Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша

— Не знаю, не могу прочесть, — расстроенно ответила я.

— Тебя, наверное, как большинство девочек, грамоте не учили? Давай свиток, — привстал на постели и потянулся к письму подросток.

Ох ты! У них тут ещё и дискриминация по половому признаку имеется. Я бы поняла, когда на планете царил матриархат, но нет — женщины бесправны. Надеюсь, что в школе для демиургов Лавиньш мозги на место вставят.

— Читай, — протянула письмо Аеру и добавила яркости светлецу.

— «Драгоценная моя сестра Агаптария, счастлив приветствовать тебя из Столицы нашего досточтимого правителя. Благодарю милостивую мать Пресветлую за то, что ты жива и здорова. Боялся вновь потерять тебя и страдал от этого душевно очень», — с выражением продекламировал Аер.

— Великая Вселенная, что за ахинея? Там так написано? — переспросила я, вклинившись в паузу.

— Да, так написано. Чем тебе слог достойной переписки не нравится? Ах, да! Ты же не училась. Знаешь, в школе даже наука такая есть — «Стили переписки» называется. Обучают, как правильно написать обращение в государственные службы, как писать благодарности и жалобы, как достойно через переписку общаться с близкими людьми, описывая свои дела и состояние здоровья, — чуть пренебрежительно к моей необразованности объяснил чтец. — Я продолжу?

— Продолжай, — смиренно согласилась я.

— «Да продлит богиня годы жизни возчика Синоса, принесшего от тебя весточку и утешившего мои терзания. Буду с нетерпением ждать и верить, что ты скоро сможешь вернуться в мой дом, который пуст без тебя. Твой любящий брат Инкинтариум».

— И всё?

— Всё. Если бы твой драгоценный брат написал больше, то тут было бы два свитка.

Я забрала лист и ещё раз посмотрела на написанное. И вдруг поняла. Слова написаны сверху вниз. Каждое слово растягивалось на всю длину свитка. Пустое пространство заполнялось бессмысленным вензелем или росчерком, тянувшимся от последней буквы. Сколько слов поместится на ширину листа — такое послание и будет.

— Как же всё через… — хотело было ругнуться, но привычно себя одёрнула. Чужой монастырь!

— Ты как себя чувствуешь, господин целитель? Сможешь доехать до Столицы? Или ещё пару дней поживём здесь? — обратилась я к Аеру, крутившему свиток, который я отбросила в раздражении.

— Можно домой, можно и остаться, — задумчиво пробормотал мальчик и позвал меня: — Посмотри, как тут интересно росчерки закручены. Если не перевернуть, то не увидишь, а вот так словно что-то написано, но непонятно, что.

«Ментал не работает. Возвращайся», — было вписано на межгалактическом между вензелями и завитушками.

Глава 13

— Утро вечера мудренее, — первое что я сказала, открыв глаза. За ночь пришла твёрдая уверенность, о которой я объявила своей команде. — Парни, сегодня возвращаемся домой.

— Но сначала в песочек, — нетерпеливо заявил кот, протягивая мне травмированные лапки.

Понимая, что сам котик не справится, подхватила любимца на руки и пошла искать ему укромное место.

Отмахнулась от приветствий Ывносара:

— Потом, потом — мне бы зверя выгулять. Где тут есть песок или земля рыхлая?

— Там, — махнул вглубь участка хозяин, — у заднего плетня.

Цепляя юбками неизвестные колючки, торопливо шагала к густому кустарнику, росшему вдоль ограды. Земля в тени растений была мягкой, и я аккуратно поставила на неё Филиппа.

— А ямку? — осматривая ровную поверхность, жалобно попросил кот.

Отломила щепку от тына и безропотно разгребла углубление:

— Такое устроит?

— Нормально, — прихрамывая, доковылял до подготовленного места котик и начал моститься, выбирая удобную позу. Но заметив, что я наблюдаю за ним, обиженно прошипел:

— Иди погуляй. Позову потом.

Смеяться в голос не стала, чтобы не обидеть стеснительного зверька. Сдерживая улыбку, пошла посмотреть, что же там дальше, за оградой.

За плетнём кто-то пытался заглушить собственные рыдания. Но, похоже, горе было такой силы, что всхлипы вырывались и через платок, прижатый к лицу, и через ладони, которыми женщина старательно зажимала себе рот.

— Что случилось? Почему ты так горько плачешь? — осторожно дотронулась я до плеча страдалицы. — Могу ли я чем-то тебе помочь?

Женщина, поняв, что она не одна, затихла и отрицательно затрясла головой.

— Всё в порядке, — глухо сказала она в мокрый от слёз платок. — Мне не нужна помощь.

По голосу я её и узнала. На маленькой полянке среди кустарника, спрятавшись от всех, рыдала Мурун. Понимаю, что у женщин время от времени наступает непреодолимое желание поплакать. Причина не важна: сломанный ноготь, грустный фильм, за компанию с подругой. Такие слёзы полезны. Они омывают душу, смывают накопившийся негатив, гармонизируют эмоции. Лучше вовремя десять минут поплакать без особой причины, чем потом болеть от накопленных стрессов и раздражения.

Но слёзы Мурун были другие. Так рыдают, когда понимают, что надежды больше нет. Всё кончено, и не будет больше в жизни ничего светлого и хорошего.

— Ну нет, так нет. Зато у меня к тебе дело есть, — согласилась я, но уходить не торопилась. Наоборот, подобрала опостылевшие юбки и присела рядом. — Ты поплачь. Я подожду.

Сорвала с куста ветку и, не глядя на соседку, принялась не торопясь ощипывать с неё мелкие листочки. Оторву, покручу в пальцах, рассмотрю со всех сторон и пущу планировать по лёгкому утреннему ветерку. Знала, что Мурун наблюдает за моими бессмысленными, монотонными, повторяющимися действиями, как и то, что наблюдение за мной её успокоит лучше слов и отваров.

«Агуня, ты где? — позвал меня ментально кот, не желавший признавать никаких других моих имён. — Я уже всё. Забери меня».

«Лапушка, а ты мог бы ко мне перетечь? Я тут рядом, за кустами», — попросила Филиппа, надеясь на то, что кот не станет капризничать.

«А ямку закопать?»

«Позже!» — ответила я, и почти в то же мгновение мне на колени плюхнулась тушка фамильяра.

Ведя ментальные переговоры с питомцем, даже на минуту не переставала ощипывать веточку, засыпая маленькую полянку оборванными листьями. Моя веточка уже наполовину облысела, но зато рыдания прекратились, всхлипы слышались всё реже и реже. И наконец я услышала тот самый глубокий прерывистый вздох, которым обычно заканчивается поток женских слёз.

— Вот и я такая же сломанная, ощипанная, засыхающая, как эта несчастная веточка, — сказала Мурун грустно, потянулась и забрала у меня замученный побег. Покрутила его в руках и вдруг, резко зашвырнув ветку в кусты, воскликнула: — Зачем он тогда так сказал?

— Кто сказал, Мурун? — не поняла я.

Та посмотрела на меня так, словно только что увидела. Опухшее от слёз лицо, покусанные губы, глаза, блестевшие от невысохших до конца слёз. Женщина смотрела на меня невидящим взглядом, думая о чём-то своём, и вдруг цепко схватила меня за руку.

— Послушай, добрая госпожа, я тебе сейчас расскажу всё, а ты реши, что мне дальше делать.

Ой, нет! Избавь меня, ради Великой Вселенной, от душевных стриптизов и роли судьи! Хотелось закричать, вырвать руку и, подхватив кота, убежать в дом. Но вспомнив, что я врио местной богини, промолчала.

— У отца на базаре была лавка. Он очень гордился тем, что торгует не в рядах, а в собственном магазине. Товар был такой же, как и на рынке, но не надо бродить в толпе в поисках нужного, торгуясь за каждую репку, а можно купить всё в одном месте. Дела шли успешно, работы было много, и уже в семь лет я помогала по мере сил. Конечно же, тяжёлые мешки меня не заставляли таскать. Но я могла посчитать и записать остатки, следила за чистотой в лавке, оставалась за прилавком, когда отцу необходимо было отлучиться. Мне нравилось учиться читать, считать и писать. Даже подумать не могла, что это станет моим проклятием.

Вторую жену отец взял, когда мне было лет двенадцать. Несмотря на скупость и предстоящие траты, он вдруг решил, что моя мать старая, скучная и не вдохновляет его. Так в доме появилась девушка старше меня года на четыре. Обычно столь юных не отдают второй женой, но семья мачехи сильно бедствовала и закрыла на глаза на традиции, позарившись на выкуп. Отец потерял голову. Он ужом вился, балуя девушку, желая заслужить её расположение. Дорогие ткани, золотые браслеты, сладости и редкие фрукты нёс отец в комнату своей возлюбленной. В те дни, когда в сады правителя за плату открывали доступ, он возил её гулять под тенью цветущих шкиду.