Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва
Разговор с отцом показал мне, что это будет намного сложнее, чем все, с чем я до сих пор сталкивалась. Если даже он не верил в меня, чего можно было ожидать от остальных? Однако, прислушиваясь к себе, вспоминая этот разговор, я все тверже понимала, что действительно готова отстаивать свои идеи. Как королева или даже в иной роли, если отец лишит меня своего благословления на престол. Пока я верю в свои идеи, никто не заставит меня отступиться от них.
С этими мыслями я поднялась с земли и отправилась обратно во дворец, точно зная, что буду делать дальше.
Следующие пару дней я пыталась найти возможность поговорить с Эдвином, но никак не получалось остаться с ним один на один. В свободное время они с Томасом не разлучались, а застать колдуна днем было почти невозможно: он находился в своем доме.
Томас, напротив, искал моего общества. Он несколько раз за день заходил ко мне поболтать о министерских делах, хотя говорил так, будто на самом деле хотел обсудить что-то другое, но не решался. Я чувствовала это, однако не спешила выводить его на откровенный разговор. В глубине души я боялась, что отец говорил с ним о своих надеждах, и теперь Томас ждет от меня объяснений.
* * *
Настал последний день перед моим совершеннолетием. Больше откладывать было нельзя, но, как назло, с самого утра меня закрутило водоворотом предпраздничной суеты. По любому поводу спрашивали мое мнение: какие шторы, какие закуски, какая музыка… мне было настолько все равно, что даже платье я выбрала наугад. Если завтра оно мне не понравится, чего будет стоить подправить кружева иллюзиями?.. Напитки, танцы, как и кого рассадить! При том что всю неделю я уделяла подготовке по несколько часов, в последний день всплыли тысячи нерешенных вопросов.
Наконец толпа управляющих ослабила хватку, и я смогла уйти, сославшись на голод. Они дали мне час, и я направилась прямиком в комнату братьев, надеясь, что сегодня Эдвин не улетел небо знает куда.
Когда я вошла, колдун копался в своих вещах, которыми успел обзавестись за месяцы жизни во дворце. Я поблагодарила провидение, что сегодня ему приспичило прибраться.
– О, Одри, – равнодушно бросил он мне через плечо. – Томаса тут нет, так что…
– Ты что, собираешь вещи? – спросила я, подойдя ближе.
– Да… знаешь, выбираю, что бы завтра надеть на твою церемонию, – сухо сообщил он, выпрямляясь, но избегая смотреть на меня.
– Я думаю, что ты не выбираешь наряд. – Я заметила почти заполненный походный мешок, и еще несколько уже закрытых. – Я думаю, ты хочешь сбежать.
– От тебя ничто не скроется, – монотонно проговорил он, скрещивая руки на груди и отходя к окну. Странная птичья привычка: в моменты тревог Эдвина всегда тянуло к воздуху.
Не подавая виду, что догадываюсь о его состоянии, я взяла одну из его рубашек и принялась аккуратно ее складывать.
– Ты уходишь… а как же наши занятия? – спросила я, чувствуя неприятное оцепенение в груди.
– Ты знаешь достаточно, маленькая принцесса, – произнес он, прекрасно понимая, как ранят меня эти слова. Он знал, как горячо я хотела научиться настоящим заклинаниям, и теперь впервые прямо отказывал мне в этом. Возможно, он надеялся, что так заставит меня уйти, и ему удастся избежать прощания. Возможно, он каким-то образом знал об опасениях отца, о его желании выдать меня замуж за Томаса?
– Так значит, тебе все известно? – я вздернула бровь.
– Я не слепой, Одри, – раздраженно сказал он и снова уставился в окно. – Мне нечего здесь делать.
– Эдвин, посмотри на меня.
Он нехотя повернулся.
– Я хочу, чтобы ты остался.
– И зачем мне это? – Его лицо стало еще мрачнее.
– Ну, думаю, одну причину я смогу отыскать, – сказала я.
Он с жадностью ждал моих следующих слов, и я не удержалась от искушения отплатить ему за все его издевки.
– Мисс Энке рассчитывает на фейерверк, который ты обещал, и она очень расстроится, если его не будет, – сказала я, улыбаясь как можно более наивно. – Останься на церемонию, а потом уйдешь, всего день и ты снова окажешься в своем любимом лесу…
Эдвин поморщился, его плечи опустились, и я рассмеялась над его обреченным видом.
Шагнув к нему, я привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы, пока он не успел опомниться.
– На самом деле есть еще одна причина, чтобы остаться, – тихо сказала я, чуть отстраняясь и заглядывая ему в глаза. Они сияли, словно отполированное золото. – Говорят, местная принцесса влюбилась в колдуна, который чуть не захватил королевство…
Эдвин молчал несколько секунд, разглядывая меня.
– Знаешь, Одри, никогда не верь слухам, – медленно проговорил он, бережно поднимая меня над полом и усаживая на подоконник перед собой. – Они, как правило, обманчивы.
Его лицо сохраняло бесстрастное выражение, но я чувствовала, как дрожит между нами воздух. Нет, я не ошибалась…
– Неужели обманчивы? – я положила руки ему за шею и склонила голову, улыбаясь.
– Точно. – Он кивнул со всей серьезностью, заботливо сжимая мои руки. – Я расскажу тебе другую историю.
Он тронул мой подбородок, но не приближался.
– На самом деле это колдун потерял голову от девушки, гулявшей по его лесу. Испугавшись, что она предпочтет другого, он отправился за ней в замок. Так уж вышло, она оказалась принцессой.
– О… – Я вскинула брови. – Признание, значит?
– Так оно и было. – Он кивнул. – Но, когда он узнал ее, то понял, что обладать ей будет недостаточно. Он захотел, чтобы она сама выбрала его.
– И стал учить ее магии? – предположила я. Эдвин кивнул.
– Но чем больше проходило времени, тем яснее колдун понимал, что принцессе не место в его лесном убежище. А ему не место во дворце.
Эдвин смотрел на меня, не отводя печального взгляда. Он взял мои руки и убрал со своих плеч, сжав их в теплых ладонях.
– Послушай меня внимательно, Одри, – сказал он. – Однажды я уже пытался вернуться в королевскую семью, и это кончилось тем, что меня едва не убили. Отец узнал меня – мое лицо в точности такое, как у его любимого сына и единственного наследника, – но это не помешало ему отдать приказ страже. Без колебаний. Ты не я, но вокруг твоего отца множество влиятельных людей, для которых собственная безопасность всегда будет намного важнее его мнения, твоей жизни и вообще чего угодно. Нет сил опаснее, чем человеческий страх. Если мы останемся
