Заслони меня собой - Мария Устинова
Сейчас Ярцев не вызывал отвращения, мы в укромной ванной, и даже предохраняться есть чем. Главное, набраться смелости и решиться.
— Если… Если я с вами пересплю, — глотая от волнения слова, прошептала я. — Вы меня отпустите?
Я обернулась и продолжила движение, которого он от меня добивался. Подняла голову и подалась вперед, забрасывая руку на шею. Волосы оказались мягкими, как у младенца. Тогда, в лесу, он так хотел, чтобы я их потрогала.
— Сделка? — Ярцев коварно улыбнулся и за поясницу привлек меня к себе.
Он наклонился, но на поцелуй я пока не решилась и опустила голову. Предложила, а сама прячусь. Ярцев жарко дышал надо мной, низко склонившись, словно караулил, когда я подпущу его к губам.
Грудь и живот напряглись, словно он приготовился к прыжку. Пальцы скользнули с поясницы ниже, жадно впиваясь в податливую плоть.
— Мягкая.
Я хотела взглянуть ему в глаза, чтобы понять, как он смотрит — тем самым взглядом мужчины, готового засадить поглубже, или согласного поиграть. Но я не решалась поднять взгляд.
Он не дал собраться мне с духом. Развернул к себе спиной и опустился на колени, заставив проделать то же самое и меня. Так он ставил меня на четвереньки.
Колени и ладони уперлись в холодный кафель. Голова кружилась от нереальности происходящего и моего шумного дыхания. Все произошло слишком быстро: страшно продолжать, но уже поздно оправдываться, что я пошутила. Я дышала слишком часто, слишком испуганно. Из-за избытка кислорода очертания стали четче. Стыки плитки на полу превратились в яркие белые линии.
Ярцев провел ладонями по спине, обхватил талию под ребрами и прогнул меня, понукая опуститься на локти. Волосы сбились на плечо и упали вперед, мешая видеть. Платье мешком собралось на бедрах. В отбитых локтях вспыхнули холод и боль от жесткого кафеля.
Меня трясло, но хуже всего приходилось рукам — я перенесла вес на них.
Осталось задрать подол — и я его.
Вместо этого Ярцев прижался бедрами, и я вздрогнула — в меня уперся отвердевший член. Я дернула верхней губой, и подалась вперед, пытаясь отстраниться. Завеса из влажных прядей качнулась. Он прижался очень плотно, явно наслаждаясь нашим контактом. Я бы встала или вывернулась, да он взял за бедра, пресекая маневр.
Ярцев настойчиво потерся об меня, будто между нами уже нет одежды. И когда я представила то же самое, меня охватил дикий страх.
— Не надо… — прошептала я и сглотнула, пытаясь обернуться. — Перестаньте, прошу!
Я попыталась встать — куда там. Он не отпустил. Я сглотнула и захныкала, ощущая, как об ягодицы трется жесткая, как камень плоть. Доигралась. А игру, как известно, нельзя начинать, если не уверена, что выдержишь до конца.
— Не бойся, — руки скользнули под подол, он просунул пальцы прямо под боковинки трусов, намереваясь стянуть их отработанным движением. — Но потом отпустить не смогу, прости…
Я яростно рванулась — наверное, от неожиданности, но мне удалось освободиться. Резко обернулась, готовая влепить пощечину — стыд горел на щеках. За унижение и за то, что я поддалась.
Ярцев отшатнулся и удивленно рассмеялся.
Он не разозлился ни капли: ни замах, ни мое агрессивное лицо его не уязвили. Только прижал ладонь к ране, сунув ее под пиджак. Улыбка медленно увяла. От резкого движения ему стало больно.
— Бойкая… Разве ты сама этого не хотела? — он позволил привстать, но только для того, чтобы поймать меня рукой. — Не хотела меня?
Это было давно: в другой жизни. Когда я обслуживала его за обедом и тихо мечтала о несбыточном. К сожалению, мечты сбываются.
Ярцев навалился и, напирая весом, заставил лечь на пол. Он навис сверху, не позволяя встать.
С такого расстояния его глаза выглядели еще лучше. Оказалось, вокруг зрачка ободок, а на темных участках радужки светлые точки. На мгновение я застыла, рассматривая его в мельчайших деталях. Не как человека — как картину.
Ярцев наклонился, почувствовав, что я расслабилась. Мы лежали на холодном кафеле и изучали друг друга. Он перебирал пальцами в моих волосах, а я старалась не двигаться, помня о его пристрастии к чужой возне. Я застыла полубоком. Сжатые бедра касались его ног — он пытался вдвинуть между ними колено. Напряженная рука очутилась на плече, едва касаясь шелковистого пиджака.
Его тянуло к губам, но Ярцев прижался к моей щеке, сглотнул и горячо прошептал на ухо:
— В первый раз видишь такого, как я? И не слышала никогда? — он потерся об меня слегка колючим подбородком. Голодный голос и настойчивые руки на талии, бедрах и особенно ягодицах, подсказывали, что этот факт его очень, очень заводит.
Не нужно было говорить с ним о сексе… Но может он станет мягче или даже потеряет бдительность и я смогу сбежать, если мне хватит решимости.
— Закройте дверь, — попросила я.
Глава 24
— Нас не побеспокоят.
Яр расслабленно смотрел в упор. Лицо серьезное: ни улыбки, ни намека на флирт. Я жадно рассматривала чувственную складку рта, прямой нос, густые брови и яркие глаза. Холод кафеля медленно проникал сквозь платье, но я не двигалась. Только еще раз выразительно взглянула на дверь.
— Они знают, что я здесь с тобой. Дураков вламываться нет.
Яр убрал волосы от моего лба и остановил ладонь чуть выше линии роста волос.
— Не передумала? — давление колена усилилось, он пытался раздвинуть мне ноги. — Я тебя не отпущу.
Хотя бы честно. Я нервно стиснула зубы — свободы не добьюсь, а на секс уже намекнула. Теперь он станет еще упорнее.
Ярцев навис надо мной, отчего волосы упали вперед, закрывая глаза. Это так раздражало, что хотелось заправить ему пряди за ухо. Но это слишком интимный жест, а я все еще не могла решиться.
Какая жалость, что я трезвая. Нужно было напиться шампанского, пока была в зале…
— Ты такая напряженная.
Он шевельнулся, пытаясь устроиться удобнее — кобура под локтем мешала обнимать. Чувственные губы слегка сжались — движение вызвало боль. Действие обезболивающего слабело и впереди забрезжил шанс на спасение, если мне не хватит духу.
Оказалось, мало согласиться мысленно — потому что так надо. Тело было другого мнения: я так плотно сжала ноги и съежилась, что даже слепец бы заметил, что от желания я не сгораю.
Видел это и Ярцев. Он облизал губы, улыбнулся, рассматривая мое тело. Я нравилась ему. Это он мне не очень.
— Чего ты боишься? Что я — что сделаю? — прямо спросил он и попал в
