Марта Акоста - Ночной полдник
Однако мое ночное зрение, которое с момента первого заражения было великолепным, стало еще лучше. Какой-то viejo[53] выгуливал занюханного терьера, и контуры обеих фигур очерчивало изящное фосфоресцирующее сияние. Я была восхищена своей новой способностью, удивительной и жутковатой. Правда она не уравновешивала другие побочные эффекты моего недавнего заражения.
Я вынула из кармана телефон и позвонила Иэну. Он не ответил, поэтому я оставила ему вежливое сообщение, суть которого состояла в следующем: что за чертовщина со мной происходит? Потом я успокоилась и вышла из дома. На улице я зажала ключи между пальцами, изобразив кастет в стиле городской девчонки, и целеустремленно направилась в сторону оживленной улицы. Пустое такси проезжало мимо как раз в тот момент, когда я достигла большого перекрестка, и я просигналила ему.
Когда я назвала водителю адрес, он уточнил:
— Там ведь ничего нет, верно?
— Там у меня встреча с другом, — заявила я.
Только несколько районов города оставались в запустении, потому что в них были либо очень высокий уровень преступности, либо токсичные выбросы, либо они подлежали реконструкции и были втянуты в бюрократическую волокиту. Заброшенная местность, где располагался клуб, когда-то была индустриальным районом и подпадала под последнюю категорию.
Таксист сбросил скорость на какой-то улице, состоявшей из темных зданий с заколоченными окнами, и остановился возле дома с совершенно гладким фасадом и металлической дверью. Мне приходилось бывать в достаточном количестве клубов, расположенных в бедных районах, но это строение выглядело невероятно гнетущим и заброшенным.
Дверь немного приоткрылась, выпустив полоску серебряного света. Потом она снова закрылась, но теперь я была уверена — там кто-то есть. Любопытство пересилило осторожность: я заплатила таксисту и вышла в холодную ветреную тьму.
Глава девятая
Кровь — это наркотик
Под моими кроссовками захрустели осколки битого стекла. Только я подняла руку и собралась постучать, как дверь распахнулась, и мне пришлось отступить назад, чтобы не попасть под удар.
На меня уставился бледный долговязый человек, похожий на фасолевый стручок; он был одет в черный френч и широкие брюки.
— Это частный клуб! — рявкнул он, собираясь закрыть дверь.
«А мы что, лохи, что ли?» — хотелось сказать мне. Я успела сунуть ногу между дверью и косяком.
— Меня пригласил Сайлас Мэдисон.
— О, подождите, пожалуйста, здесь.
— Нет, мое такси уже уехало, и я не собираюсь стоять на улице. — Я пролезла в щель, и фасолевый стручок с лязгом захлопнул металлическую дверь.
Я ожидала увидеть замшелый клубишко с трубами на потолке, цементными полами и сомнительным концептуальным искусством на стенах. Однако перед моими глазами предстали длинный узкий зал с черным ковром в стиле ар-деко, украшенный растительным рисунком цвета слоновой кости, красные лакированные стены в помпейском стиле, сверкающие хрустальные бра и канделябры, блестящие черные столики и отполированная металлическая барная стойка.
На маленькой сцене у дальней стены под аккомпанемент какого-то трио пела женщина, одетая во фрак и белый галстук-бабочку. Она была так же красива, как Марлен Дитрих, но голос у нее был даже лучше. Ее немецкая песня могла с равным успехом повествовать о ромашках и зайчиках или о разложении и укусах термита. Для меня это значения не имело, потому что певица была просто потрясная.
Бледные посетители были одеты шикарно, но довольно скромно, так обычно одеваются успешные дизайнеры — ткань и силуэт гораздо важнее, чем цвет и узор. Они пили что-то прозрачное и гранатовое из бокалов для мартини, коричневато-красную жидкость с украшениями из сельдерея и пенистый напиток цвета фуксии из высоких бокалов для шампанского.
Рядом с вампирами сидели несколько не-вампиров в черных нарядах из винила, кожи и бархата, с подведенными черным карандашом глазами. Их называют рабами; мне, как ярой стороннице равноправия, этот термин претит.
Среди некоторых вампиров и изображающих их готов бытует замысловатая ролевая игра. Вампиры делают вид что считают себя мистическими несмертными существами, которые спят в гробах и пьют кровь, а убить их можно, только вонзив в сердце кол или прострелив его серебряной пулей. Рабы либо просто играют по их правилам, либо сами верят в это.
Рабы тащатся о того, что служат вампирам, а вампиры тащатся от того, что у них есть добровольные, то есть обдуренные, источники человеческой крови.
Сайлас сидел за столиком, который с одной стороны был отгорожен от остальных. На нем были черная рубашка, застегнутая на все пуговицы, и черные же широкие брюки. Сидя в одиночестве в общественном месте, он выглядел абсолютно невозмутимым. Создавалось впечатление, что все находившиеся в клубе люди знали о его присутствии. Перед Сайласом возвышалась бутылка минеральной воды, рядом стояли ведерко со льдом, в котором угнездился небольшой графин с красной жидкостью, и два винных бокала.
Когда я подошла, Сайлас поднял глаза и произнес:
— Мисс-с-с Де Лос-с С-сантос-с.
Улыбка озарила его бледное лицо. Он был доволен, словно подопытная мышь, которая научилась правильно давить на рычаг и получать приманку.
— Господин Мэдисон, — приветствовала его я.
Плавно поднявшись, он отодвинул мой стул. В суете на ранчо я не обратила внимания на его грацию.
— Я чрезвычайно рад, что вы с-смогли прийти. Знаю, клуб — не лучшее мес-с-сто для с-серьезных разговоров, но я подумал, что вам здес-сь понравитс-ся.
— Здесь замечательно, — искренне похвалила я. — И певица очень талантлива.
— Вы разделяете наши вкусы? Хотите выпить? — Сайлас указал на графин. — Экологически чистый кролик, очень мягкий и расслабляющий.
Кроличья кровь — это вампирский ромашковый чай. Я собиралась отказаться, но когда открыла рот, из него вылетело:
— С огромным удовольствием.
Сайлас вылил примерно по чайной ложке крови в каждый бокал и добавил минеральной воды. Передав мне бокал, он поднял свой:
— За нашу дружбу, мис-с-с Де Лос-с Сантос-с. Мы чокнулись и начали пить. Кроличий сок показался мне нежным и травянистым, не то что кровь Иэна.
— Я и не знала, что у вас есть свои клубы. Он улыбнулся.
— В Соединенных Штатах их немного. Гораздо больше в Европе, Южной Америке и Азии. Мой любимый находится на одном из красивейших пляжей Таиланда. Радует, что есть общественные места, где можно быть самим собой.
— Значит, вы не подписываетесь под высказываниями Уиллема о низших землях?
