Дарья Кузнецова - XXI век не той эры (СИ)
— Пятеро моих бойцов; вот эти трое и пара на поверхности, — боясь лишний раз пошевелиться, — эллин понимал состояние командира и полностью его разделял, — доложил триарий.
— Будьте все где-нибудь неподалёку. И если кто-то хоть слово про всё это пикнет… сами знаете, с Наказателями шутки плохи, — центурион наконец-то сумел оторвать взгляд от женщины в колбе и окинуть им подчинённых. Присутствующие космодесантники были бледны и насторожены, и смотрели на командира почти с благоговением: он ведь вызвал на себя внимание сразу двух Наказателей, да ещё собирался предстать перед ними в одиночку! Но возражать никто не стал; благородство, оно тоже имеет свою область применения.
Время с ухода триария до появления Наказателей показалось алому центуриону вечностью. Особенно напрягало то, что за это время совершенно ничего не изменилось, а тишину ярко освещённой зелёным светом комнаты с зеркальным полом и светящимся потолком нарушало только дыхание самого космодесантника. Легионеру вспоминалась древняя мудрость: «лучше смерть, чем её ожидание».
«Смерть» наступила, несмотря на ожидаемость, внезапно. От шелеста открывающейся двери Лиходеев вздрогнул и резко обернулся.
— Как интересно, — мягко мурлыкнул, озираясь, Синг, первым входя внутрь.
— Слава Императрице, — Олег привычным жестом вскинул руки к груди, пытаясь преодолеть робость.
Наказатели выглядели… эффектно. Особенно на контрасте друг с другом.
Жилистый, худощавый, невысокий, — даже ниже Канариса, — Синг со смуглой кожей, большими чёрными глазами и тёмными волнистыми волосами, рассыпающимися по щиткам брони. Весь такой тихий, мягкий и вкрадчивый, Синг сын Шивы своей ласковой улыбкой мог ввести в заблуждение разве что какого-нибудь фермера на глухой окраинной планетке. На что способен и на что похож этот хинду в ярости, Олегу довелось наблюдать на заре его службы. Спору нет, Наказатель тогда спас всю когорту, но один молодой рядовой космодесантник в тот момент подумал, что лучше было умереть, чем наблюдать это.
На второго вошедшего Олег старался даже не смотреть. Беловолосый белокожий голубоглазый гигант Ульвар, глядящий на мир исподлобья с замершей в приподнятых уголках губ сардонической усмешкой, одним взглядом, кажется, промораживал до костного мозга. Видеть его в бою Лиходееву не доводилось, — миловали боги, что есть то есть, — но историй о нём ходило множество. Например, утверждали, что Ульвар — едва ли не самый старший из ныне живых абсолютов, и будто бы он застал начало войны. В это алый центурион верил слабо, но что чёрному трибуну легиона Гамаюн не меньше сотни лет, было очевидно. Это Синг по меркам абсолютов был молод, — ему не исполнилось ещё и пятидесяти, — а сын Тора явно был гораздо старше и опытней.
А ещё Олег воевал под началом командира, бывшего свидетелем другого легендарного события: как Ульвар усмирял вырвавшегося из-под контроля титана Котта. Лиходеев смутно представлял, как можно справиться с этой многотонной аморфной махиной размером с крейсер. Но не поверить ныне покойному триарию было сложно, тем более что история эта, пусть и без подробностей, фигурировала в некоторых открытых источниках.
Справедливости ради стоит отметить, сильнее всего в Ульваре пугала именно его репутация. Его настолько боялись, что даже легаты в присутствии этого чёрного трибуна тщательно следили за речью, боясь спровоцировать известного своей несдержанностью абсолюта. Между тем, сам трибун Наказатель второго легиона по большей части всё время молчал, и за последние годы, кажется, никого из подчинённых или иных соратников не тронул и пальцем. Но тем страшнее были рассказы о его гневе, что гнев этот был легендой.
Оба Наказателя были облачены в стандартную космодесантную броню, разве что без мышечных усилителей и приводов: механика не могла соответствовать скорости движения полубогов. Доспехи весом более шестидесяти килограммов оба абсолюта носили с завидной лёгкостью. И если для огромного норманна это казалось нормальным даже без учёта его нечеловеческой силы, то смотреть на худощавого Синга поначалу было жутковато.
— Слава, слава, — благодушно откликнулся Наказатель, отвечая на приветствие кивком и разглядывая стены. — Центурион, а ты нас ради лаборатории позвал?
— Не совсем, — наконец, выдавил Лиходеев, сообразив, что сам, подобно собственному триарию ранее, загораживает самое важное. И без дополнительных вводных слов отошёл в сторону.
Наказатели замерли неподвижно, разглядывая женщину. Олег же, уже вполне привыкший к данному элементу обстановки, напряжённо вглядывался в лицо Синга. И в болезненном зеленоватом свете лаборатории ему показалось, что сын Шивы ощутимо побледнел. Но Олег был достаточно разумным человеком, чтобы решить для себя: «показалось».
— Сколько человек это видели? — от низкого голоса Ульвара вздрогнул не только алый центурион, но, кажется, и Наказатель, и даже стены подземной лаборатории.
— Пять рядовых, триарий и я, — нашёл в себе силы ответить Лиходеев.
— Код секретности — чёрный. Со всеми вытекающими, — продолжил сын Тора, заглядывая алому центуриону, кажется, в самую душу и промораживая её насквозь.
— Так точно, — отозвался легионер. — Разрешите идти?
— Идите, — милостиво кивнул чёрный трибун, освобождая космодесантнику проход.
В лаборатории на некоторое время вновь воцарилась тишина. Два абсолюта с мрачным интересом разглядывали спящую женщину.
— Что думаешь? — неуверенно нарушил молчание Синг.
— Пристрелить бы, и дело с концом, — тяжело вздохнул норманн и поморщился. Хинду понимающе усмехнулся, никак не комментируя это заявление. Оба Наказателя понимали, что простейший вариант здесь не подходит. — Давай посмотрим, что тут интересного есть. А то мы сейчас колпак разобьём, и она чего доброго подохнет. Один вопрос, центурион этот с головой, или надо провести дополнительную разъяснительную беседу?
— Лиходеев? — уточнил Синг. — Да, вполне. Думаю, он понимает, что бунт из-за найденной в лабораториях Иных женщины и стихийный самосуд над всеми подряд, включая вполне лояльные нам виды, никому не принесёт пользы, — со вздохом заключил он. — Но я на всякий случай поговорю потом с его бойцами. И… пожалуй, я начинаю с тобой соглашаться: боги перестарались с сублимацией.
— Теперь уже поздно что-то менять, — пожал плечами Ульвар. — К тому же, это в большей степени было оправдано. Ещё пару поколений будут над бабами трястись, а те будут дуреть от вседозволенности и бесконечных родов. Пока война не кончится, — норманн скроил среднюю между насмешливой улыбкой и брезгливой миной гримасу.
