Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем (СИ) - Цвик Катерина Александровна

— Ой, мой Камиль был еще тем солдафоном, — улыбалась она, погружаясь в воспоминания, — я его поначалу на дух не переносила, с его-то военными замашками, но он так трепетно за мной ухаживал, что я не устояла. — Я тоже улыбалась, глядя, как при воспоминаниях о любимом человеке озаряется внутренним светом лицо женщины. — У нас долго не было детей. А тут, когда уже и не думали, появился сын. Камиль от радости и переживаний чуть не помешался! — она хохотнула, что-то припомнив. — Но мы справились. Алан пошел по стопам отца. Жаль только, служит теперь в Карове, — на этом месте женщина всегда вздыхала.

— Зато Ноэль теперь с вами, — спешила я ее утешить, и дальше разговор шел уже о городе, здешних людях и порядках.

Поселившись у старушки, я поначалу не могла понять, догадалась она о моей беременности или нет. Берта сразу меня раскусила, и я надеялась, что госпожа Ловель тоже это поняла, и мне удастся избежать щекотливого разговора. Ведь если это не так, то далеко не факт, что она захочет видеть в своем доме младенца. Это ведь шум, неспокойные ночи и суета, которые старой женщине будут в тягость. А нам с Леей у нее очень понравилось, и искать другое жилье очень не хотелось.

— Лея, как тебе здесь? — спросила я ее в первый вечер перед сном.

— Мне очень нравится! — улыбнулась малышка, натягивая повыше мягкое одеяло. — Здесь красиво и места много. А еще с Ноэлем можно играть сколько хочешь!

Действительно, комнату нам выделили просто шикарную! После всех тех мест, где приходилось жить и ночевать, она показалась почти сказочной! Конечно, пришлось потратить полдня, чтобы привести ее в порядок, но это такие мелочи, что не стоят даже упоминания. В комнате было все: и довольно вместительная кровать с самой настоящей периной, и стол со стульями, и сундук для вещей, и даже книжный стеллаж, правда, без книг. Но с первых мгновений меня покорил небольшой полукруглый диванчик в углу, эдакий уютный альков, где можно читать и предаваться мечтаниям. Мы с Леей были в полном восторге!

— А как тебе госпожа Ловель? — я покрутила рукой над головой, чтобы было понятно, что я имею в виду тот самый туман, который видит девочка. Не то чтобы я не доверяла своим глазам и ощущениям, но после вчерашнего случая решила все же уточнить у малышки этот момент.

— Я ей понравилась, — самодовольно заявила девочка.

— Я в этом не сомневалась, — чмокнула ее в носик. — Двигайся давай. Я тоже спать хочу. Прилегла рядом и обняла малышку.

— Мам.

Послышалось, когда я уже начала уплывать в сон.

— Ммм?

— Ты ей тоже понравилась, только она почему-то грустит, когда на тебя смотрит.

— Не бери в голову, — помолчав, ответила я. — У взрослых такое бывает. Спи, солнышко.

***

Весь следующий день я маялась, не зная, как начать разговор о своей беременности. Наконец, вечером, когда мы остались в гостиной одни, а дети пошли играть в комнату Ноэля, я решилась.

— Госпожа Ловель, я беременна, — вывалила без предисловий, ожидая, что старушка сейчас разнервничается и попросит покинуть ее дом. Пусть не на ночь глядя, но завтра утро уж точно.

Брови женщины поползли наверх:

— И что?

— Ну как что? — растерялась я. — Это же крики младенца, пеленки... — и совсем тихо закончила: — А я вас вчера не предупредила.

— Аника, я художница, и привыкла подмечать самые разные тонкости в мире, который меня окружает. Неужели ты думала, что я не пойму, что ты беременна? Кстати, какой месяц?

— П-пятый, — ответила, а сама подумала, что старушка только кажется рассеянной, а на самом деле все самое главное видит и отлично подмечает.

— Весной родится. Хорошее время.

— Значит. Вы не против?

— В смысле?

— Ну, чтобы мы и дальше у вас жили?

— Что за глупый вопрос? — искренне возмутилась женщина. — Я же сама вчера показала вам вашу комнату! Что за день могло измениться?

А у меня глазах навернулись слезы. Что-то я в последнее время совсем сентиментальной стала.

— Спасибо! — и, не выдержав, обняла старушку.

— Ну что ты. — она погладила меня по спине, и в этот момент в дальней части дома что-то рухнуло.

Мы переглянулись и тут же, подхватившись, поспешили на звук. Прибежав в комнату мальчика, увидели, как Ноэль с Леей, перемазавшись землей и высунув от усердия языки, ковыряются в перевернутой цветочной кадке. Судьба несчастного цветка их явно не интересовала.

— Что здесь происходит? — округлив глаза, выдавила я.

Вместо ответа счастливая Лея подняла вверху кулачек и провозгласила:

— Вот! Я же говорила, что там сидит червяк!

И правда, в ее кулачке извивался именно он.

— Ба, мы нашли червяка! Здорово, правда? — откликнулся и Ноэль, пытаясь забрать его у Леи.

Ну что за напасть с этими гадскими червяками! К горлу подступил ком, но я сдержалась и покосилась на госпожу Ловель. Она некоторое время точно так же, как и я, удивленно осматривала представшую картину, а потом... расхохоталась!

— Вот, как знала, что жила не одна! Но что компанию мне составлял червяк — не догадывалась!

Глядя на довольные мордашки детей, сердиться и правда не получалось, но я все же сделала строгое лицо и сказала:

— Вы, конечно, молодцы, что поймали этого нелегала, но теперь будьте добры убрать беспорядок и позаботиться о цветке!

— Мама, а можно мы поселим Нелегала у нас в комнате?

— Кого?

— Ну, Нелегала! Ты такое интересное имя ему придумала, — и потрясла червяком, которого Ноэль так и не смог отобрать.

Теперь хохотала уже я. Но Нелегала оставить в доме все же не разрешила, и дети чинно вынесли его на улицу.

— Ничего, завтра я тебя найду, — пообещала Лея напоследок несчастному, и мне показалось, что он в прямом смысле слова будет всю ночь носом землю рыть, но уберется подальше от этого дома.

***

Еще день я дала себя на отдых и привыкание. Давно не чувствовала себя так спокойно и благостно. А еще я без конца любовалась картинами, которые были развешаны по всему дому, и занималась детьми.

Тогда же у меня состоялась важная беседа с госпожой Ловель.

— Я не знаю с чего начать, — поделилась своими переживаниями насчет поиска работы, помогая ей полоть клумбу перед домом. — Денег осталось совсем немного, а куда здесь можно устроиться — не представляю.

Женщина задумалась:

— А что ты умеешь?

— Ну. — растерялась я. Действительно, что я умею? — Могу убирать, стирать, готовить.

— дальше мой мозг забуксовал.

— Н-да. — протянула она. — В прачки я тебе идти не советую — угробишь здоровье. В горничные и поварихи тебя сейчас точно не возьмут. Вот родишь, тогда видно будет. Да и вообще не представляю, куда тебе, беременной, приткнуться можно, — она привычным жестом потерла пальцем над бровью.

— Постойте, вы испачкались, дайте я вытру, — отряхнула руки, достала платок и стерла полоску грязи с лица женщины.

— Спасибо, милая. А писать или читать умеешь? Хотя что это я, откуда в деревне...

— Умею! — тут же откликнулась я с надеждой. Что-то я совсем забыла, что здесь это ценится. Привыкла, что в моем мире читать и писать может каждый, вот и не рассматривала это, как свой актив.

Госпожа Ловель в удивлении вздернула бровь:

— Это в какой же дереве нынче такому учат?

Вот тут мне и пришлось поведать старушке о своих злоключениях и якобы отшибленной памяти.

— Погоди, Аника, — остановила она меня сразу же, как я рассказала ей о том, как очнулась на берегу близ деревни. — Пошли в дом. Такие истории нужно слушать под чашку чая.

Мы еще долго беседовали, я рассказала ей почти все: и что заново изучаю мир вокруг, и что до сих пор путаюсь в самых элементарных вещах, и о Лианем, и почему уехала из деревни, и как чуть не осталась с купцом, но побоялась пирата и его преследований, и как начался поиск жилья в Бравеле. Только об Этьене не рассказала — эти воспоминания оказались очень личными. Они, как дорогая жемчужина, хранятся в моей памяти и извлекаются лишь наедине с собой в ночи без сна, когда душу одолевало томление и совершенно неуместные мысли: а что если бы...