Невозможная принцесса - Ольга Олеговна Пашнина
Интересно, здесь есть закон о приличном поведении в обществе? Вряд ли говорят исключительно хорошее. Скорее с презрением тянут «суч-ч-ч-ч-ка-а-а-а», как было в школе.
- Разное. Много. Постоянно. Я так понимаю, вы уже опробовали мой подарок.
- Не подарок, а товар, Харон, я должна вам желание. Это не жест доброй воли.
Харон рассмеялся.
- И то верно. С вами приятно иметь дело, мисс Даркблум. Люблю тех, кто помнит о своих долгах. Кстати о них.
Он оглянулся. В открытые двери было видно, как через толпу, держа в руках два бокала, пробирается Харриет.
- Ваш друг возвращается. Пожалуй, я слишком стар, чтобы драться с ним за место, хотя вы, Аида, определенно этого стоите. Но…
Он наклонился, чтобы поцеловать мне руку.
- Прежде, чем я вас покину, хочу озвучить свою цену за ваши чудесные новенькие коньки.
- И что вы хотите? – холодно спросила я, хотя сердце забилось, как бешеное.
- О, ничего необычного. Примите приглашение, что недавно получили. И мы будем в расчете.
Я не успела справиться с шоком и забросать Харона вопросами, он так быстро ушел, буквально растворился в толпе! Мы с подошедшим Харриетом дружно проводили его взглядом.
- Чего от тебя снова хотел этот проводник? Как-то слишком часто он с тобой говорит.
Тут Харриет заметил бокал и нахмурился.
- Ну вот. Эссенция. Он угостил тебя эссенцией.
- Это очень плохо? – спросила я, уж очень вид у Харриета был поникший. – Что не так с эссенцией?
После знакомства с Дэвалем стоит ждать подвох сразу ото всех.
- Нет, - Харриет тряхнул рыжей головой, - просто эссенция – дорогая штука. Не всем доступная. Я, понимаешь, выбирал тебе самое кислое, а он пришел, махнул рукой – и у тебя ровно то, что ты хочешь.
Я рассмеялась и, схватив бокал, вылила за перила террасы.
- Давай сюда свое кислое.
На вкус коктейль оказался редкостной бурдой, но пришлось изображать энтузиазм. Я даже себя не узнала. Притворяюсь, что мне вкусно, чтобы не расстраивать парня, который меня угостил? О, Аида Даркблум, куда ты катишься? Еще немного и перестанешь выбрасывать батарейки в мусор.
- Значит, Харон – уважаемый член общества. Раз может позволить себе угостить девушку дорогим напитком.
Прежде, чем ответить, Харриет задумался.
- Он странный. То есть, конечно, уважаемый, Харон провел через Стикс многих из нас. Самаэль прислушивается к его мнению. Но он какой-то… себе на уме. Вот Селин Сонг – она уважаемый магистр, талантливая, супруга главы министерства. Она открытая, участвует в жизни города, преподает. Использует свой дар на полную. А что Харон?
- Снимает девиц в барах, чтобы вновь почувствовать себя молодым?
- Отказывается преподавать, обучать проводников, всегда работает один, скрытный, молчаливый. Он странный, говорю же. Занимается только работой – и все.
- Кошмар. Страшный грех. А по мне, те, кто после работы идут в местную театральную студию, чтобы ставить там пьеску о счастливой посмертной жизни куда больше напоминают маньяков. Что плохого в том, что чувак просто работает, никого не трогает и не хочет нести мудрость новым поколениям?
Харриет пожал плечами, а я подумала, что Харон не только работает. Еще таскает контрабанду и собирает со всех желания. Зачем ему мое присутствие на маскараде и не он ли послал приглашение?
- Мы просто не любим таких, как он, - наконец со вздохом признался Харриет. – И оправдываем нелюбовь, как можем.
- Таких – это…
- Некоторые иные обладают особым даром перемещаться в немагические миры без потери памяти. Ненадолго. Достаточно, чтобы подхватить растерянную душу и перевести ее к нам. Ну и по разным поручениям от министерства. Это опасный дар. Ваш мир манит и предлагает то, что нам недоступно. Многие иные выбирают его… остаются навеки там, где им нет места. А мы завидуем. Харон – один из таких иных. Но он верой и правдой служит Повелителю много сотен лет. Почему?
- Так он живет на два мира, - пожала плечами я. – А перейдет – в одном станет предателем, во втором – изгоем.
А вот у Селин Сонг, похоже, тот же дар, только она его почему-то тщательно скрывает. И ходит на Землю не чтобы переводить новые души через Стикс, и даже не полюбоваться морем. А чтобы подкараулить расстроенную девятнадцатилетнюю девушку и убить.
Я сжала ножку бокала с такой силой, что едва не сломала ее. Харриет наверняка задался бы вопросом, с чего я вдруг так побледнела, если бы в этот момент музыка не смолкла, прерванная грохотом открывшейся двери.
- Ну и какой идиот решил облить меня с балкона?! – поинтересовался Дэваль Грейв.
6.2
Впервые в жизни я увидела, как человек – Харриет округлил глаза - седеет на глазах.
Обведя взглядом зал, Дэваль быстро сообразил, откуда исходила угроза, неторопливо вошел на веранду и безошибочно определил, кого назначить виноватым. Меня буквально окатило его холодной яростью, но если бы я каждый раз, когда какой-то мажор недоволен, впадала в панику, померла бы от стресса раньше и растворилась в атмосфере.
Поэтому я холодно кивнула (папа учил быть вежливой) и продолжила потягивать коктейль.
Разумеется, Дэваль прикинул, откуда прилетел снаряд, сопоставил с расстановкой столиков и направился уже прицельно к нам.
- Ты…
- Мы. Я тут не одна.
Харриет уточнению не обрадовался, а мне вдруг стало весело.
- Ну и кто из вас это сделал?
- Сделал что? – вежливо поинтересовалась я.
- Как тебе идет образ дуры, - усмехнулся Дэваль. – Хотя, может, это и не образ вовсе? Значит, не ты? А кто? Он? Или может…
И тут на свое несчастье официантка в длинном белом форменном платье, чем-то напоминающем саван, принесла мое мясо, из-за чего стала невольной жертвой наследникового произвола. Дэваль схватил ее за руку и несильно дернул, притягивая ближе.
- Может быть, она?
- Я ничего не сделала, страж… - пискнула девица.
Тем временем музыка смолкла, а взгляды присутствующих обратились к нам.
- Не может быть, чтобы чистая душа, страж, подопечная самого Самаэля Сонга, вела себя столь безобразно, верно? Обливать людей с балкона – удел безмозглой прислуги, так?
Я молчала. Харриет и официантка смотрели одинаково огромными глазами, народу вокруг не хватало попкорна, а Дэваль наслаждался
