Прочнее цепей - Лена Хейди
— Я не умею притворяться, — в итоге выдал он. Я подзависла.
— И? — пришлось спросить, поскольку он снова замолчал.
— Сначала я был просто гаремником. Но потом сильно повредил руку, и госпожа поняла, что у меня высокий болевой порог и быстрая регенерация. Она стала практиковать со мной жёсткий секс. Во время пыток нужно включать режим самосохранения: стонать, кричать и делать вид, что тебе очень больно, даже если это не так. Потому что иначе госпоже будет не интересно истязать бесчувственное тело, она не получит от этого удовольствия и может случайно или намеренно нанести травмы, несовместимые с жизнью, — лишь бы добиться от раба нужной реакции. А я не мог притворяться. Стонал только тогда, когда было по-настоящему больно. Потом раны воспалились, заживление шло слишком медленно. Она поняла, что я умираю. Чтобы не платить штраф за мою смерть, продала меня работорговцу на рынке, — лаконично и отстранённо объяснил Даниэль, словно речь шла не о нём, а о киношном герое в жутком фильме.
— Ужас... -я сочувственно погладила его по груди.
И ощутила, как быстро забилось его сердце под моей ладонью.
Глава 33. Принцы
— Ты спас мне жизнь. Если бы не ты, тот паук меня бы укусил. И ты кинулся на барсов, когда увидел, что они дерутся возле меня. Я хочу сказать тебе за это
спасибо, — я поцеловала блондина в гладкую, приятно пахнущую щёку.
Тот на секунду прикрыл потемневшие глаза. Но быстро снова включил робота.
— Защита госпожи — моя прямая обязанность, — ровным голосом отозвался он.
— А ещё я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты поклялся мне в вечной любви. Правда, я не совсем понимаю, почему ты это сделал. Зачем? Тебя же никто не заставлял, — спросила я, снова опуская голову ему на плечо.
Он задумался.
— Только когда вы рядом, я чувствую себя живым, — наконец ответил Дан.
— Спасибо, Даниэль... — тихо, но очень искренне сказала я.
— Я не ощущаю боли. Почти. Могу сломать себе руку и даже не заметить этого. Но... стоило мне увидеть паука над вашей головой и подумать, что вы умрёте от его укуса, как в груди стало больно. Очень. Я никогда такого не испытывал. Так что для меня принести вам клятву верности и любви было логичным решением. Разве есть на этой планете кто-то лучше вас? — внимательно посмотрел он на меня.
Его признание наполнило мою душу теплом и радостью.
— А откуда у тебя такие боевые навыки? Наверно, когда-то ты был телохранителем? Ты очень метко прибил паука. Из всех рабов ты единственный, кто носит ножи за поясом. И когда ты бросился на барсов, я испугалась за этих хищников, а не за тебя. Думала, что ты им хвосты оторвёшь.
Мне показалось, или по его губам скользнула едва заметная улыбка?
— Я не могу этого объяснить. Просто рефлексы, и всё, — ответил он.
— А где ты родился? Где твои родители? Есть ли ещё какие-нибудь родственники? — уточнила я.
— Я не знаю. Не помню ничего, кроме своего имени. Пять лет назад я очнулся в медицинской капсуле, в Центре перевоспитания. Сильно болела голова, словно в мозг вживили инородное тело. Но потом мне что-то вкололи, и боль прошла. Меня поставили в ряд среди похожих на меня мужчин. Все высокие, светловолосые, с развитой мускулатурой. Без одежды. Двадцать семь человек. Только у некоторых верхние кончики ушей были заострёнными, — отметил Даниэль.
— Эльфы! — потрясённо охнула я. Так я и думала. А мой Дан, наверное, был
полукровкой.
— Никогда не слышал такого слова. Врачи говорили, что мы — элитная серия. Мимо нас медленно прошла госпожа Лиана Райзер. Из всех она выбрала меня. Привезла в своё поместье в статусе гаремника. Я был её игрушкой до сегодняшнего дня, — объяснил он.
— Значит, Лиана Райзер, — задумчиво пробормотала я. Ещё одно имя в копилку моей будущей холодной мести.
Элиза Дарнет и Лиана Райзер. Не знаю, как и когда, но они поплатятся за Энди и Дана.
— Меня называли правильным рабом, но всё это время я чувствовал, что со мной что-то не так. Был слишком заторможен. Мозг был словно в тумане. А когда вы сегодня отвели меня к Родни Стоуну, он отправил меня в капсулу регенерации. После неё зажили все раны и в голове посветлело. Стало как-то... легче. Он сказал мне странную фразу. Что микрочип перегорел, и я постепенно, со временем, снова стану нормальным, — Даниэль неожиданно накрыл мою руку, лежащую на его груди, своей.
Я аж замерла, затаив дыхание. Но никаких дальнейших действий от него не последовало.
— Значит, всем «правильным» рабам они вживляют в мозг микрочипы, нахмурилась я. — Сволочи... Взорвать бы ракетой весь этот их Центр перевоспитания, вместе с врачами. Только без рабов, конечно.
— Не знаю, что такое ракета, но эта идея мне почему-то нравится, — одобрил Даниэль. — Только таких центров по стране около сотни. Они есть во всех крупных городах.
- А откуда ты это знаешь? — поинтересовалась я.
— Видел, когда проезжали мимо. Моя бывшая госпожа принадлежит к высшей аристократии, я часто сопровождал её в поездках — к её подругам, на курорты или во дворец, — пояснил Дан.
— Ты бывал во дворце? А видел императрицу? И её сыновей? — уточнила я.
— Да, — лаконично ответил Дан на все три вопроса.
— Что ты можешь сказать о принцах? — напряжённо спросила я его.
— Подонки, — дал он характеристику одним словом.
— Расскажи о них, — моё сердце испуганно трепыхнулось.
Брови Даниэля едва заметно дёрнулись: он явно удивился, что я интересуюсь именно этими типами.
— Мать — Августа Тимеранская. Отцы — разные. Старший принц — Эрант Дюпри. Сын телохранителя императрицы. Тридцать два года. Короткие светлые волосы. Голубые глаза. Пристальный взгляд. Младший принц — Клэвис Дойг. Сын главы судейской коллегии. Тридцать лет. Короткие чёрные волосы. Серые глаза. Небольшая щетина. Оба — надменные. Опасные. Хищники, — уверенно заявил Даниэль.
— Думаешь, они оборотни? — сильно удивилась я.
— Знаю, что это противоречит местным законам. Но мне так кажется. Повадки. Взгляд. Скорость реакции. Плавные движения. Жестокость, — перечислил Дан.
- А почему ты назвал их подонками? — глухо спросила я.
— Видел, как во время Весеннего бала
