Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Ободряюще улыбнувшись, я вновь увлекла потерянного супруга за собой, выбрала одну из своих любимых купален, окружённую густой зеленью и множеством свечей в массивных драгоценных подсвечниках. Мои пальцы снова коснулись любимого лица, с нежностью прошлись по скулам и вискам, проскользнули в огненно-рыжие курчавые пряди. Потянувшись к мужу, я коснулась кончиком носа его щеки, вдохнула его запах — такой родной и незаменимый, а после бережно спустила рубашку с его плеч.
Лёгкая ткань одежд ниспадала на холодный камень, а мы обнажёнными входили в тёплую воду, чудодейственно снимавшую если не хворь, то изнеможение. Я сидела за спиной Локи и гладила его широкие плечи, намыливая тело, разминала затёкшую после неудобного сна шею и усталую спину. Повелителю под стать я не произносила ни единого слова, да речи и не были нужны, чтобы выразить мою любовь и глубокую привязанность. Много важнее были прикосновения заботливых рук, и шелест неровного, чуть возбуждённого дыхания, и робкие несмелые поцелуи горящих губ. Нет, слова слишком часто становятся лишними. В моменты сильного отчаяния тем более.
Со временем Локи расслаблялся, я понимала это по затихающему ровному дыханию, по более податливому телу, сбросившему с себя первое каменное напряжение, по доверчиво откинутой на моё плечо голове и прикрытым от удовольствия глазам. Разумеется, я не могла знать, что испытывает тот, чьи губы сшиты, но я смела надеяться, что Хельга всё же притупила боль, а мои чувственные и нежные прикосновения позволят ему отвлечься и забыться хоть на некоторое время. Важнее всего в тот поздний вечер, плавно переходивший в ночь, было вернуть богу обмана самообладание и невозмутимость, устойчивое спокойствие, утешить его. В противном случае, мы могли и не пережить новую вспышку разрушительного гнева. Я — так уж точно.
Признаться, тогда у меня не было возможности задуматься, что произошло, что это вообще такое было, и как я сумела остаться цела, заработав только слабость и головокружение, хотя кожа моя должна была сойти начисто после полученных страшных ожогов. Я решила поразмыслить об этом позже. Я нужна была здесь и сейчас. И я отдавала всё, что имела, повелителю своего сердца. Концы несобранных волос упали в воду, но я не обращала на них ни малейшего внимания, всё оно было обращено только на красивого сильного аса, на котором в тот миг почти не было лица. Если не считать, конечно, пугающее лживое выражение, что придавали ему силой сомкнутые губы. Я терялась в догадках, как такое могло произойти, что должно было случиться, чтобы Локи позволил сотворить подобное с собой. Была ли это неожиданная расплата за отрезанные волосы Сив? Наказание казалось слишком изобретательным и жестоким для Всеотца и уж тем более для его простодушного и отходчивого сына. Но тогда кто? Как?..
Локи уронил голову мне на грудь и тут же сдавленно простонал, встрепенувшись. Мне показалось, он заснул в моих руках. Не сумев сдержать тихого смеха, я наклонилась и поцеловала его за ухом, провела ладонью по потемневшим от воды густым волосам и намылила их. Ладони скользили по сильному притягательному телу мужа, большей частью скрытому под гладью воды, и, несмотря на обстоятельства, в этом незамысловатом действе было столько соблазна, столько скрытого напряжения, что меня бросило в жар. Хотя я понимала, что мои мысли должны течь в совершенно другом направлении, я ничего не могла поделать с собой. Руки дрожали. Дыхание пропадало. Губы трепетали. Рассердившись на саму себя и неподвластную разуму плоть, я встряхнула волосами, подняв ворох брызг, но руки, тем не менее, лишь чувственнее гладили привлекательного аса, который… Никак не реагировал на искушающие прикосновения.
В мыслях я усмехнулась: чего, впрочем, я могла ожидать? Даже несмотря на его ненасытный сексуальный темперамент, Локи был ранен и истощён. Его скверное состояние и ещё более скверное настроение обольщению не способствовали, что являлось вполне здоровой реакцией на происходящее. Нездоровым, скорее, было моё отношение к действительности: несмотря на изуродованное лицо мужа, я не только ничуть его не боялась и не смущалась, но и испытывала к нему невыносимое влечение. Не знаю, были ли тому виной изменения, которые его ребёнок вызывал во мне, или сильное волнение, что мне довелось пережить, но я ничего не могла поделать с собой. Может, это было и к лучшему: несмотря на то, что я не могла получить желаемое, мои полные чувства и страсти прикосновения определённо возвращали повелителя к жизни.
Некоторое время спустя, когда мы покинули зал купален и поднимались в покои, я обратила внимание, что Локи начал обретать своё привычное хладнокровие. Гордый бог огня расправил плечи, поднял голову, зачесал назад огненно-рыжие непослушные волосы, и к его красноречивому взору наконец вернулось осознанное выражение. Глядя на него, я с радостью и облегчением понимала, что самая страшная минута миновала, разрушительная слабость, на миг сломившая лукавого аса, отступила. Значит, мои усилия были не напрасны. Значит, не зря всё же я являлась госпожой золотого чертога. От сердца у меня наконец отлегло, и я сумела вздохнуть полной грудью впервые за этот злополучный вечер.
Я направлялась в покои повелителя, но двуликий бог остановил меня, удержав за запястье, плавным кивком головы указал на двери, ведущие в мою опочивальню. Я удивилась, но не стала спорить. В первое мгновение я испугалась, что Локи решил проводить меня и уйти, чтобы остаться в одиночестве, и от этой тревожной мысли, моё едва затихшее сердце защемило, но, к счастью, непредсказуемый супруг обнял меня за талию и вошёл в покои вместе со мной. Я запоздало догадалась, что хитроумный мужчина, должно быть, пожелал скрыться от назойливой прислуги ярусом ниже — слишком уж заговорщицким был его вид, когда господин прикрыл за собой деревянные двери, опередив зазевавшуюся стражу. Думаю, молодые воины остались под впечатлением нового образа и без того сурового хозяина.
Покои оказались убраны, опрятны и пусты. Час уже был поздний, и верные служанки разошлись по постелям, предоставив меня воле супруга и надёжному взору бдительных стражников. Свечи колыхались, наполняя небольшое пространство уютом,
