Ученица Велеса - Ева Бран
— Ярииик! — шепчу в восторге, доставая одно пирожное и с блаженством его откусывая.
— А мне? — тут же лезет Федька. Глаза у анчутки горят в предвкушении вкусняшек.
— Дам, если кусать меня перестанешь, — загораживает собой продукты Ярик. По-моему, он сейчас совершает стратегическую ошибку, потому как Федька с хитрой улыбкой тут же кивает. Свои мысли не озвучиваю. Честно говоря, меня забавляет противостояние этих двоих. Интересно, как теперь Федька пакостничать станет.
Анчутка хватает самое большое пирожное и тут же измазывается в креме с ног до головы.
— Жадность — это плохо, — смеюсь, а Яр руками меня за талию оплетает, прижимая к себе, а потом, разворачивает и целует, слизывая крем с верхней губы. Так чувственно, так нежно, что внутри всё истомой идёт. Обхватываю его за шею и отвечаю с полной отдачей.
— Вель… — выдыхает рвано, отстраняясь от моих губ.
— Мммм? — буквально мурчу, а сама перебираю его волосы, глажу шею, плечи.
— Ничего, — шепчет хрипло, а я всё понимаю. Меня в жар бросает, и я замираю в его руках, а потом нерешительно начинаю свитер с него стягивать. Ярик меня не обидит, знаю, что будет осторожно и бережно себя вести.
Глава 29
В спальню перемещаемся беспрестанно целуясь. Будто плотину прорвало. Не можем оторваться друг от друга не на минуту. Тону в его запахе, вкусе, прикосновениях. Ярик медленно от одежды меня освобождает. Мягко, без напора. Словно боится чего-то. Кажется, что парень ведёт себя как сапёр на минном поле.
Только в спальне отрываюсь от него и в глаза заглядываю.
— Ярик, что такое? — пытаюсь понять его осторожность.
— Спугнуть тебя боюсь. Неосторожным, словом, движением. Я ведь понимаю всё…
После его слов меня лавиной нежности и тепла затапливает. Льну к нему всем телом. Кожа к коже, ощущая жар и стук сердца.
— Я люблю тебя, — шепчу, преодолев стеснение. — Ярик, мой Ярик…
Парень прикасается к моей коже так, будто проводит по хрупким крыльям бабочки. Почти невесомо и до головокружения чувственно. Не знала, что можно так… В его глазах океан любви и нежности. Он даже может не озвучивать, но Яр шепчет о том, какая я красивая и о том, что никогда и никому больше не позволит причинить мне боль.
— Люблю тебя, — стонет, когда мы на кровати оказываемся.
А дальше все слова теряются за ненужностью. Мы падаем в океан нежности. Вдвоём, переплетая наши тела. Мне безумно хорошо. Никогда в жизни так не было. Я буквально в нирване. Засыпаем в объятиях друг друга. Обессиленные и счастливые. Так вот, что ощущает в постели женщина, если мужчина её по-настоящему любит…
А побудка снова суматошная. Выныриваю из глубокого сна из-за вскрика Яра. Опять. В такие мгновения Федьку хочется прибить.
— Что? — тяну сонно, пытаясь прильнуть к Ярику ещё ближе.
— Он меня кружкой металлической по голове огрел! Мы же договаривались!
— Уговор про укусы был, — бормочу.
— Хитрая, мелкая дрянь! — ругается Ярик.
— Неужели управы найти на него не можешь? — тихонько смеюсь, млея от нежных прикосновений. — Амулет там, какой…
— Обязательно в Академии спрошу, — парень подтягивает меня выше и целует. Долго, томительно, чувственно.
Еле находим в себе силы вылезти из тёплой, уютной кровати. Так и лежали бы в обнимку. Долго-долго. Но дела не ждут. Первым делом душ. Пока ополаскивалась, Яр нам завтрак соорудил — молочную кашу со свежими ягодами.
— Этот паразит половину твоих пирожных стрескал! — ябедничает парень, указывая на полупустые коробочки. — Надеюсь, его несварение настигнет!
— Какой ты злой, — качаю головой. — Ничего страшного. Ребёнок впервые такую сладость увидел.
— А ты слишком добрая, — Ярик ставит передо мной кружку с чаем. На нём снова передничек. Только в этот раз он его надел на обнажённый торс. Невольно улыбаюсь. Выглядит одновременно забавно и сексуально.
После завтрака Яр сразу в Лотошники отправился, а я, чтобы не скучать и не исходить тревогой за него, принялась за уборку. Первым делом постель перестелила и зарядила стиральную машину. Каждый раз удивлялась таким технологическим удобствам посреди глухого леса. Да и странно, зачем Велесу здесь это всё. Он дома появляется редко, и я никогда не видела, чтобы он чем-то таким пользовался. Закралось подозрение, что это он к моему пребыванию готовился.
— Федюнь, — окликаю анчутку. Тот мгновенно рядом оказывается. — Скажи, а для чего Велесу вся эта бытовая техника?
— Незачем. Это он для твоего удобства обустроил, — подтверждает мелкий мои мысли.
— Вот, даже как… Поможешь мне по хозяйству? Надо бы прибраться в доме, есть приготовить.
— Наконец-то! А я уж думал, что хозяйка из тебя так себе.
— Федь, не до того мне было.
— И с чего начать хочешь?
— Сначала готовка и уборка на кухне, потом чердак. Если силы останутся, то ещё в спальне приберусь.
— Пойдём тогда. Я тебе покажу, как печечкой пользоваться, — любовно проворковал Фёдор. — В ней всё гораздо вкусней получается. Не то, что эти все плиты газовые. Они без души готовят.
Согласно покивала и потопала за Федькой. Вместе мы быстро вымыли и нарезали овощи, я загрузила всё в глиняный горшок, сдобрила всё сливочным маслом и сыром и отправила в печь, как показал Федюня.
— А чем ты питаешься, когда один дома? — поинтересовалась, глядя, как горят глаза анчутки в предвкушении томлёного блюда.
— Что Велес мне от Йогини приносит, что сам — картошку в золе пеку, али ещё чего. Не притязательный я. Могу и просто молочка попить с хлебом, да и всё. Иногда в деревню сам бегаю. Там у Зорьки такое молочко! Закачаешься! Половина крынки сливок.
— И кто ж тебе даёт то молочко? — прищурилась, чуя, что Федька незаконным путём снедь добывает.
— Сам беру, — снова подтверждает он мои догадки. — Зорька удойная. Она двадцать литров в день даёт. Никто и не замечает, что я литрушку раз в недельку сливаю.
— Если так… но воровать нехорошо.
Федька молчит. Ему фиалетово. Поснимали с ним занавески, выскоблили на кухне все углы. Где я не могла пролезть, там Федюня вымывал. С протиранием пыли также было. На самых высоких местах анчутка тряпкой махал, даже люстру вытер, а я остальные поверхности мыла. К обеду кухня сияла чистотой, и еда наша приготовилась, распространяя ароматы по всему дому.
Соус оказался восхитительным. Все овощи распаренные в собственном соку, а особого шарма придаёт сырная румяная корочка сверху.
— Другое дело, — тянет Федька, работая ложкой. — В печечке русской, оно всегда с душой…
А у меня все мысли о Ярике. Сначала в голове то и дело наша ночь
