Желанная для Альф - Ани Файер
Снимаю с неё футболку и кладу Анюту на кровать брата. С нежных припухших губ опускаюсь ниже, целую шею, ключицы, грудь. Она приподнимает её в ответ и хрипло стонет. Я чувствую её нужду.
— Яр, — произносит она, запуская пальчики в мои волосы, когда я опускаюсь ниже, проведя кончиком языка по плоскому животу своей пары, запуская его в пупок, обжигая нежную кожу своим дыханием, — пожалуйста! — хрипит она и тянет меня на себя. Анюта ждёт меня, хочет, требует. Ведёт себя, как настоящая самка клана. Истинная самка. Другие девки трепещут передо мной, боятся, хотят угодить, ластятся, лебезят. Бесит. Эта наоборот: подчиняет, властвует. Мне нравится эта черта в ней. Очень нравится. Не думал, что захочется самому угодить кому-то. Раньше никогда не заботился о потребностях других девок. Всегда интересовал только итог — долгожданная разрядка, от которой становилось легче, на время забывая о своей мечте. А сейчас готов в лепёшку разбиться, но доставить удовольствие своей паре. Потому что она и есть моя мечта!
— Потерпи, сладкая, я сейчас, — шепчу ей, скидывая свои спортивки к хуям собачьим, цепляясь за них ногами, пока снимал. Слышу, как за дверью ржёт Кир, падла, издевается небось, наблюдая за нами по своим видениям в голове. Извращенец! Ничего, пусть завидует! У него уже всё было с ней, а мне это ещё только предстоит. Чувствую, что брат хочет присоединиться, но он не может, пока мы не закончим. Точнее может, но мы решили, что не будем пугать нашу девочку, пока она не будет готова принять нас обоих одновременно. — Иди ко мне, маленькая моя, — говорю Анютке, потянув её за руки, поворачивая спиной к себе. Она инстинктивно прогибается, и я усаживаю её на себя, головкой своего пульсирующего члена упираясь в её лоно, перехватываю её рукой под грудью и ставлю девушку вертикально, придерживая. Целую в шею, проведя языком за ушком. Толчок. Стон нас обоих. Немного выхожу, повторяя толчок в мокрую жаркую киску, продвигаюсь дальше, растягивая её до предела. Ещё сладкий стон, что срываю с её губок. Мычу себе под нос, с трудом сдерживая свой довольный рык, чтобы не напугать свою девочку. Как же хорошо в ней! О, Боги! Узкая! Какая же она узкая, твою мать! До мучительной боли, которая приятна до безумия. Так сильно мою кувалду ещё никто и никогда не сжимал. Она решила меня убить и воскресить вновь! Это просто блаженство быть внутри моей желанной истинной! Она хватается за мои руки, кусает свои губы и рвано стонет, когда я с новой силой вхожу в неё, выходя практически полностью. Я потерялся, растворился в ней. Мы и правда слились воедино. — Это выше моих сил, сладкая моя, давай же! Я совсем на грани, малыш! — практически умоляю её, потому что понимаю, что сейчас кончу. Она сама резче стала насаживаться на меня, подавая тазом мне навстречу, а мне осталось думать только о футболе, потому что мне пиздец как хорошо в ней, а ритуал нужно закончить одновременным оргазмом, который послал футбол на хер. И я рычу, из последних сил сдерживая себя, словно сейчас обернусь, не в силах контролировать своего зверя. Я всё яростнее вколачиваюсь в неё, нагоняя нарастающую разрядку. В копчике будто что-то кольнуло, а яйца поджались чуть ли не к самой глотке, и меня трясёт так, будто пальцы в розетку засунул и двести двадцать проходит по всему моему телу. Уверен, что и волосы у меня тоже дыбом встали на затылке. Не хуя се! Приятная дрожь пробивает всё моё тело, и я глубоко вонзаюсь в лоно своей пары, одновременно кусая плечико моей малышки, когда она протяжно стонет и начинает биться в конвульсиях оргазма, до боли сжимая мой прибор, который пульсирует в ней, изливаясь в её матку. Я ещё долго не могу отойти и отдышаться. Такого у меня ещё точно никогда не было! Ритуал спаривания завершен, и я окончательно восстановил связь со своей истинной. Поправочка! С моей истинной и брата. С нашей парой. Нашей сладкой Омежкой.
* * *
Анна
Твою мать! Мысли снова разлетелись в разные стороны, и я просто не в силах их собрать. Боль, что тянула низ живота от жгучего желания, ушла в небытие. Теперь точно абсолютно полностью и надеюсь навсегда, я чувствую это. Но ощущение того, что потеряла себя саму, не уходит. Я всё так же не понимаю эту тягу к обоим братьям-близнецам, не понимаю, как и когда во мне успели зародиться чувства к ним, и вообще мало понимаю, что происходит.
— Моя маленькая Омежка! — шепчет Яр мне на ушко, обнимая со спины, и трётся носом мне в шею, обнюхивая. — Прости, я сделал тебе больно? — подскакивает он, нависая надо мной, вглядываясь в моё лицо. Я отрицательно машу головой. — Тогда что случилось? Чем я расстроил тебя?
Расстроил? Нет! Мне хорошо! Хочу что-то сказать, но не могу. Провожу ладонью по лицу. И правда! Расстроилась! Я расстроилась, потому что… Потому что, и всё!
— Я просто устала и… Мне нужно побыть одной! — еле слышно произношу я, вытирая слёзы, что так и продолжают течь из моих глаз.
Когда я жила с Максом, у меня было уйма времени, проводя тихие вечера сама с собой. Я всегда была либо на работе, сводя очередной отчёт, либо
