, мог ли их кто-то увидеть, когда амулет отвода глаз разрядился, она не думала.

Утро было ленивым и жарким. Ведьмак целовал, покусывал и не выпускал ее из постели.

Если бы каждый рассвет был таким, Нея смирилась бы даже с морозами…

Правда, в итоге они не обменялись и двумя словами. Одевались на скорость. Мешались друг другу, застегивали пуговицы через одну. И разошлись по делам.

День вроде бы был насыщенным, но к вечеру Нея осознала, что ничего толком не помнит. Она почти поругалась с Олмером и комендантом, но не придала этому значения. И никого не наказала, хотя двое солдат пили самогон из фляжки у нее под носом.

Вообще, пока светило солнце, в голове Неи звучали весенние птичьи трели. А сама она ходила по заставе, насвистывая, как бы вторя тем, кто пел у нее в мозгу.

С наступлением сумерек Харт посчитала это опасными симптомами и нахмурилась. Сразу же отметила, что солдаты как-то выдохнули. Будто до этого они опасались, что лейтенант заставит и их изображать синиц с соловьями. «Или решили, что я совсем съехала с катушек», — подумала она и помянула ведьмака недобрым словом.

В двенадцатом часу ночи Нея поднялась к себе и, слыша уверенные шаги за спиной, оставила дверь приоткрытой.

— Ну рассказывай, — сказала она и посмотрела на улыбающегося ведьмака.

— Сказку на ночь?

— Почему вместо головной боли у меня в ушах теперь птичий гомон?

Эзра прекратил развязывать шейный платок и опустил руки. Подошел, ощупал ее голову, прижался губами ко лбу, поцеловал в висок, потом в ушко, спустился к шее…