Альфа-злодей (ЛП) - Карлайл Лилиана
Его Альфа рычит, и он, наконец, выпускает зверя на свободу.
Он прижимается к ней бедрами, трахая ее в жестоком темпе, пока она кричит. Кровать скрипит от его движений, и ее ногти впиваются в его спину, оставляя на коже огненные полосы.
ДА.
— Заставь меня истекать кровью, детка, — шипит он. — Не сдерживайся.
Ее крики переходят в вопли, когда он добивается от нее очередного оргазма, ее острые ногти вонзаются в него, когда боль смешивается с удовольствием.
Она станет причиной его смерти, и он был бы счастлив умереть вот так, похороненный внутри нее.
— Моя маленькая извращенка Омега, — ворчит он, замедляя свои толчки, только для того, чтобы врезаться в нее. — Тебе нравится насилие так же сильно, как и мне, верно, детка?
Ее глаза горят, когда она смотрит на него. — Да, — шипит она, и из нее вытекает поток жидкости.
Его член набухает от ее признания, а яйца напрягаются, когда удовольствие проносится по нему.
— Мне нужно связать тебя узлом. — Его голос сдавленный. — Нужно наполнить тебя спермой.
Она ухмыляется ему, приближает свои губы к его губам и сильно прикусывает.
Он рычит от наслаждения, ощущая вкус крови во рту, пока двигает бедрами, наполняя ее своим семенем. Его член раздувается, узел такой толстый, что ее стенки сжимаются вокруг него.
Она кричит, его кровь капает у нее изо рта, когда она содрогается под ним.
— Пожалуйста, Альфа, — повторяет она, и это звучит музыкой для его ушей.
— Забирай все, — шипит он. — Возьми мой узел, Омега.
Волна за волной наслаждение захлестывает его, и он больше не может себя контролировать.
Он откидывается назад, все еще двигая своим узлом внутри нее, и отпускает ее ноги. Устраиваясь поудобнее на ней, он прижимается ртом к нежной коже ее железы.
— Теперь пути назад нет, — рычит он ей на ухо. — Ты моя. Навсегда.
— Сделай это, — выдыхает она, хватая его за волосы. — Пожалуйста, Альфа. Пожалуйста.
Его зубы впиваются в ее кожу, и его тело воспламеняется.
ЛИЛИТ
Она слышала об укусе.
Ей рассказывали об ощущении завершенности и экстаза.
Но никто не сказал ей о той ясности или моменте покоя, которые она испытает, когда это произойдет.
Каждое мгновение ее жизни вело к этому.
Каждая ошибка, каждая улыбка, каждая выплаканная ею слеза были частью пути, который привел ее к Ноа.
И теперь, когда он впрыскивает в нее свою сперму, а ее глаза закатываются к затылку, она там, где должна быть.
Какими бы извращенными они ни были, в какой бы запутанной ситуации они ни оказались, она наконец-то дома.
Она прижимает его голову к себе, позволяя ему лизать и посасывать место укуса, стимулируя там чувствительные нервы.
Она наелась, настолько наполнена своим Альфой и его спермой, что уверена, что взорвется.
Но она не хотела, чтобы было по-другому.
Насколько она принадлежит ему, настолько и он принадлежит ей.
И одна эта мысль вызывает у нее новый оргазм, ее тело сжимается на его узле, когда он стонет.
— Черт, я чувствую тебя везде, — стонет он. — О, черт…
Его голос, сдавленный, хриплый и горячий у нее над ухом, доводит ее до очередного оргазма.
Она никогда не хочет перестать быть наполненной им.
В конце концов, он переворачивает их на бок, нежно трахая ее, его рот посасывает ее брачную железу. Она то дремлет, то просыпается, всхлипывая, когда он вызывает оргазм у ее тела.
Он трахает ее до беспамятства, теребя ее соски и протягивая руку между ними, чтобы потереть ее клитор.
— Теперь ты вся моя, — шепчет он ей на ухо. — Ты никогда не сбежишь от меня. Моя сладкая, прекрасная Омега.
И когда она засыпает, то понимает, что больше не хочет убегать от него.
Она не уверена, что когда-либо это делала.
* * *
Снова наступила ночь.
В какой-то момент он выскользнул из нее и добавил в ее гнездышко одеяла, подушки из пены с эффектом памяти и роскошные покрывала. Ей тепло и спокойно, она окружена безопасностью и комфортом.
Это невероятно. Сущность Ноа звучит в ее сердце как напоминание о том, что она больше никогда не будет одна.
Она вся пропитана его запахом, а ее бедра все еще липкие от его спермы, когда она сворачивается калачиком и вздыхает.
— Милая.
Голос Ноа выводит ее из оцепенения.
Он помогает ей сесть и подносит ложку к ее губам.
Ягодный йогурт. Ее любимый.
Словно прочитав ее мысли, он усмехается. — Я вытянул это из Пайпер после твоей первой Течки. Я постарался собрать как можно больше информации о том, что тебе понравится в следующий раз.
У нее защемляет сердце, когда она вспоминает о своей первой близости с ним.
До того, как он узнал, что случилось с Итаном.
До того, как предательство в его глазах превратило его душу в пепел и заменило преданность злобой.
— Не ходи туда, — быстро говорит он, обхватив ладонью ее щеку. — Я здесь. Я никогда не оставлю тебя. Ты не сделала ничего плохого.
Но она начинает паниковать, несмотря на заверения Ноа.
Альфа был безумен!
Альфа бросил нас!
— Лилит. Посмотри на меня.
Она встречается с ним взглядом, загипнотизированная глубиной зеленого и синего в них.
Он такой красивый. Что дает ему право быть таким желанным?
— Я люблю тебя, — шепчет он ей. — Ты не сможешь избавиться от меня сейчас, даже если попытаешься. Я в твоей гребаной душе.
Он издает резонирующее мурлыканье; вибрация успокаивает ее внутреннюю Омегу. Он продолжает кормить ее, шепча похвалы ей на ухо, когда она откусывает каждый кусочек. Убедившись, что она увлажнена, он снова заворачивает ее в одеяла, укладывает в гнездышко и держит до тех пор, пока не начнется следующая волна Жара.
* * *
Всю следующую неделю она просыпается каждые несколько часов, отчаянно нуждаясь в нем.
Она теряет счет тому, сколько раз он сжимается внутри нее, или как долго он остается погруженным в ее влагалище.
Все, что она знает, это то, что ей нужно от него больше.
Еще его член.
Его узел.
Его сперма.
И несмотря на все это, с Ноа, резонирующим в ее венах, она исцеляется.
Внешне и внутренне.
К концу недели ее разум становится менее затуманенным, и улыбка не покидает ее лица после того, как она просыпается.
Она никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем сейчас, заключенная в кокон в его объятиях, только что оттраханная.
Он брал ее всеми доступными ему способами, грубо или сладко, яростно или деликатно.
За исключением одного.
Это плохая идея, но у нее такое чувство, что она доставит удовольствие им обоим.
Она прижимается к нему своей задницей, когда они лежат на боку, его член прижимается к ее чувствительной, сморщенной дырочке.
Он рычит ей на ухо. — Не искушай меня, Омега.
— Ммм. Но что, если я этого захочу?
Он вздыхает, его руки обнимают ее за талию, крепко прижимая к себе. — Это то, чего ты хочешь? Мой узел у тебя в заднице?
Она вздрагивает от его слов, но не прекращает своих движений.
Он рычит, его грудь урчит, когда его рука опускается к ее влагалищу. — О, черт. Ты никогда не перестаешь удивлять меня.
Она хнычет.
— Сначала мы должны тебя хорошенько промокнуть. И растянуть. Как думаешь, ты справишься с этим?
— Я знаю, что смогу, — шепчет она.
— Черт. Ты сведешь меня в могилу, Лилит.
Страсть поглощает ее, когда она устраивается поверх одеял, встречая его взгляд, ожидая его команд.
— Скажи мне, что делать, — выдыхает она.
Мысль о том, что он возьмет ее в этом месте, приводит ее в неистовство. Это табу и запрещено.
Но она этого хочет.
— На четвереньки, — рявкает он. — Задницей вверх и лицом ко мне.
Она выгибает спину, приподнимая бедра, по ее влагалищу стекает жидкость.
— Ты хоть представляешь, блядь, — шипит он, хлопая себя ладонью по ягодицам, — насколько чертовски потрясающе ты выглядишь?
