Феечка во френдзоне (СИ) - Гусина Дарья

Мы пробежали через лужайку перед домом и понеслись между грядок. Ника поймала своим длинным усом хищная повилика. Пришлось вернуться и выпутать парня из жарких объятий плотоядной «березки». Заодно избавились от сорняка.

— У вас все цветы в тварей превращаются? — жалобно спросил на бегу Жуковский.

— Только те, в кого заложен паразитизм! — крикнула я через плечо. — Это энергетика фей! Многие растения оживают! Они не виноваты, они просто следуют своей природе! Безобидные такими и остаются, а те, кто живет за счет других, становится опасным!

— И что она хотела со мной сделать?

— Лобелия?

— Ну да, та белая штука на грядке!

— Присосаться гаусторием и выпить из тебя соки!

— Какая прелесть!.. Ты ей не сказала? — спросил Никита, когда мы обегали теплицу.

— Маме? О крыльях? — догадалась я. — Нет. Я не уверена. Вдруг это была случайность.

— Я их видел, — убежденно заявил Жуковский, вслед за мной резко тормозя кроссовками по мягкой травке.

— Тише, — сказала я, замерев у входа в низкое здание без окон — папину лабораторию.

Из-за массивной двери не доносилось ни звука. Если я сейчас открою дверь особым словом, не вырвется ли наружу очередная мутировавшая пакость?

— Что исследует твой отец? — шепотом спросил Жуковский.

— Способности нелюдей, — едва слышно ответила я. — У него запатентовано несколько изобретений в магическом междумирье. Сейчас он работает над…

В лаборатории загрохотало.

— Макабр! — проорала я.

Повинуясь слову-ключу, дверь начала медленно отворяться. Я проскользнула в щель, а за мной в лабораторию просочился Никита.

Я сразу увидела отца. Он скакал между столов, ударяя по воздуху острием своей любимой шпаги. На голове у него сердито прыгал хохолок волос, который мама каждый день безрезультатно пыталась вложить в аккуратную прическу. Папа бешено вращал глазами под лупатыми защитными очками розового цвета и громко орал.

— Маша! — прокричал отец, запрыгивая на стол и протыкая шпагой нечто невидимое. — Они атакуют! Эти зеленые черти с рогами и тонким хвостом! Я был неправ! Это не магнитные линии, а пузыри! Оказывается, они перемещаются в воздушных пузырях!

Выражение лицо у Никиты сделалось непередаваемым. «Все ясно», — говорил его взгляд. Единственным способом убедить гостя, что мой папа не «поймал белочку», а действительно исследует потусторонний мир, было надеть на него запасные розовые очки из папиного стола с инструментами. Что я и сделала. Проморгавшись, Жуковский с громким криком шарахнулся назад и замахал руками.

Надев очки и на себя, я выяснила, что Ника, как и отца, атаковало неизвестное существо — маленький рогатый монстрик со злобным личиком, свиным пятачком и кисточкой на хвосте. Примерно дюжина таких тварей парила по лаборатории в пузырях из тонкой радужной пленки. Они совершали пассы своими крохотными ручками, производя что-то вроде полупрозрачной паутины. Этой паутиной уже были обмотано пол-лаборатории отца.

— Я назвал их гипнотиками! — прокричал папа. — Как тебе название, Машенька?!

— Отлично! Но что они такое?!

— Порождения нарушений в снах, посылаемых ночными феями! Мы долго не могли понять, в чем проблема, пока я не усовершенствовал гелиопропонические очки! Это мутации! Просто проткните их пузыри! Иначе мы заснем на долгие часы и будем видеть тягостные сны!

— Маша, кинь мне что-нибудь острое! — азартно заорал Жуковский из угла, куда его загнала тварь в пузыре.

Я сорвала со стены висящие там шпаги и бросила одну гостю. Сейчас справимся с «зелеными чертями», и я буду поджаривать тебя на кончике рапиры, пока ты не расскажешь мне всю правду, Никита Жуковский. Или не Никита?

Глава 12

С зелеными чертями мы разобрались довольно быстро. Как только радужный пузырь протыкался, тварь в нем исчезала. Как потом пояснил папа, гипнотики отправлялись в области подсознания.

После схватки отец немедленно бросился проверять свое ценное оборудование: автоклавы и анализаторы, а я, как и планировала, аккуратно направила кончик шпаги в горло Жуковскому. Тот, как мне показалось, особо не удивился — сделал кислое лицо и поднял руки вверх.

— Машенька, зачем ты пугаешь нашего гостя? — удивленно спросил папа, пробегая мимо с совком, полным осколков колб.

— Это дружеская демонстрация, — не моргнув глазом ответила я. — Я хвастаюсь твоими уроками фехтования.

— Молодежь, романтика, — счастливо заулыбался отец. — Именно я научил Машеньку драться. В пылкой юности увлекался, знаете ли. Никогда не думал, что владение шпагой пригодится не только на фехтовальной дорожке. И дочь научил.

— У Маши отличные навыки, — выдавил Жуковский.

— Ты познакомишь меня со своим молодым человеком, Марион? — официальным тоном спросил отец, пробегая обратно.

— Конечно. Никита Жуковский, ландшафтный дизайнер.

— Как интересно! Лорен Ромашкин, изобретатель и по совместительству отец этой красотки. Мама хотела послать к тебе стрекоз, Маша, предупредить о госте. Но ты приехала сама! Ты почувствовала? Такое чудо! Молодость. Романтика. Гипнотики!!! Доклад!!! Мне нужно подготовить отчет для магического научного сообщества!

— Это боевая рапира, — предупредила я, когда папа унесся воевать с «паутиной» и репетировать доклад. — В мире нелюдей очень важно владеть колющим и режущим оружием, особенно если оно покрыто серебром. Судя по тому, что ты не дымишься, ты человек. Не зомби и не клон. И твое лицо не морок.

— Не надо меня колоть, резать и поджаривать, — попросил Никита. — Я самый настоящий человек… в целом.

— В целом?

— Я объясню. Сам собирался все рассказать. Даже начинал. Все время что-то мешало.

— Выйдем, — предложила я, мысленно признав, что нечто подобное действительно происходило.

Влезать в драку или сбегать парень явно не намеревался — наоборот, вальяжно устроился на бревнышке перед лабораторией и похлопал по нему ладонью, предлагая присесть рядом. Я только головой покачала, поражаясь тому, насколько довольным выглядит «обвиняемый».

— Что меня выдало? — спросил он, подставив лицо солнышку.

— У Никиты Жуковского грубые мозолистые ладони, он постоянно работает лопатой и разнообразным инструментом для прополки. Я еще при первой встрече обратила на внимание на его руки, просто не сразу сложила два и два. Тогда в кафе это был не ты, верно? Когда мы бежали сюда, я держала тебя за руку. Что касается ручного труда в твоей жизни… полагаю, ты много гоняешь мышку по компьютерному столу. Любой ландшафтный дизайнер знает, как выглядит юкка, и лобелию с повиликой точно не перепутает. Кто ты? И что ты сделал с настоящим Жуковским?

— Да ничего я с ним не делал, — парень на бревнышке пожал плечами. — Сегодня утром, когда мы с тобой выезжали из имения, он преспокойно спал в моей комнате. Сейчас, наверное, уже уехал в отель. Да, Кит подменил меня вчера вечером. Я должен был кое с кем встретиться, а он охмурял Нику. Кстати, потому я успел спасти тебя от твоего черто-монстра.

Я строго подняла брови.

— Никитос — мой брат близнец, — со вздохом объяснил Жуковский. — Он Никита, я Никанор, но предпочитаю, чтобы меня звали Ник, уж больно имя старорежимное, у нас вообще род старинный. В детстве и юности мы с Китом часто… хм… личностями обменивались. Мы разные. Я более общительный. Он скромняга. Ну понимаешь, девушки, то-сё…

— Не понимаю, — ледяным тоном сказала я.

— Я иногда его на свиданках заменял, — признался Ник. — Я очаровывал, он сливки снимал. Ну как снимал… говорю же, скромняга. Ты бы знала, как тяжело ему пришлось вчера с нашей госпожой Фрейз. Но Кит милый, когда не слишком смущается.

Жуковский широко улыбнулся. Его глаза вспыхнули и засияли. Я с трудом отвела взгляд. Очаровывал он… С такой улыбкой это не сложно. И эти глаза… как у эльфа. В детстве я мечтала выйти замуж за эльфа, но дивные свысока смотрят на тех, кто якшается с людьми. Между лопаток зачесалось. Ох уж эти вездесущие комары, даже мамина магия от них не помогает.