Попаданка по собственному желанию (СИ) - Гордеева Алена
Она встретилась с Эльвином на дипломатическом приеме и приложила все усилия, чтобы его очаровать. На то была воля главы инквизиции, от которого полностью зависела судьба младшего брата Дианы — сводного, но от того не менее любимого. Марк неудачно упал с лошади, получив серьезную травму спины, его жизнь висела на волоске, равно как и способность в дальнейшем передвигаться самостоятельно. Тогда девушка сделала бы все, что угодно, лишь бы помочь Марку. И Инквизиция показала свое истинное лицо, умело этим воспользовавшись и забыв, что теоретически в ее функции входит защита принцессы, а не использование ее горя в своих интересах. Глава Инквизиции, являвшийся сильнейшим магом, поклялся, что Марк встанет на ноги, но Диана взамен полностью переходит во власть самого инквизитора. Девушка согласилась, не задумываясь. Ей в голову не пришло, что придется соблазнять члена Совета Темных ради получения важной для инквизитора информации. Еще большей неожиданностью стало то, что южанин окажется добрым, благородным и влюбится в нее по уши. Диана поддерживала это чувство сперва по воле инквизитора, устраивавшего им тайные встречи и способствовавшего их переписке, а потом, узнав Дрогхара ближе, не заметила, как влюбилась сама. Да настолько, что однажды не выдержала и все ему рассказала. Тот разозлился, но вовсе не на нее, как опасалась девушка, а на инквизитора, так низко поступившего с Дианой. Влюбленные решили, что когда Диана приедет к жениху, они попросту сбегут вместе. У Эльвина, благодаря его частым дипломатическим поездкам, были связи не только в Асторе, и он был готов отказаться от своей должности ради того, чтобы быть с любимой. Диана и до сделки с инквизитором была была сыта по горло ролью высокородной принцессы без прав, зато с кучей обязанностей и ограничений в силу происхождения. А потом инквизитор понял, что их роман вышел из-под контроля — возможно, по письмам, ставшими более нежными, а может, по поцелуям, ставшими страстными и искренними: контролировать слова на бумаге Диана еще мола, а вот свое тело в объятиях Дрогхара — уже нет. Девушка подозревала, что за их свиданиями следили не только с улицы, но и наблюдая за происходящим в комнате. Несмотря на используемые Дрогхаром сильнейшие защитные артефакты, инквизитор мог найти и получше. Следовало быть сдержаннее, но влюбленным и так было отчаянно мало отведенного им времени. К тому же, инквизитор ничего не говорил Диане, вел себя с нею по-прежнему, отчего девушка убеждала себя, что ей лишь мерещится опасность, и они с Эльвином со всем справятся.
Как же она ошибалась!
Марк вдруг сильно заболел. Глядя на бледного, осунувшегося брата, лежащего в постели и с трудом дышавшего, Диана кусала губы, стараясь не зарыдать, вновь вспоминая минуты, подобные этим, когда шансы брата встать на ноги таяли с каждым днем, и которые она надеялась никогда в своей жизни больше не переживать.
Инквизитор поджидал ее в коридоре. Увидев жестокую усмешку на губах мужчины, Диана поняла, что ее самые худшие страхи сбываются. Инквизитор объяснил, что во-первых, никогда не позволит изгнанному Светлому, переметнувшемуся на сторону Темных, оказаться в постели северной принцессы, пусть и не правящей линии, а во-вторых, не приемлет обмана Дианы и ее заговора. Поэтому отныне, если она хочет, чтобы ее брат остался живым и здоровым, девушка будет делать четко то, что пожелает Инквизиция.
Диана прорыдала почти сутки. Решение было очевидным: как не была она влюблена в Эльвина, расплатиться жизнью брата за их счастье девушка была неспособна. Но отказываться от будущего и предавать любимого мужчину уже второй раз оказалось отчаянно больно.
Инквизиция желала, чтобы вместо тихой жизни Дрогхар захотел стать одной из ключевых фигур в правящих кругах Темных. Диане потребовалось сперва осторожно внушить ему, что ей не хотелось бы терять положение, потом уверять, как много он делает для страны Темных и как жаль, что его способности пропадут, а потом и откровенно намекнуть на человека, который мешает Эльвину раскрыть свой потенциал до конца, добиться более высокого статуса и жениться на Диане официально. Эльвин со временем отреагировал именно так, так от него и ждали. Учитывая, что он был изгнан из Светлых земель, хоть он и смог добиться многого в Темных, глубоко внутри в нем еще бурлило чувство злости, вынуждающее мечтать о моменте, когда все те, кто отзывался о нем с усмешкой и презрительно смотрел вслед, будут восхищаться им и бояться его гнева. В последнюю встречу Эльвин передал Диане особое зелье, которое следовало подливать ее будущему мужу. В это мгновение в самой Диане что-то дрогнуло — такого Дрогхара, с лихорадочно блестящими глазами, твердящего о том, как счастливо они заживут вместе, когда избавятся от Дариона, она не знала. Впрочем, это ведь она сама внушила ему эти идеи, а Эльвин, похоже, влюбился так сильно, что в самом деле был готов перевернуть мир, лишь бы Диана была довольна. Вот только желания, что она ему озвучивала, были вовсе не ее, а чужими.
Проворочавшись без сна несколько ночей, Диана осознала, что даже если у них с Эльвином и получится быть вместе, то только если им позволит Инквизиция, что означает, что им должен быть выгоден такой брак, а значит, Диана до конца дней обречена говорить Дрогхару и делать то, что велят.
Твердо решив, что такое будущее не для нее, а Эльвин не заслуживает жену-предательницу, Диана вылила зелье: пусть неведомый Дарион здравствует, он тоже не заслуживает смерти от руки той, кому ничего плохого не сделал. Вот только всеведущего инквизитора такой поступок в восторг не привел, и он сделал невозможное: нашел двойника принцессы.
Диане все чаще казалось, что она совершила в своем прошлом воплощении что-то страшное, а здесь расплачивается за это. Быть принцессой и не иметь никаких прав. Встретить любимого мужчину и тут же его потерять, перед эти еще и предав. Сидеть взаперти и целиком зависеть от воли Инквизиции. Теперь, учитывая, что замена ей найдена, инквизитор и вовсе может от нее избавиться.
Интересно, поймет ли Эльвин, что невеста Дариона — это не Диана? Если да, сможет ли спасти ее? Да и захочет ли? Одно предательство он простил, но простит ли второе? Сама Диана бы не простила.
Оставалось лишь надеяться на лучшее и молиться Тьме, потому что Свету девушка больше не верила.
Настя
— Какой изумительный десерт! Никогда ничего подобного не видела! Невероятно, правда, дорогая?
Я вымученно улыбнулась, кивнула и отправила в рот очередную ложку приторного клубничного крема. Что же, хотя бы без экзотических добавок обошлось. Зато набитый рот позволял не отвечать на реплики Норы и не вступать с ней в диалог без крайней необходимости. Впрочем, она прекрасно справлялась с разговором сама, тараторя без умолку. Странно, что десерт все же оказался у нее во рту, не иначе как чудом.
Нора была фигуристой блондинкой с серыми глазами, которые прекрасно оттеняла умело нанесенная краска, делая их огромными и совершенно бездонными (умей она молчать хотя бы три минуты подряд, я оказалась бы полностью очарована). Я со своей стороны сделал себе заметку спросить, где найти магазины с подобными штучками. Сади говорила о них еще в самый первый день, но Дарион ведь не спешил отпускать меня разгуливать по лавочкам! Может, хотя бы в компании с Норой отпустит?
В ресторацию мы поехали в экипаже. Чуда не случилось, найти свиток я не смогла, так что пришлось импровизировать, изображая одновременно усталость от утренней прогулки и желание посмотреть на вечерний город из окна: как оказалось, под обедом в ресторации, в отличие от домашнего, подразумевался полноценный ужин. Нора оказалась вовсе не такой, какой я представляла себе Светлую леди. Сперва я даже обрадовалась, что вместо холодной и чопорной особы передо мной предстала жизнерадостная и энергичная девушка. Однако довольно быстро стало понятно, что Норы слишком много. Зато становилось понятно, почему ее муж бросал на нее влюбленные взгляды— похоже, по своему темпераменту девушка была истинной южанкой. Могу только представить, каково ей было в северных землях. Зато в отношениях пора явно прослеживалась искренние взаимные чувства. Им очень повезло, если учесть, что светлые леди выходили замуж чаще всего по сговору и особой любовью к Темным изначально не отличались.
