У роз нет запаха и вкуса - Лея Болейн
Он мог сделать так, чтобы я ни о чём не узнала. Мог пригласить кого-то, недобросовестных лекарей, готовых взять грех на душу, хватало, надо полагать. Но нет. Ему хотелось самому.
Голова, одурманенная успокоительными зельями, болела нещадно, и не давала мне возможности обдумать варианты, попробовать договориться.
— Ты обо всём забудешь, и мы будем жить, как раньше.
Он действительно верит в то, что «как раньше» меня устраивало? Что оно было возможно?
Я не стала дожидаться очередной скручивающей боли внутри, резонирующей с пульсирующей болью в голове. Койнохолл стал казаться мне яйцом, скорлупой, которую я должна была разбить, чтобы выбраться на поверхность. Сквозь трещины, ползущие по стене за моей спиной, словно проходили слепящие лучи света внешнего мира. С побеленного потолка сыпалась белёсая штукатурка.
— Ты соврал мне про Вильема? — спросила я, удивляясь равнодушию собственного голоса, удивляясь тому, что оторопь на лице Мортона, столь несвойственная ему, отнюдь не наполняет моё сердце радостью победы или злорадством.
Дверь буквально взорвалась на деревянные опилки, у меня противно задрожали руки, но я не обратила внимания на эту дрожь. Мортон приложил ладонь к щеке, вытащил щепку, тоненькая струйка крови затерялась в тёмной курчавой растительности на его лице. Улыбнулся, хотя его взгляд стал контрастно настороженным.
— Ну, прекрати. Сейчас не время для очередного ремонта. Не хочешь так — я не буду воздействовать магией…
Ножки кровати подломились, меня тряхнуло, и я соскользнула на пол. Тонкая полупрозрачная сорочка задралась до середины бедра, и Мортон скользнул по нему тёмным взглядом.
— …можно и по старинке.
Я не заметила, как он оказался рядом, дёрнул меня за ногу, вытягивая на середину комнаты, а уже в следующий момент пнул меня тяжёлым ботинком, явно метя в живот. Увернуться удалось с трудом, удар пришёлся по ноге. В голове неожиданно прояснилось. И может быть, впервые с того момента, как проявился мой странный разрушительный дар, я почувствовала его внутри, а не только увидела последствия воздействия. Потеплели кончики пальцев, потяжелели ладони, и в области диафрагмы нечто тёплое стало вибрировать и зудеть, прорываясь наружу. Будто когда-то в детстве я проглотила горсть семян — и вот они начали прорастать, пробиваться наружу сквозь плоть, разрывая её в лохмотья.
Мортон снова занёс ногу — и в ту же секунду под нами провалился пол. Это случилось так быстро, что я не успела ни за что ухватиться, закричать и даже испугаться. Закашлялась — в воздухе поднялись клубы серебристой удушливой пыли. Где-то в отдалении послышался пронзительный женский крик.
Светлые боги, только бы я никого не убила…
К счастью, комната под моей была пуста, а во-вторых, кровать и шкафы стояли вдоль стен, тогда как обрушился самый центр комнаты. Я даже ничего себе не сломала, хотя подвёрнутая лодыжка противно заныла, болело ушибленное плечо. Мы с Мортоном, покрытые пылью, обломками дерева и серой каменной крошкой, уставились друг на друга.
— Думаешь, так будет проще, дорогая? Сдохнуть под обломками дома? — его хриплый голос сочился злой насмешкой. — В твоём положении это вредно… Думаешь меня напугать? Сейчас ты упадёшь в обморок с непривычки от перерасхода сил, а когда придёшь в себя, я позабочусь о том, чтобы ты уже ничего никому и никогда не сломала. Глупая неблагодарная девчонка…
Обморок маячил на горизонте. Кровь текла по разбитому лбу Мортона, смешиваясь с пылью. Сверху посыпались щепки — я подняла глаза и увидела потолок собственной комнаты сквозь дыру в потолке. Кажется, по нему тоже побежали трещинки. Глаза слезились от пыли, я не могла рассмотреть детально.
Мортон наблюдал за мной. Опустился на один из стульев, достал из кармана платок и стал вытирать лицо. Я никогда не видела его настолько грязным и неопрятным, как сейчас, но он старался держаться невозмутимо, как и всегда.
— Мальчишка Вильем — идиот. Заделать ребёнка моей жене! Моей! — Мортон покачал головой с искренним недоумением и даже словно бы с сочувствием. — Он сам внебрачный сынок одного весьма высокопоставленного человека, должен был понимать, что к чему, малолетний выкормыш. Мы шапочно знакомы, но я в такие выси не лезу…
Светский разговор был настолько абсурдно неуместен в данном моменте, что если бы не раздиравшая лёгкие пыль и дар, распиравший изнутри диафрагму, давивший на стенки живота и отдающийся покалывающей болью в позвоночник, я бы, пожалуй, расхохоталась.
— Ты мне соврал про него, — сказала я. — Что ты ему сказал тогда, в саду?
— Сейчас, конечно, самое время обсудить этот вопрос, дорогая… Но если хочешь узнать — изволь. Ничего. Я не сказал ему ничего, кроме того, что уже было сказано ранее. Ты сумасшедшая развратная стерва, которой я позволил немного повеселиться, но мне надоело, так что игра окончена.
— Ты ведь этого и хотел, — я наблюдала за мужем, моргая от висевшей в воздухе пыли. — Ты допустил нашу связь с Вильемом, чтобы мой дар проявился, верно? Как и всё остальное, что ты делал. И стоило ему проявиться, как ты его прогнал. Зачем?
— Я же уже сказал, — небрежно ответил Мортон. — Мне нравятся такие вот необычные ручные зверюшки с подвохом. Они могут быть очень полезными… и интересными. Да, Вильем стал не нужен. Но если бы я знал, как он мне напакостил, я не дал бы ему уехать так легко.
— Он не уехал бы сам, — я даже сама не верила себе и не понимала, почему продолжала упорствовать. — Он бы вернулся за мной. Он знает, как ты со мной обращаешься.
— Может быть, и возвращался. Но, видишь ли… Если бы я получил приказ непосредственно от его отца, то, возможно, и впустил бы чужаков на территорию своего дома, а подобных приказов я не получал. Мой дом — это мой дом. Всё здесь моё и подчиняется только моим правилам. Что до того, как я с тобой обращаюсь… Мой отец сломал моей матери все пальцы на руках, когда она один раз дала ему пощечину — разве я обижал тебя подобным образом? Я просто люблю, когда на нас смотрят, — он улыбнулся почти мечтательно, — я люблю, когда ты рядом. И я знаю меру, а вот ты не знаешь. Теперь я вынужден исправлять твои ошибки, потому что, — он смотрел на меня как строгий доктор на пациента-язвенника, объевшегося жирной свининой, — мне не нужны здесь дети-хаотики. И тебе они не нужны. Я уже предлагал тебе другое решение.
— Давай разведёмся, — я облизнула губы. — Твоя репутация не пострадает, я возьму всю вину и все
