Всё для вас, босс (СИ) - Милоградская Галина

Но, чем больше она молчала, тем сильнее вскипала в Аджитте злость: на себя, на неё, на саму ситуацию. На то, что примчался сюда, чтобы зачем-то её увидеть. На то, что она боится его и старается этого не показать. На то, что сейчас она так красива, что при одном взгляде пламенеет кровь.

— Может, вы хотите чаю? — робко спросила Лера, запахивая халат на груди плотнее, и, не дожидаясь ответа, прошла на кухню.

Он медленно двинулся следом, глядя, как она тянется через стол за чайником, тяжело вздохнул, в один шаг преодолевая расстояние между ними, и толкнул на стол, заставляя лечь на него животом.

— Я хочу тебя, — прорычал он низким, вибрирующим голосом, пока его ладони задирали шёлк халата, обнажая её бёдра.

Двадцать вторая глава

Аджитт давно ушёл, а Лера продолжала сидеть на полу на кухне, бездумно глядя прямо перед собой. После случившегося относиться к нему, как прежде, не получалось. Работа работой, Лера научилась отделять её от своей жизни за стенами офиса, но сейчас даже это хрупкое равновесие было нарушено. Она не задумывалась ни разу, что на самом деле означает фраза из договора о том, что следует исполнять любые прихоти Босса в любое время. Не думала и о том, что он может прийти к ней и взять вот так, грубо, быстро, порывисто, прямо на столе в кухне. Доверие, разговоры, зарождающееся тепло — всё это было сметено его напором, его желаниями. И сейчас, сидя на полу и бездумно сжимая в руках ткань халата, постоянно норовившего сползти с плеч, Лера вдруг почувствовала себя преданной. Да, тело привычно среагировало на его умелые прикосновения, да, она сама не заметила, как начала стонать в голос, подаваясь назад, стремясь слиться с ним глубже, но разум отказывался принимать происходящее. Наивное «Мой дом — моя крепость» теперь приобретало совершенно другой смысл, только этой крепости у Леры больше не было. Аджитт мог прийти сюда в любой момент, сделать всё, что пожелает, и вернуться обратно, оставляя после себя чувство полной опустошённости. Как она могла думать, что где-то внутри него может оставаться что-то понятное, близкое, человечное?

Прерывисто вздохнув, Лера поднялась и побрела в ванную, не обращая внимания на темноту, окутавшую квартиру. Время близилось к закату, но из-за туч, нависших над городом, сумерки уже наступили. Сбросив одежду на пол, Лера встала под тёплые струи, заторможенными движениями размазывая пену по телу, смывая чужие прикосновения, которые, казалось, выжгли клеймо глубоко внутри. Слёз не было, да и к чему плакать — ей просто продемонстрировали свою власть и указали на её место.

Рука со злостью прошлась по бёдру, оставляя красный след. Лера глубоко вздохнула и сжала губы. У неё есть своя цель, пусть Аджитт и отвлёк от неё на время. Он волен поступать так, как захочет, ведь скоро их связь всё равно закончится. А она… У неё хватает забот и интересов помимо желаний своего Босса, который только и может, что думать о себе. Сегодня среда, уже через три дня можно будет навестить Магический квартал и приблизиться к разгадке того, что творится вокруг неё. А пока Лера будет продолжать выполнять свои обязанности, только теплоты или понимания Аджитт от неё больше не увидит. Он сам подчеркнул её положение и, наверное, стоит быть ему за это благодарной…

Аджитт влетел в дом, громыхнув дверью так, что задрожали стёкла. Не глядя, миновал пустой холл, вбежал по витой лестнице на второй этаж и пнул ногой дверь в спальню, на ходу срывая галстук, казавшийся удавкой, что обвила шею. Злость на себя клокотала внутри так сильно, что ему было сложно дышать. Перед глазами всё ещё стояла Лера, её взгляд, полный обиды, разгадать которую он был не в силах. Где-то на краю сознания Аджитт и сам понимал, что поступил неправильно. Не столько из-за того, что приехал, сколько из-за того, как себя с ней повёл. Что мешало сдержаться? Создать видимость чего-то обычного: разговора за чашкой чая, например. Он мог бы рассказать, чем занимался эти дни, рассказать, что происходит в городе — так хотелось поделиться своими сомнениями, страхами с тем, кто не заинтересован в том, чтобы лишить его власти. С тем, кому вообще всё равно на эту власть. Ему хотелось простого человеческого тепла, которое расходилось от Леры, словно лучи солнца, согревая замёрзшую душу. Теперь, и Аджитт понимал это с отчётливой ясностью, она никогда не захочет смотреть на него так, как ему бы отчаянно хотелось. Так, как она смотрит на Ракеша, когда думает, что никто не видит.

Сердце остро кольнуло, захотелось сжать грудь и вырвать его из груди с корнем — слишком уж много эмоций в последнее время на него обрушил этот орган. Судорожно вздохнув, Аджитт подошёл к окну, глядя на вздыбившуюся реку, грохотавшую внизу — его дом стоял на пригорке, и Кайс текла внизу, шипя и пенясь, разбиваясь об острые скалы. Миллард был дальше, виднелся в дождливой дымке, вспарывая облака десятками небоскрёбов. Его город, его судьба, его жизнь. Сейчас впервые Аджитт смотрел на него и не чувствовал гордости. Сейчас Миллард представлялся ему клубком свернувшихся змей, каждая из которых норовит вытащить голову и укусить сильнее.

Аджитт всегда чувствовал это давление, чужую зависть, ожидание, когда он, наконец, оступится. Но в последнее время напряжение не просто висело — звенело в воздухе. Аджитта не покидала уверенность, что главы Кланов встречаются и договариваются за его спиной, желая сместить. Глупцы. Знали бы они, сколько сил отнимает должность Высшего! Знали бы, сколько ответственности за чужое благополучие ложится на твои плечи! Знали бы, что быть первым — значит, быть одиноким. Всегда. Полагаться только на клан, но даже родным не сметь доверять полностью. Иногда Аджитту хотелось выкрикнуть им это в лицо. Всем, каждому из глав, каждому из наследников этих глав — всем. Но он понимал, что это — проявление той слабости, которой от него все ждут. И что, несмотря на моменты этой самой слабости, отдавать власть другим Аджитт не станет. Никогда. Крепко стиснув кулак, он положил его на холодное стекло, наблюдая, как оно мутнеет.

Холодно улыбнувшись, он снова подумал о Лере. Столько запретов, сколько он наложил на себя и свою жизнь, так неужели нельзя иногда вести себя так, как хочется именно ему? Вести официально, имея на то все полномочия? Она отлично справляется со своей ролью, так к чему эти сантименты, рефлексия, мысли о том, что он мог её обидеть? Он захотел приехать — он приехал. Он захотел взять её так, как хотелось ему — он взял. Разве не это — основа их отношений? Перед глазами вновь встала недавняя картина: её ягодицы, приподнятые вверх, покрасневшие от его шлепков, влажные звуки, с которым он входит в неё, стоны, отнюдь не боли — явного наслаждения, слетающие с её губ… Аджитт прикрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя знакомое напряжение, нарастающее в паху. Завтра. Завтра он снова увидит её. И снова сделает то, что хочет.

Но, несмотря на все уверения, ложась спать, Аджитт не мог избавиться от саднящего чувства, что он сделал что-то не так. Что, пойдя на поводу у своих желаний, упустил нечто крайне важное.

Буря уходила, оставив после себя невиданные для летнего дождя разрушения. В кабинете Аджитта собралось столько народа, что Мара не могла присесть ни на секунду, снуя из кухни в кабинет и обратно. Лера пару раз с любопытством вытягивала голову, пытаясь узнать, что именно там происходит — такое столпотворение она видела впервые. Но спрашивать Мару не хотелось, а Ракеш, сухо пробормотав приветствие, давно скрылся там же. Происходило что-то важное, но что? Лера обратила внимание на то, что к Аджитту не пришла ни одна женщина, что косвенно подтверждало слова Лийи о её положении в обществе. Но почему-то Лера не сомневалась — знай Лийа о происходящем, наверняка захотела бы прийти, хотя бы для того, чтобы всех шокировать.

Не давая себе передумать, Лера быстро набрала сообщение невесте Аджитта, задав наивный вопрос: «Почему тебя нет, когда здесь, кажется, собрались все главы Кланов? Я думала, мы увидимся».