Лика Лонго - Омут
На каждом углу угощали холодным яблочным чаем в пузатых маленьких стаканчиках, предлагали покурить кальян или померить "вот эта футболка, совсем дешева отдам!"
Чего тут только не было! Сумки а-ля Диор и Шанель, кроссовки "Адидас", халаты и плащи, воздушные шарфы всех расцветок, фигурки и статуэтки, ювелирные украшения и золото. Я бродила по пестрым рядам и не знала, на чем остановиться, — хотелось скупить все! Меня то и дело хватали за руки, окликали, зазывали в лавочки, обещали подарить просто так, что понравится. Я лишь улыбалась, наслаждаясь суетой, жизнью, которая тут кипела от рассвета и до поздней ночи. Меня окатывали волны звуков и ароматов. Восточные мотивы, перебивая друг друга, лились почти из каждой палатки, а запах пота смешался с терпкими нотками восточных пряностей и приправ.
Внезапно наступила духота. Воздух словно наэлектризовался, стал осязаемым, тяжелым, густым. Потемнело…
— Сейчас ка-а-ак ливанет! — услышала я веселый женский голос. Две русские женщины, прибавив шаг, обогнали меня. Дождя я не боялась — наоборот, ждала: сейчас он пройдет, а потом будет свежо и хорошо!
На разгоряченный лоб упала первая тяжелая капля. А уже через мгновение ливень обрушился сверху, как будто в небе сделалась пробоина, через которую на людей полилась вся вода, какая только есть на свете!
Торговцы, чьи прилавки выходили из-под навесов, с криками принялись закрывать их полиэтиленом, но это мало помогало — дождь хлестал с такой силой, что, казалось, от него не скрыться и под крышей! Я прижалась спиной к стене одной из лавочек, над которой был натянут тент. Вода, касаясь земли, отскакивала, и я уже по колено промокла. Меня окружала сверкающая дождевая стена, и все, что находилось на расстоянии нескольких метров, было размыто. Я словно смотрела на мир сквозь мутное старинное стекло.
И вдруг увидела его.
Саймон не сводил с меня пристального, пронзительного взгляда. Его мокрые волосы потемнели, вода стекала по точеному лицу, струилась по телу. Я не верила своим глазам, мне показалось, что я сплю, и это всего лишь продолжение моего кошмара, в котором я ищу Саймона, а он все ускользает. Лицо любимого ничего не выражало — ни радости, ни злости. Он просто очень внимательно, не мигая, глядел на меня.
Тут я почувствовала резкий толчок в бок и обернулась. Турок, продавец из палатки, около которой я укрылась, знаками приглашал зайти внутрь, чтобы я не мокла. Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Турок был реальностью, дождь был реальностью, но Саймон! Он — во сне или наяву?
Когда я через мгновение снова взглянула туда, где секунду назад стоял Морской, там уже никого не было — только неистовый ливень продолжал хлестать по земле.
Любовь или… ненависть?
Теплые брызги разлетались в стороны от моих быстрых шагов. Я, словно сумасшедшая, металась между умытыми дождем рядами рынка. Вокруг царила суета — торговцы снова выносили на улицу товары, любовно выкладывая их на столы, туристы высовывали головы из своих укрытий, выставляли вперед ладони, убеждаясь, что ливень миновал. Я была вне себя: натыкалась на людей, ударялась о края лотков, слышала недовольные крики вслед и искала, искала, искала среди пестрой толпы Саймона.
Один ряд, второй, пятый — и вот я уже на самой окраине рынка. Здесь было грязно, пахло испорченными фруктами, на дороге валялись размокшие картонные коробки с липовым логотипом "Гуччи".
Я знала — Саймон где-то здесь. Я физически ощущала на себе его тяжелый взгляд, так поразивший меня несколько минут назад.
Свернув за самую последнюю палатку, где сидел безразличный худой турок, до которого туристы, наверное, никогда не доходили, я остановилась в нерешительности и отчаянии. И вдруг почувствовала на руке прохладное прикосновение — уже забытое, но такое родное! Словно во сне я обернулась.
— Полина, пойдем со мной, — Саймон выглядел куда более спокойным, чем я.
Я быстро-быстро заморгала, ощущая, как глаза мгновенно набухли от близких слез. Словно волна нахлынула и откатила — я разревелась, бросившись к нему на шею. Только сейчас я поняла, как сильно скучала по нему! Словно чья-то невидимая рука легким движением сняла с души огромный тяжелый камень.
Он рядом. Он здесь. И теперь ничто не разлучит нас.
Я прижималась к нему всем телом, вдыхая запах дождя, водила щекой по его мокрой футболке, дрожащими пальцами перебирала влажные пряди волос, источающие тонкий волнующий аромат. Чуть успокоившись, я украдкой подняла глаза — его взгляд был устремлен вдаль, лицо оставалось холодным и спокойным.
— Саймон… — тихо позвала я, наслаждаясь звучанием любимого имени.
Он разомкнул руки и отстранился.
— Нам нужно поговорить, — сдержанно произнес он.
— Да! — выдохнула я и пошла за ним.
Он быстро шагал вперед, не оборачиваясь, а я семенила следом, жадно впиваясь глазами в его спину, обтянутую белой спортивной насквозь промокшей футболкой. Мне кажется или он стал еще прекрасней? Нет, наверное, я просто отвыкла от его удивительной красоты!..
Пройдя несколько кварталов в молчании, которое я боялась нарушить, мы наконец вышли на улицу, граничащую с диким пляжем. Море сейчас было мутное, с зеленоватым оттенком. На небе все еще висели тяжелые свинцовые тучи. Саймон повернул к аккуратному двухэтажному домику с бурой черепичной крышей, выходящему окнами на пляж.
— Куда мы идем? — спросила я, тщетно пытаясь разглядеть, что творится за стеклами дома — изнутри они были закрыты темно-синими шторами.
Саймон обернулся.
— Я здесь живу. С тех пор, как уехал из России…
— А ты… давно уехал?
— В тот же день… — Саймон повернулся ко мне и слегка усмехнулся. Я поняла: он имеет в виду тот день, когда его похитили, и он сбежал от похитителей.
Мы зашли в просторный холл, который из-за цвета занавесок казался морским дном. Из холла в обе стороны уходили лестницы. На втором этаже был полутемный коридор с несколькими одинаковыми дверями. Одна из них распахнулась, и мимо нас, стараясь не глядеть по сторонам, прошуршала длинной юбкой смущенная девушка.
Саймон достал ключ и отпер дверь. Мы оказались в большой комнате с глухо зашторенными окнами. Широкая кровать под стеганым синим покрывалом, на прикроватной тумбочке — пузатый светильник. Платяной шкаф, письменный стол и два стула — вот и всё убранство. Дверь в ванную была открыта, и я увидела там большую ванну, наполненную водой, и белые махровые полотенца, брошенные на полу. Ноги мои подогнулись — я вспомнила нашу первую ночь…
— Присядь, — сказал Саймон и пододвинул мне стул. Сам он опустился на край кровати. Я послушно села на стул и сложила руки на коленях. Внутри у меня все трепетало от волнения.
