Танец тьмы. Хроники чародейки - Нова Старр
Только тут до Тии дошло, что она и, правда, спокойно может помереть.
Чародейки не знали болезней, хотя горе и их не обходило стороной. Зато они могли жить, пока не надоест, не печалясь и не погружаясь в скучные заботы: о пропитании, о крыше над головой, о тепле. Избушка покрывала все потребности, и Тия могла тратить время на интересности, а не скучную рутину. И только сейчас она осознала, что это закончилось.
— Где мои вещи? — вскрикнула Тия, вспомнив про браслет, в который она превратила избушку.
— Во дворце, — ответил Злот.
— Там моя избушенция, — Тия всхлипнула.
А её обняли мужские руки, и девушка зарылась в грудь Брута, названного брата. Теперь можно.
— 31.2—Тию утешали. Тию убеждали, что они выручат избушку. Но плакала бывшая чародейка не из-за этого. Во-первых, только кое-как приняла, что магия теперь для неё недоступна, как обрушились новые осознания — теперь для неё доступна лишь обычная жизнь, а все магические плюшки отправились в фигвам. И либо замуж по расчёту выходить, за мага, но она же идейная — только по любви, поэтому пока все девочки гуляли с мальчиками, она сидела за книгами. Её никто не привлекал. Тию перекосило — зато здесь пустилась во все тяжкие, думала, что любовь, а оказалось, всё дело в магии. И если она принципиально в эти отношения магию не вмешивала, то мужчины здесь обладали впечатляющей беспринципностью. Впрочем… как у них женщины. На Тилуне мужикам не повезло — там они в магии слабый пол.
«Как всё запутано», — не могла разобраться Тиялинда. Слишком много всего с ней стряслось и вытрясло не только из умных книжек, но и из будущего, которое она себя напланировала. Опять к горлу подступили слёзы — как же трудно с этим смириться! Со своей никчёмностью. Не быть ей личностью, а быть чьей-то женой. И только милость мужа продлит её серые деньки, а ведь за это его ублажать надо и на скатерть-самобранку надежды нет.
Весь этот поток мыслей Тиялинда не выплеснула на мужчин, понимая, что не поймут. Лишь сказала:
— Магии во мне нет — избушенция никогда не выберется из браслета, да и без хозяйки силы она бы всё равно потеряла. Её же питала моя магия. Дайте мне поплакать — я же прощаюсь. С той собой, которой была всю жизнь. Той уже нет, а себя новую я не знаю. Дайте мне похоронить и с честью проводить то, что умерло, и мы двинемся дальше.
Весь оставшийся день Тия плакала, распевая песни в лесу и заплетая косы. А в ночи разожгла костёр, и начали босые пятки по земле отстукивать мелодию прощания.
Топ! Прощай магия!
Топ! Прощай былые возможности!
Топ! Прощай всё, что было!
Голос, полный боли, пронзал лес. Сердца трёх мужчин холодели от ужаса. Они не смотрели в сторону Тии, но, казалось, плачут вместе с ней. Больно за женщину, которую они любили — ведь она умерла. Больно за сестру, которую они обрели — она потерялась в этом страшном мире.
— Но мы есть у неё, — шепнул Злот.
— Мы поможем, — согласился Пьер.
— Жизнь за неё отдадим, если потребуется, — пробасил Брут.
ПлакалаТия. Плясала и пела бывшая чародейка, признавая свою пустоту, отдаваясь ей.
А как только первые лучи солнца коснулись леса, она взяла нож и обрезала свои длинные косы. Не успели мужчины ахнуть, как огонь слизнул подношение — вздыбился к небу дым.
— Тия умерла сегодня ночью, — торжественно произнесла девушка. — Отныне имя моё Томлика, что означает пустота. Зовите меня так и поздравьте с началом новой жизни.
Каждый из братьев крепко обнял свою сестру, но не было радости в их глазах, ибо сердца мужские разъедала печаль. Умерла их любимая женщина! Умерла. Они смотрели на Томлику, будто видя её впервые. Она походила на хилого паренька. В широкой мужской рубахе, что скрывала все женские формы, со спутанными короткими чёрными патлами, с грязным лицом и руками. Куда делась белоснежность? Куда исчезла женская прелесть? Куда пропала магия?
Всё это осталось позади, а впереди ждала новая жизнь без радужных надежд, но с принятием неизбежности и со смирением к тому, что ждало их.
Ни у одного из троих даже мысли не мелькнуло оставить названную сестру и вернуться к прежней жизни. Злот, Брут, Пьер тоже стали другими, просто пока ещё не заметили и не приняли этого. А Томлика не осознала, что изменила их она. И что для этого даже не понадобилась магия.
Глава 32, в которой не Тия, а уже Томлика опять командует
— 32.1—Несмотря на бессонную ночь, после завтрака беглецы двинулись в путь.
Томлика скомандовала:
— Во дворец!
И компания мигом перестала быть беглецами. Они пошли навстречу не опасности и не в пасть льву — они пошли навстречу правде, за ответами, которые хранились во дворце, не зря же он так охранялся — королю было что прятать.
Конечно, бывшей чародейке пришлось поубеждать братьев в том, что она взвешенно приняла это решение. Ещё бы! Ей же теперь не страшна магия, и девушка надеялась заглянуть везде, где были наложены охранные чары. Её не смущало, что она теперь уязвима для копий и мечей.
— Этого же никто не знает, — убеждала она братьев.
Но сработала не её убедительность, а прямой шантаж, когда она сказала, что пойдёт сама. Томлика совершенно не боялась. Ей нечего было страшиться, ибо она уже потеряла самое важное — свою жизнь. Теперь осталось одно — дойти до конца и узнать всё или погибнуть окончательно. Третьего не дано.
Томлика только не говорила братьям, что теперь она видит магию. Наложил Злот чары защиты на их стоянку, и Томлика видела золотистые нити, которые красивым узором переплетались в воздухе по очерченному кругу. Заарканил Пьер заклинанием зайца, и ярко загорался золотистая верёвка на шее бедного зверька, но видела его только бывшая чародейка. Что-то новое просыпалось в Томлике, и она смотрела на дрожащую в небе стрелку, в конце которой недвусмысленно рисовался дворец. Он звал её, и только это было несомненно, во всём остальном Томлика сомневалась, особенно в себе.
Убедив себя, что во дворце ей ничего не грозит, ведь самое плохое уже с ней случилось, девушка стала уговаривать братьев. Ох, они оказались упёртыми мужиками, от которых несло ослиным духом, по крайней мере, они были такими же упрямыми.
— Сама такая, — огрызнулся Пьер
