Правила эксплуатации, или Как вернуться домой - Марина Орлова

— Но как же? — обиженно надула Мира губы. — Неужели совершенно ничего не боялась? Я слышала, что верхний мир — полон опасностей.

— Я про Мрак также слышала подобное, — заверила я. — А по поводу страхов… ничего серьезного. Моя матушка, — посмотрела я на нее в маскировке, но быстро опомнилась и отвела взгляд. — Она подготовила меня к жизни в лесу, то, каким образом уживаться как с лесными жителями, будь то жить или нежить, так и с людьми. Единственное, что я не могла контролировать — это грозу и гром. Вот они меня пугали. Мышей боялась, но у меня была Липа и защищала… — начала я и загрустила, вспомнив домовиху и наше прощание. Казалось, что это было так давно… словно в другой жизни. При этом, осознавала, что прошло всего несколько дней. И только мысль, что можно все исправить, не давала мне скатиться в истерику и не воспринимать уход Липы, как безвозвратную потерю.

— Эту тему лучше оставить, — взял слово Володя. — Может, есть другие вопросы? — посмотрел он на собравшихся.

— А мне вот интересно, как проходят ритуалы у людей, ваши традиции и прочее, — взял слово Тим, который принял уже зеленоватый оттенок, и рыгнул в кулак, чем вновь шокировал, причем уже не только женскую часть стола, но и самого себя. Затем перевел дух: — То, что в верхнем мире женщины, как и во Мраке, предпочитают состоятельных мужчин, я допускаю, — с трудом проворочал он языком, хотя я не совсем поняла, откуда такое умозаключение. — Но правда, что там, откуда ты родом, мужчины обязаны есть все, что приготовит невеста? Это обязательный атрибут ухаживаний? — задал он вопрос и посмотрел с мукой, почему-то, на Володьку.

— Ну, — неуверенно протянула я, удивившись подобному вопросу. — У деревенских в основном готовят женщины, потому — да. У мужчины нет особого выбора. Либо готовить самому, либо привыкать к стряпне жены. Потому, во время сватовства невесты готовят угощения. И чем больше жених желает добиться расположения невесты, тем больше угощений съест и похвалит… Хороший аппетит жениха же показывает то, что он силен и здоров. В деревне эти качества очень ценятся, потому что за мужчинами тяжелый труд по поддержанию дома, работы в полях и прочее.

После моих слов красноволосый судорожно вздохнул, покосился на загадочно улыбающегося Волозара, затем посмотрел на кастрюльку со щами и с натянутой улыбкой стал хлебать прямо из посудины.

— Ты всегда так много ешь? — не выдержала я.

— Конечно — нет! — возмутился он, рыгнул и с натугой ответил: — Обычно больше. Я же должен силушку свою поддерживать. Но тут на один укус. Не наемся, — оповестил он, вызывая во мне ужас и сочувствие к его семейству, которое, вероятно, разоряется на питании этого… да мне Велеса, Володьку и Ждана вместе взятых было легче накормить, чем одного красноволосого.

Судорожно сглотнув, с сочувствием покосилась на сестрицу, которую непременно в семье объедают, но в следующую секунду все сочувствие испарилось, потому что та ворковала с улыбающимся Володькой.

— А как у вас с ухаживанием? — обратилась я к Мире, которая нехотя обернулась.

— Ухаживания? — как будто сильно удивилась она, а затем задумалась. Серьезно так задумалась и посмотрела на Володю с каким-то странным чувством во взгляде.

— Я спросила что-то не то? — насторожилась я, и меня привлек Тим. Вновь рыгнув с таким видом, словно сдерживал рвотный порыв, перевел дух, мученически улыбнулся мне и… взяв край скатерти, вытер об нее руки и рот!

Меня перекосило, веко дернулось, но мужчина с натугой ответил:

— Моя сестра — аристократка, — заметил Тим, словно и не он сейчас вытерся о мною стиранную скатерть, как пещерный человек! Тоже мне, аристократы! — Полагаю, наша аристократия мало отличается от человеческой, и чаще всего брак заключается родителями, а вовсе не по любви, — с грустной улыбкой заметил он, пока его сестра с печалью опустила длинные ресницы.

— Мне так жаль, — искренне призналась я. Та благодарно улыбнулась и словно невзначай вновь посмотрела на Волозара, который стойко игнорировал ее внимание. Но слово вновь взял Тим, который стал подозрительно напоминать мухомор и пошел пятнами:

— Вдвойне обидно, когда даже договорной брак срывается по инициативе жениха или родителей, — вздохнул он. — Как было у Тимирши и Волозара, — выбив меня этим заявлением из колеи, произнес Тим.

— Тимарал! — предупреждающе прорычал Волозар.

— Я не думал, что ваше прошлое — это такая тайна, — возмутился он, пока я с потерянным видом переспросила:

— Вы должны были пожениться? — непослушными губами задала я вопрос, смотря на как будто смущенного Володьку. Взгляд он встретил, покосился на притихшую Миру и коротко кивнул. Я заморгала, сжимая кулаки на коленях, и нашла в себе силы участливо улыбнуться. — Вы были бы очень красивой парой. Очень жаль, что свадьба сорвалась, — произнесла я, не без гордости отметив, что голос звучит искренне, хотя вдруг ощутила потребность уйти. — Впрочем, если это был договорной брак, тогда, может, и к лучшему… — непонятно зачем добавила я.

— О, тут как раз был особый случай, — вновь заметил Тим, замер, прочистил горло, затем потянулся за бокалом воды, попил, прислушался к себе, выпил жидкость до дна, и только после этого, кажется, перевел дух. — Волозар долго ухаживал за моей сестрой, и они уже собирались пожениться, как мои родители ему отказали. Пойти против их воли было невозможно, и этой паре пришлось смириться. С тех пор, кажется, Волозар дал зарок никогда не жениться ни на ком другом. Верно, Волозар? — обратился он к совершенно смурному Волозару, а затем согнулся, накрыв ладонью живот и испуганно расширив глаза.

— С тобой все хорошо? — не сдержалась я, чтобы отвлечься от услышанного. Так вот, какие женщины во вкусе Володьки. И, раз он не захотел ни на ком другом жениться после Миры, то, вероятно, Володя испытывал к красавице сильные чувства… которые, похоже, не прошли.

Однако, Тим меня очень волновал. Точнее его состояние, которое нормальным не назвать. Не поведение, а внешний вид: выглядел слегка опухшим, пошедший пятнами и испариной. Хам, хамом, конечно, но выглядел он действительно неважно.

— Тебе нездоровится? — заподозрила я, начиная думать, что у того признаки серьезного расстройства или аллергии.

— Я — демон! — как мантру завел оскорбленный «Я — демон» уже под номером восемь. — Я никогда не болею!

Это тоже уже слышали. Но если прежде это было в верхнем мире и хоть как-то объяснялось акклиматизацией, то во Мраке я подобное услышать не ожидала.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы сказать, что тебе нехорошо, —