Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь

Объяснительных и отчётов, подобных этому, было много, слишком много. Пока драконы прочёсывали империю в поисках принца Арендара, из-за недостатка офицеров эта самая империя страдала от разгула преступности. Честное слово, лучше бы уже труп принца нашли, похоронили, оплакали и начали жить дальше, иначе мы погрязнем в нераскрытых делах.

Хм…

Труп принца.

Интересно, если его на самом деле выкрали из дворца силой, объявятся ли похитители, если на всю страну объявить о том, что принц Арендар найден мёртвым? Наверняка они хотят использовать его для шантажа, тогда должны как-то зашевелиться, доказать, что он жив. Ну пришлют его руку или крыло, их целители заново вырастят, а вот того, кто посылочку отправит, можно будет попытаться схватить.

А даже если не получится, мы хотя бы будем знать, что принц у кого-то в плену и жив, потому что сейчас… больше двух недель его ищем, а зацепок никаких, хотя сообщений о том, что его видели, наверное, поступает много, ведь полно желающих получить награду.

Правда, очень плохая примета хоронить дракона раньше времени, только из-за этого Элор может отказаться, он же… очень любит брата, ему будет больно объявлять такое, притворно скорбеть, отзывать ищущих принца драконов, понимая, что это может стоить принцу Арендару жизни, если он вдруг появится и не найдёт, к кому обратиться. Но мне тоже было страшно объявлять себя мёртвой, а теперь я ни о чём не жалею. И не будь я так заторможена ужасом перед случившимся, я бы не согласилась на предложение Дариона позволить всем считать, что выжил именно Халэнн. Поспешно отмахнувшись от воспоминания, как он оттаскивал меня от тела брата, встряхивал за плечи, а я не могла понять, что он говорит, чего хочет, я снова покрутила пришедшую в голову идею.

Самое интересное для меня при таком раскладе то, что для поддержания легенды в ИСБ вернутся следователи-драконы, работа наладится, и подобных объяснительных о том, как преступники оставляют с носом офицеров, станет меньше.

Разглядывая струящийся по стене волшебный водопад, я смогла достаточно сосредоточиться, лавируя между пробирающими до тошноты воспоминаниями и воображаемым наслаждением слияния с Элором, чтобы обдумать идею.

Да, самым сложным будет уговорить Элора и императора объявить принца Арендара мёртвым.

***

Чувствительность кожи начала возвращаться рывками, перо задрожало, линии заплясали, на нарисованной руке, впившейся в мускулистую спину, расплылось чернильное пятно.

За «Трактат о любви» я взялась из-за сводки преступлений. Их действительно стало больше, чаще убивали пытавшихся сопротивляться горожан. Сухая статистика неожиданно приблизила ко мне воспоминания о залитом кровью замке. Я тонула в них, захлёбывалась, даже брачная магия с трудом пробивалась сквозь тьму накатившего ужаса, и я отодвинула сводку, достала чистую бумагу и сосредоточилась на рисовании.

Мне не нравилось постоянно воображать себя с Элором, навязчивая тяга отдаться ему раздражала, но это лучше, чем раз за разом видеть изуродованные вампирами тела родных и содрогаться от страха.

Элор по-прежнему оставался в кабинете, и сейчас, когда я всей кожей чувствовала, как меня обнимает одежда, а внизу живота разлилось тепло, грозившее перерасти в жар, ощущение его близости стало волнующе-тревожно-невыносимым.

Добытый Дарионом порошок действовал всё меньшее время, сейчас ещё не конец рабочего дня, а я начинала гореть.

Дрожащими руками смяла испорченный кляксой рисунок и выбросила в урну к неудачным наброскам. Посмотрела на пачку документов, которые должна рассмотреть, но из-за дурного состояния осилила только десятую часть, и то не уверена, что оценила сведения адекватно, правильно всё посчитала и подытожила.

Посмотрела на водопад. По телу разбегались щекотные ощущения, словно я стояла под потоками тёплой воды. Мне мерещились поцелуи в шею, руки на бёдрах – ярко, слишком ярко.

Элор разрешил мне закончить в любое время. Но что меня ждало в башне? Муки неудовлетворённого желания и кошмары? Второй раз обращаться к придворному целителю Велларру я не хотела: тогда он точно попытается меня обследовать. Нужно раздобыть снотворное самой. Мысли опять текли вяло, и даже эта задача показалась невыполнимой, ведь алхимик, к которому я обращалась, работал подпольно и испугался бы письма из ИСБ. Потом одёрнула себя: сильное снотворное можно купить легально и поручить это слугам.

После осознания этого стало чуть легче. Пусть я в очередной раз прочувствовала, насколько замедлен мой разум отвратительным состоянием, но стихло ощущение ужасающего одиночества и бессилия: есть слуги, которым я могу перепоручить часть заботы о себе, есть деньги, чтобы всё себе обеспечить.

С трудом написав на бумаге для посланий короткий приказ купить мне запас мощного драконьего снотворного и доставить сюда, я наложила пальцы на каллиграфические печати в углу листа и, представив управляющего, вложила магический импульс.

Глядя вслед ныряющему в щель под дверью самолётику, я подумала, что могу уехать на некоторое время и переждать действие брачной магии вдали от Элора. Эта мысль отозвалась противным сосущим ощущением в груди, словно кто-то водил когтями по сердцу.

Да, если будет совсем плохо – уеду, спрячусь, пересижу в подвале одного из своих домов, подальше от слуг и любого, кто сможет верно истолковать моё состояние.

И было бы правильно написать Элору заявление на отпуск и уйти прямо сейчас, но это значит признать, что инстинкты, эмоции, плотское желание оказались сильнее разума – главного инструмента менталиста. Внезапно я осознала, что сердце скребёт не только из-за возможной разлуки с Элором, но и от стыда: дедушка бы огорчился, если бы я сбежала, поджав хвост. Мой разум оттачивали с детства, он не должен ломаться даже в таких ситуациях. Я себя уважать перестану, навсегда со мной останется страх перед страстью к Элору, если сейчас сдамся и забьюсь в какую-нибудь нору.

Сбежать – значит признать, что я не властна над собой, а вот Элор надо мной – да, и его власть больше, чем власть сюзерена и руководителя. А я не хотела признавать над собой такую власть дракона, если он не мой избранный. Может, это и глупое упрямство, но гордость и уверенность в силе разума – то немногое, что у меня осталось надёжного в жизни, мой якорь, мой столп.

Раздался тихий, исключительно формальный стук, я вскинула голову: Элор уже входил в кабинет.

Во мне, наравне с желанием сорвать с него этот облегающий стройное тело чёрный мундир с золотыми пуговицами и отделкой, пылала жажда доказать, что моя воля сильнее навеянной магией страсти.

– Ты взбодрился, – Элор закрыл за собой дверь. – Танарэс хочет с тобой пообщаться. Пригласил завтра на чай в его столичный особняк.

Сознание снова поплыло, якорь разума вырывало, и меня уносило в штормовое море дикого желания.

«Нет!» – я сцепила дрожащие пальцы и прикусила губу изнутри.

Никаких защитных заклинаний на дверь Элор не накладывал, не запирал её, и мне подумалось, что делает он это специально, иначе соблазн приблизиться ко мне и что-нибудь сделать будет слишком велик.

– Понимаю, ты не хочешь с ним встречаться, и если… – начал Элор, но я перебила:

– У меня есть предложение по поиску принца Арендара.

Он вскинул брови, но взгляд, выражение лица, поза – всё изменилось. Из затравленного собственными чувствами зверя он превратился в готового к погоне хищника.

– Появились какие-нибудь намётки? Сведения? – Элор шаркнул взглядом по документам у меня на столе. – Надёжные? «Свидетели» нас в какие только дебри не посылали, но след всегда был ложным.

– Это не сведения. Это… предположение. Никаких следов принца обнаружить не удалось?

– Нет. Как и сказал – лишь уверения, что его видели в разных местах, но ни разу не подтверждённые.

– Только не ругайся сразу, а подумай: если его похитили, то явно с целью шантажа. Если мы официально признаем, что нашли его тело, и он мёртв… – Как я и предполагала, Элора пробрало, у него перехватило дыхание, расширились глаза, – похитители должны будут как-то себя обнаружить, чтобы не лишиться такого козыря. А если принц Арендар сбежал сам и где-то скрывается, объявление о его смерти заставит его шевелиться.