Барбара Эрскин - Призрак страсти
Джо порывисто встала. «Джоанна Клиффорд доисследовалась до того, что ободрала кожу на пальцах, – уныло сказала она сама себе. – И где же? О камни, да еще в средние века». Она в который раз внимательно осмотрела ногти. Они оставались в полном порядке и блестели лаком, но ощущение, что они поломаны и стерты, сохранялось. В ее воображении внезапно возник маленький кабинетик в Эдинбурге с выкрашенными в голубой цвет стенами. Ей вдруг живо представились следы крови на полу, и она вздрогнула, хмуря брови.
– Господи! – Она с трудом подавила подступившую дурноту. – Неужели Коуэну все же удалось ее загипнотизировать? Видела ли она прежде эту бойню, тогда, во время сеанса в его кабинете? И не об этом ли хотел поговорить с ней Сэм? Джо отерла руки о халат и снова всмотрелась в них. Глубоко здохнув, как будто готовилась прыгнуть в воду, она взяла магнитофон и установила его на журнальный столик. Устроившись ядом на ковре, Джо нажала клавишу «перемотка» и стала следить, как попискивает, перематываясь, лента. Но у нее не хватило терпения ждать, пока прокрутится вся лента. Она нажала на клавиши где-то на середине записи. Ей захотелось закурить. Наверное, в квартире оставались сигареты. Ник вполне мог где-либо забыть их, если поискать, можно было бы найти.
Но она не двинулась с места. В сквере слышался радостный детский смех. С Глостер-роуд доносился приглушенный шум машин. Эти звуки являлись частью двадцатого века. И что бы ни привиделось ей днем, это значило не больше, чем сон, и не могло повлиять сильнее, чем фильм, который смотрят по телевизору дождливым воскресным днем в комнате с опущенными шторами. Ей можно ничего не бояться и смело слушать пленку.
Больше не размышляя, Джо включила запись и закрыла глаза, как только в комнате раздался голос Карла Беннета, немного искаженный магнитофоном и оттого звучавший чуть тоньше обычного.
– А теперь опишите мне свой наряд. Какого он цвета?
Затем послышался ее голос, тихий и несколько неуверенный.
– На мне мое лучшее парадное платье. Оно алое – это венецианская парча, – заткано золотой нитью, а под ним зеленое платье с серебряной отделкой. Если Нелл ее найдет, я надену еще мантию на беличьем меху. Мои сундуки еще не все распакованы. – Голос ее звучал все тише и тише, так что стало трудно различать слова.
– А теперь вы спускаетесь в зал. Вам не страшно, что муж рассердится на вас? – спросил Беннет.
Наступила пауза, слышался только шелест пленки.
– Немного, – наконец ответила она. – Но он ничего не сможет сделать. Ему придется промолчать, чтобы никто не мог сказать, что у него своевольная жена, и тронуть меня он не посмеет, побоится навредить ребенку.
– Вы спускаетесь по лестнице. Опишите, что видите и чувствуете. – Беннет говорил размеренно, отчетливо выговаривая слова, и с такой интонацией, словно перед ним находился ребенок.
– На лестнице темно и холодно. Здесь должен быть свет. Ветер, должно быть, его задул. Мне слышен их смех, – она говорила отрывистыми, слабо связанными между собой фразами.
Джо пришло в голову, что голос ее звучит, как у пьяной, и она слушала себя, мрачно усмехаясь.
Голос продолжал описывать сцену, делая время от времени паузы, казавшиеся бесконечными. Стоило Джо закрыть глаза, и картина снова предстала перед ней, необыкновенно ясная и живая. У нее перехватило горло. Ей не нужно было слышать, что последует дальше, – дикие крики, ужасающий звон металла: она видела все, как наяву. Джо подтянула колени к груди и крепко обхватила их руками, а голос на пленке звучал быстрее и быстрее.
– Уильям читает письмо, принц слушает. Но он очень рассержен. Он перебивает его. Готова вспыхнуть ссора. Уильям смотрит на него и кладет на стол свиток. Вот он поднимает кинжал. Он собирается… нет, о нет, нет! – Голос ее сорвался на крик.
Джо чувствовала, что вся дрожит. Ей хотелось зажать уши, чтобы отгородиться от несущихся с пленки душераздирающих воплей, но она пересилила себя. Появился еще один голос. Говорила Сара, чувствовалось, что она сильно испугана.
– Бога ради, Карл, верните ее из этого кошмара. Что вы ждете?
– Слушайте меня, Джо, слушайте! – пытался вмешаться Беннет, говорил он по-прежнему тихо, но к терпеливой настойчивости в его голосе примешивалось напряжение. – Леди Матильда, вы меня слышите? – уже не говорил, а кричал он. – Слушайте меня. Я начинаю считать до трех. И вы проснетесь. Слушайте же меня…
Но ее голос или голос той женщины все звучал и звучал, не пуская его в свое сознание. Джо тяжело дышала, кровь стучала в висках. Теперь ей были слышны голоса всех троих. «Карл, остановите ее, остановите», – рыдала Сара. Беннет, не переставая, твердил ее имя – оба имени, но она заглушала обоих, вырвавшись из-под контроля, на грани истерики, рисуя сцены кровопролития, совершавшегося на ее глазах.
Внезапно все смолкло, и наступившую тишину нарушало лишь чье-то частое и тяжелое дыхание. Затем она услышала, как что-то со стуком упало, и голос Беннета зазвучал очень явственно, как будто он говорил прямо в микрофон.
– Дайте мне коснуться ее лица. Скорее! Вот так, Матильда! Вы слышите меня? Я хочу, чтобы вы меня услышали. Я буду считать, когда я скажу «три», вы проснетесь. Один, два, три.
Последовала продолжительная пауза, затем Сара воскликнула:
– Карл, вы ее потеряли! Господи! Вы потеряли ее!
– Матильда, вы меня слышите? Я хочу, чтобы вы мне ответили, – Беннет старался говорить мягко и убедительно, но в его интонациях все сильнее ощущался страх. – Матильда, вы должны слушать меня. Вы – Джо Клиффорд и скоро проснетесь в моей приемной в Лондоне. Вы слышите меня, дорогая моя? Я хочу, чтобы вы забыли о Матильде.
Молчание длилось долго.
– Что же нам делать? – почти рядом с микрофоном зашептала Сара.
– Сделать сейчас мы ничего не сможем, – бесцветным от усталости голосом ответил Беннет. – Пусть спит. В свое время она сама проснется.
Потрясенная, Джо вздрогнула. Ей отчетливо вспомнились эти слова. Его голос пробился к ней, когда она в полусне лежала в полутемной спальне замка Абергавенни. Но тогда она, или Матильда, отказалась откликнуться на его призывы, и снова сознание ее окутал мрак. Вспомнив об этом, она содрогнулась.
Послышалось звяканье стекла о стекло. Джо усмехнулась. Отметив про себя, что Беннет решил ободрить себя спиртным, пока она бродила по опустевшему замку, где гулял один лишь ветер, окружив себя стеной молчания, преодолеть которую она была не в силах.
Несколько минут пустой пленки, затем послышался взволнованный голос Сары:
– Карл, мне кажется, она просыпается. У нее веки дрожат.
– Джо! Джо! – Беннет мгновенно оказался у микрофона. Джо услышала свой тихий стон, а затем и хриплый голос:
