Невеста опального рыцаря (СИ) - Атлас Алиса

— Ох, как неловко-то обсуждать это с мужчиной. Эти женские недомогания, вы меня смущаете. Перегрузки в тренировках, переезд. Вот цикл и сбился.

— Подождите, но вы же говорили о ночных кошмарах, а не о девичьих днях.

— Вы меня в краску вгоняете. Ну как же, цикл сбился, у меня от этого ммм… болит…эээ… всё. И ещё ужасы снятся. А потом, как … ой, не могу я с вами это обсуждать. Может я медичке расскажу, а вы уж с ней поговорите, а?

Я прижала руки к щекам и опустила глаза в пол. У меня смуглая кожа и румянца не бывает. Так спрячем несуществующие красные щеки под ладонями. Брин вздохнул. И отсел за стол.

— Расскажите тогда про своих родителей.

Я вздохнула и продолжила разговор чуть быстрее и тоньше, громко вдыхая воздух после каждого предложения. Таким мерзким, но вдохновленным голоском.

— Мама работала садовником у нашего мэээээра. У нее прямо талант был. Она такие редкие цветочки выращивала, что к нам даже приезжали на них специально посмотреть. А какие букеты из них составляла. Загляденье прямо! Такая хорошая женщина была. Её все любили. А потом захворала и умерла. Представляете?

Брин потер виски и откинулся в кресле.

— А папа?

— Тут тоже неловко так вышло, господин Брин. Прямо даже не знаю, как и сказать.

— Риальта, я хочу вам только добра. Вы очаровали меня с первой секунды. Говорите искренне, я сумею вас поддержать и защитить. — Он умел говорить душевно. Но видно было, что разговор его раздражает.

— Папа работал конюхом. Лошадок разводил горных. Ну, вы же знаете, тех, которые через перевалы могут быстро ходить с большой ношей и не падать. Он и мне лошадку подарил. Такую светленькую, как карамелька. Мы ее так и назвали.

— А в чем неловкость-то? В лошадке?

— Да нет же, с лошадкой всё очень было хорошо. Да только когда мама-то умерла, папа мне сказал, что я ему не родная. То есть любил он меня как родную, да только я ему падчерица. А я и не знала, представляете? Жили-то они вместе. Так что и не знаю, как это вышло.

Я изобразила горе горькое и печаль печальную. Начала теребить оборку на платье. И вдруг почувствовала, что ко мне в голову лезут со сканированием. Без спросу. Умело, грубо. Вот нахал! Секундочку! Придержите коней, господин Брин! Щит. Над ним изображение.

Моментально нарисовала, как я иду по городу, а кумушки у ворот шушукаются: «Да она бастард… Нагуляла, нагуляла-то видно мать… Личиком-то на кузнеца похожа. Может и его кровиночка». И потом бег в заросли ароматника и слезы в три ручья.

Брин прервал слияние. На его лице было удивленно-брезгливое выражение. Он умело прикрыл его благожелательной улыбкой.

— Милая моя деточка, сколько тебе горя пришлось испытать. А батюшку ты своего родного видела когда-нибудь?

— Что вы, господин Брин. Даже не знаю кто он. Жив ли? Почему с маменькой моей не остался? Так и живу сироткой с 12 лет. А вы, видно хороший человек. Прям чувствую, что хороший. Только от чего же мне так плакать-то хочется? — И я зарыдала. Искренне. Ничего не пришлось изображать.

Навалилось всё разом. И напряжение дня, и бесконечные загадки, и страх перед этим человеком. И без него было нервно, а теперь ещё конкуренция за трон, и Брин с какой-то личной заинтересованностью. Для кого я ему?

Он достал тончайший платок с безупречной вышивкой и вручил мне в руки.

— А как были фамилии ваших родителей, Риальта? Я хочу помочь найти ваших родственников. Нет в Архаире мужчин, с такой фамилией. И не было 20 лет назад, понимаете? А как бы было хорошо, если бы мы нашли ваших бабушек, а может тетушек, сестричек, а, Риальта? Вы бы к ним в гости ходили.

— Ой, как бы это было замечательнооооо. А то ведь я одна одинёшенька на всем белом светееееееееее. — И я снова зарыдала. Брин налил мне воды. А когда он вручил стакан, вцепилась в его камзол. И сделала вид вот-вот свалюсь в обморок. Брину это порядком надоело и, извернувшись, он вытолкал меня за дверь.

— Я платочек вам верну.

— Не нужно, Риальта, оставьте себе. — И он захлопнул дверь перед моим носом. А ко мне кинулись Ларс с Дэйтом.

— Риальта, ты как? Брин тебя обидел? — Голос Дэйта был напряжен, он промакивал мои слёзы своим платком и заглядывал в глаза.

— А вот это, молодые люди, низко! — Слёзы моментально высохли. Вот, оказывается, как можно закатить истерику. Никогда не пробовала, а вот приходится. Я запрокинула голову и высоким, срывающимся голосом завопила, — как вы посмели? Я с вами, откровенно, без утайки. О самом сокровенном. О нарушении женского цикла, о кошмарах своих девичьих. А вы? Разболтали, как торговки на базаре. — Рыцари выглядели ошарашенно и виновато. Правильно, значит с тоном угадала, можно орать дальше. — И меня… об ЭТОМ… Начальник тайной канцелярии спрашивает! Это низко! — Я сунула стакан с водой Дэйту. Подумала и отдала платок Брина Ларсу. Чуть не ляпнула «папе отдашь». Потому что личная заинтересованность Брина — вот она, смотрит на меня глазами его сына и моего сокурсника. А по совместительству — племянника короля. И рванула в нашу с Глейном учебную комнату. Перевела дух, только когда заперла дверь изнутри.

Умыла лицо и выслала Гране запись разговора с Брином и перепалки с Ларсом и Дэйтом. Та ответила — «Пфф. Шутница. С канцелярией, немного, перегнула. Жду в библиотеке».

Перед бурей. Риальта

Среди полок и стеллажей Грана была не одна. Глейн сидел рядом. Расстегнул китель и выглядел утомленно. Грана тут же проводила нас в отдельный кабинет. Чтобы не пересказывать собеседование с Брином я показала их своему рыцарю ментально.

— Ну ты даешь. Просто актриса. Еще бы парням сказала, что оскорблена в лучших чувствах.

— Нельзя было. Тебе бы тогда пришлось за меня вступаться, а там дуэльный кодекс, много нюансов, в которых мне трудно разбираться. Я не рискнула. Поэтому просто закатила истерику.

Грана одобряюще кивнула. — Всё правильно. Они теперь будут чувствовать вину и наседать на вас не станут. На Айса можно положиться, но вот Брин. Очень честолюбив. Он хочет передать вас другому рыцарю.

— Я знаю. Ларсу.

— Откуда узнали?

— О моем циклическом сбое знали только 4 человека. Вы двое — на моей стороне и уже давно в курсе. Вчера я сказала Ларсу и Дэйту. Отец Дэйта меня про циклический сбой не спросил.

Глейн удивился. — Дэйт тебе сказал, кто его папа?

Нет, Айс признался. У меня сложилось впечатление, что он захотел открыть эту информацию. Возможно, чтобы убедить меня встречаться с Дэйтом. Но не уверена. Так вот, Ларс хотел познакомить меня с отцом и разговаривал с ним после нашей беседы. А уже сегодня, вместо куратора Тракса, со мной беседует Брин. Он лично заинтересован во мне и очень похож с Ларсом. Донна Грана, скажите, пожалуйста, Ларс — племянник короля?

— Да. — Мы с Глейном издали протяжный стон. — Тогда я попала.

— Риальта, вы можете изъясняться конкретнее?

— Он знает мою настоящую фамилию.

— Плохо, но не смертельно. Это ключик к пустой комнате. Мужчины с фамилией Бартон не существует. Эту загадку мы разгадаем потом. Есть еще что-то важное?

— Айс на меня как-то нервно реагирует. Эмоциональный фон пляшет.

— Ри, только не говори, что он тоже влюбился! Тебя что, все хотят? — Глейн сердился и хмурился.

— Дело не в этом. Я ему кого-то напоминаю. Эти воспоминания приносят боль и печаль.

— Риальта, вы что, позволили себе сканировать командира? — Грана наклонилась в кресле, как пантера перед прыжком.

— Что вы. Я просто чувствую, какие эмоции ощущают люди вокруг, знаю местоположение. Это не настоящее слияние, просто контроль ситуации вокруг. Вот девочки, например, сейчас идут в столовую и у всех приподнятое настроение. Айс, Брин и Тракс сидят в кабинете рядом с аудиторией.

— Серьезно? Риальта, и вы всех ощущаете на разном расстоянии?

— Да, но это же не сканирование. Такое поверхностное внимание. Я, как многодетная мамаша, всё время приглядываю за знакомыми людьми. Вот, например, сейчас, к Айсу, Брину и Траксу присоединились Ларс, Норт и Ирм. Они взволнованы, несколько испуганы и насторожены.