Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна

— Ну, разумеется, — усмехнулся Диатмар.

— Вот и чудесно. А теперь, пока мы ещё в пути, я расскажу то, что вам следует знать о милорде Ландегаре.

Дитамар вышел из кареты, не доезжая до особняка пару кварталов.

Кажется, прошла целая вечность с того момента, как Лея произнесла: «Я не хочу любить тебя, Дитамар Сколгар».

И только сейчас он понял, как многое было поставлено на карту. Он побывал на краю гибели, он едва не пожертвовал своей миссией, ради которой он прибыл в Рокну. Ведь всё могло пойти прахом! А там, за горными хребтами, в Лааре все ждут и надеются, что он избавит их страну от войны, всадив королеве нож в сердце, в то время как он занят тем, что…

Небо нависло над городом тяжёлое свинцово-синее, словно его мысли, такие же мрачные, которые давили на душу непомерным грузом. Сначала ему казалось, что он отравлен курьмой и когда дурман уйдёт, когда его голова очистится от ядовитого дыма, он сможет наконец не чувствовать этой убийственной тяжести внутри и горечи.

Но вот дурман выветрился, а ему стало как-то совсем худо. Вместо тошнотворного ядовитого забытья внутри теперь бушевала злость, и Дитамар не знал, на что именно он так зол сейчас. Ничего, кроме: «На то, что всё вот так получилось», в голову ему не приходило. Он не раскаивался в том, что обманул Лею, но раскаивался в том, что не рассказал ей вовремя то, что могло исправить ситуацию. И, кажется, он злился на неё за предательство и, может быть, даже ненавидел… И её, и клятого капитана с его ловчей сетью, и королеву… И… Наверное, весь мир.

Это же надо быть таким болваном! Где он оставил свои мозги?! Довериться девчонке! Позволить капитану следить за собой, и этой интриганке Ребекке… А есть вообще в Рокне хоть кто-нибудь, кто за ним не следил всё это время?! Проклятый флёр… Паршивый же он игрок, что был в себе так уверен! А его обыграла девчонка с идеалистичной идеей поймать Зверя! И она поймала его, будь он неладен… Из всех его глупых планов, план нарядиться мэтром Альдом и водить дружбу с этой девчонкой был воистину самым тупым!

Дитамар в ярости пнул стоявшую у ворот старую корзину, в которую садовник собирал листья, и едва не содрал с петель туго поддавшуюся калитку. Он чувствовал такую злость внутри, что, казалось, она может выкорчевать эти ворота вместе со столбами, стоит ему только захотеть.

Лея его предала! Поверила какому-то капитану… «Я не хочу любить тебя… Я хочу тебя ненавидеть. Всеми силами, какие найду». Эти слова жгли его изнутри, наполняя кровь ядовитой кислотой, и в какой-то момент Дитамару показалось, что он ненавидит весь мир. Ему хотелось испепелить всё вокруг, бросить в огонь своей ненависти и сжечь. Утопить на дне колодца. А потом забыться в каком-нибудь дурмане, чтобы не чувствовать, не слышать снова и снова эти слова…

«Я не хочу любить тебя…»

И он не хочет! Да и не любит он её! Он не так туп, чтобы поверить в любовь к какой-то слушательнице университета! Это всё связь между ними. Она тянет его душу, словно криво сросшийся шрам, заставляя думать об этом и пытаться что-то исправить.

Где бродит этот клятый Фингар?!

Кажется, он ещё утром послал его выяснить, как избавиться от этой связи. Так где его носит?

— Фингар?! Фингар, чтоб тебя?! — рявкнул Дитамар, входя в большой холл особняка. И, окатив яростным взглядом одного из слуг, спросил: — Где мой помощник? Немедля его ко мне! Из-под земли достаньте! И ещё принесите бутылку кальди! Нет, две! И ещё еды и чистую рубашку. И живо, не то шкуру с вас спущу!

Он поднялся по лестнице, перешагивая через три ступеньки, и проорал на весь дом так, что стёкла дрогнули:

— Финга-а-ар! Финга-а-ар! Где тебя носит, книжный ты червь?!

Фингар явился быстро, озадаченный, если не испуганный, с каким-то фолиантом руках, и, взглянув на Дитамара, который, как зверь в клетке, мерил шагами комнату, спросил осторожно:

— Она… не согласилась?

— Что? В смысле?

Дитамар посмотрел на своего помощника так, будто только сейчас понял: он ведь ничего не знает о том, что произошло за этот день. Разумеется, Фингар не знает! И… не должен знать.

— Не согласилась. Да. Это всё неважно теперь. Ты нашёл способ, как разорвать связь? — Дитамар остановился напротив Фингара, испепеляя его взглядом.

— М-м-м, э-э-э, милорд…

— Если ты будешь мычать, я вспомню разом все свои правила и выдеру тебя яргом! — прорычал Дитамар.

Фингар поморгал, переступил с ноги на ногу и поправил толстую книгу, которую прижимал к себе одной рукой. И не выдержав того, как долго его помощник собирается с мыслями, Дитамар схватил его за плечи и тряхнул.

— Ну?! Так что? Говори уже!

— Я кое-что нашёл… Не совсем то, но если я правильно уловил суть и парифик Мерениг прав…

— Начинай с главного, Фин. Начинай с главного, — зловеще пробормотал Дитамар, собираясь вытряхнуть всё из Фингара прямо здесь и сейчас. — В пекло парифика Меренига! Что я должен сделать, чтобы избавиться от этой связи?!

— Н-н-нужно просто представить вашу связь в виде… ф-физического объекта, — пробормотал Фингар, разом начав заикаться.

— Физического объекта? Это ещё что значит?! Да не трясись ты, как осиновый лист! Или я тебя прямо сейчас придушу!

— М-милорд, н-н-надо включить воображение… Представить, что эта с-связь — лента, стена или дом. Или мост…

— Мост? Это я могу, — ответил Дитамар нетерпеливо. — И дальше что?

— А затем вы должны представить, что разрушаете этот физический об-б-бъект. Представить её, и себя, и это разрушение между вами.

— И всё?!

— И… д-да.

— Хм… Это будет нетрудно.

Дитамар разжал руки, выпуская Фингара, и снова принялся ходить из угла в угол.

Всё так просто?

— Ты точно ничего не напутал?

— Ну, я не р-ручаюсь, потому что парифик Мерениг, он же не…

— Всё, иди! Знать не желаю ничего про этого парифика! Тут темно, как в колодце! — Дитамар тронул пальцами светильник, и тот засиял тёмно-бордовым светом, отчего комната стала совсем зловещей.

За окном где-то над заливом глухо заворчал гром, словно вторя ярости, плескавшейся у Дитамара в душе.

— Уйди, Фин, — глухо произнёс он, отвернувшись к окну.

Дитамар слышал, как, закрываясь, тихо стукнула дверь, и схватился руками за косяки по обе стороны окна. Сгрёб пальцами подвернувшуюся ткань портьеры, закрыл глаза и представил…

…представил, как она сегодня стояла напротив. Её бледное лицо, и как её губы шепчут:

«Я не хочу любить тебя. Я хочу тебя ненавидеть…»

И мост.

Он любил мосты, и представить тот мост, на котором он впервые встретил Лею, было совсем легко.

Разрушить? Не вопрос… Нужно было ещё тогда позволить реке сделать своё дело!

Он закрыл глаза и увидел его. Правда мост этот оказался немного другим, айяаррским, с изящными каменными арками, похожими на спину присевшего в прыжке зверя. И Лея стояла на этом мосту в точности, как там на Суре. В плаще с распущенными волосами, и вокруг них сияло голубое облако, от которого не отвести глаз. Вот только по другую сторону моста почему-то, помимо воли, вдруг возникла башня из его кошмара. Змей, обвивал её бесчисленными кольцами, и Лея смотрела на этого змея, как заворожённая.

В его ониксовых глазах застыло море тьмы. Чёрный раздвоенный язык показался из пасти и шипящий голос в голове прошептал:

Иди ко мне… Иди ко мне…

И Дитамар увидел, как Лея собирается шагнуть ему навстречу.

Он не понял, что произошло. И это, кажется, было сильнее него. Дитамар даже не сразу понял, что слышит свой собственный хриплый голос, который кричал:

— Не смей! Лея! Не делай этого! Слышишь?! Не смей! Не смотри на него!

И сила, поднявшаяся из глубины души, чтобы её остановить, была ему неподвластна.

Что-то задрожало и лопнуло со звоном разбившегося зеркала, и огромная волна ринулась, сметая всё на своём пути, и змея, и башню, и его самого с этого моста.

И следом Дитамар услышал, как где-то в реальности под его пальцами затрещала портьерная ткань, и карниз рухнул прямо на пол. А следом загрохотал гром, словно все боги ударили разом в огромные литавры.