Сны - Шиму Киа
Послышались шаги. В комнату вошла Валентина, неся с собой пару книжек.
— Ну, что, Антуанчик, ты готов? — сказала она, садясь.
— Да.
— Ух ты! У тебя с собой учебник. Позволишь посмотреть?
— Да.
Антуан подал книжку, и старушка с серьезным видом листала страницы, бегая глазами меж строк. Затем она положила учебник на стол и сказала:
— Хороший учебник. Хороший. Но мне нужно проверить твои знания. Я же должна от чего-то отталкиваться. Так что давай начнем, — хозяйка тепло улыбнулась.
Антуан полюбил Валентину любовью внука к бабушке. Чем больше уроков он посещал, чем больше он узнавал о настоящем и прошлом своего репетитора, чем больше он сроднялся с этим домом и садом, тем больше понимал, насколько это место отобразиться выжженной печатью на еще маленьком сердце юного исследователя. Антуан был молчаливым мальчиком, никак не мог сблизиться с ровесниками и вечно играл один. Родительский дом до появления в его жизни Валентины являлся единственным родным местом, но Михаэль и Арабель в последнее время час ссорились, ругались, даже дрались. Мальчику было страшно. Многие вещи после таких жутких ночей, которые становились все чаще и громче, ломались, разбивались и ранили. Антуан, дрожа в кровати, слушал крики и сильно боялся. В школе его никто не замечал, как и на улице. Жизнь для него в таком раннем возрасте предстала перед ним одиночеством, печалью и разочарованием. Обыкновенная радость, необходимая каждому ребенку, обделила бедного мальчика. Появление в его жизни замечательной старушки показала несчастному ребенку свет, его существование, его теплоту. Старушка, потерявшая мужа и отпустившая сына во взрослую жизнь, копила любовь, которую ей нечем было выразить. До этого старушка как-то не решалась браться за репетиторство, но видя каждый день играющих детей, уже не могла вынести напора чувств. С Антуаном она знала меру и выливала весь избыток любви по частям, как кран, который периодически открывается и закрывается, по чуть-чуть выплескивая воду. Им было хорошо вместе, как внуку и бабушке, и обучение их становилось все плодотворнее. Все больше мальчик приходил к старушке просто ради приятного времяпрепровождения и отвлечения от накаляющихся семейных драм. Они стали друзьями, которые, несмотря на возраст, видел в друг друге своего ментального товарища. Хозяйка вместе с ребенком работала в саду, убирала в доме, ухаживала за огородом. Антуан все больше доверял репетитору и рассказывал ей все свои секреты. Так, они стали друзьями.
Время летело так же быстро, как крепла дружба ученика и репетитора. Лето и осень прошли незаметно. Зима оголила сад, забрала его чудеса. Все кусты стояли голые, как кости животного, мясо которого объели неумолимые хищники. Лишь два стража- ели- хранили пышные свои уборы и охраняли мирную тропинку, одиноко стоя среди уснувших товарищей. Им ждать придется долго, быть в одиночестве ближайшие месяца- их ежегодное испытание, но они не первые десяток лет живут на этом свете, оттого и ждут смирно и стойко. Все чудо сада вмиг пропало. Он стал прозрачен, и были видны места, ранее скрытные под листвой растений. Снег еще не успел выпасть- земля мерзла и твердела.
С опустошенностью стал виден соседний двор, огражденный гниющим деревянным забором. Антуан невольно смотрел на бедные владения неизвестного: пустой и большой участок, где в уголке устроилась очень маленькая хижина из отжившей глины, трескавшейся и готовой обрушиться под напором соломенной крыши. Мальчик спрашивал у своего репетитора о странном жители этого участка.
— Здесь живет один молодой человек. По-моему, его имя Брен, а фамилию не вспомню…
— Какой у него дряхлый дом.
— Он недавно переехал сюда, но из своего убежища редко выходит, — говорила старушка, подметая серые дорожки. — Да и сам он какой-то… Мрачный, нелюдимый… даже пустой. Будто он не живет вовсе. Глаза его вечно смотрят вдаль, а голос уставший и вялый.
— Жуткий, — сказал Антуан, посматривая на неухоженный владения.
— Это точно. Говорят, у него жизнь была трагичной. Участвовал в гражданской войне, уехал за границу, вернулся неожиданно, поселился в этом домике и редко выходит из него.
— А что с ним случилось?
— Да кто его знает? Может, пьет или даже употребляет что-нибудь.
— Он же умрет!
— Тусклый свет из его окна еще горит. Живой.
— А вы с ним общались?
— Только видела, как он выходил на улицу, да возвратился потом обратно. Даже на меня не посмотрел. Ну, я и не очень желала с ним общаться.
— А что еще о нем известно? — мальчик любопытными глазами смотрел на старушку. Ему очень нравились тайны, а загадочный сосед как раз подогревал интерес юного исследователя.
— Есть много слухов о нем.
— Какие?
— Говорили, что он убил кого-то и приехал сюда, чтобы скрыться от полиции.
Мальчик задумался.
— Может, проникнуть в его дом?
— Не думаю, что стоит это делать. Вряд ли в его доме ты найдешь что-нибудь интересное.
— А вдруг у него есть оружие, — Антуан мечтательно смотрел на грязное окно.
— Конечно, есть, он же гражданскую прошел.
— И он убивал там?
— В то время тебя мог убить лучший друг.
— Но почему так?
— Слишком много народов объединила наша страна, однако наше правительство не придумало, как сделать так, чтобы всем жилось хорошо, и дружба была между разными культурами. В стране начались неразбериха. Правительство стало действовать жестоко. Все были напуганы. Появилась иерархия. Какой-то народ возомнил себя выше другого. Беспорядки лишь усилились.
— Простите, я не понимаю, — мальчик смотрел на репетитора.
— Люди в стране устали от жестокости и были напуганы. Они хотели действовать, но им нужен был толчок, чтобы противостоять угнетателям.
— И что это был за толчок?
— Публичная казнь серийного убийцы.
— Из-за этого началась война?
— Да.
— Но разве это неправильно- наказать преступника?
— Казнь- это не самый гуманный способ наказания. Тем более, что убийца был тоже из числа приезжих в нашу страну, и притесненные народы посчитали, что терпеть больше нельзя. Этот ужас стал началом трагедии. Страна развалилась.
— Но сейчас нет войны. Кто же победил?
— Никто.
— Как?
— Обе стороны отдали слишком многое.
— А сейчас все народы живут в мире?
— Да. Мы научились учиться на своих ошибках. Наше правительство исправилось, и теперь все стало куда лучше.
— Сейчас все хорошо?
— Сейчас- лучшее время.
— Но войны
