Элис Хоффман - Третий ангел

— Может, твоя сестричка потому и не приезжала до сих пор? — ядовито предположила Джорджи. — Дожидалась случая, чтобы можно было принарядиться.

— Я не приезжала потому, что не располагаю временем. Я работаю, — спокойно пояснила Мадлен.

— А мы не работаем? — Джорджи была не из тех, кого легко осадить.

— Я этого не сказала.

— Говорить и не требовалось, и так понятно. Что ж это за работа, которая так упорно мешала тебе приехать?

— Я юрист.

Остальные обменялись выразительными взглядами.

— Что-нибудь не так? — поинтересовалась Мадлен. — Ваши комментарии?

Но тут за нее вступилась Элли:

— Хватит, она же все-таки приехала.

Ланч был непоправимо испорчен. Подруги Элли вели себя натянуто-вежливо по отношению к Мадлен, но не более. За столом обсуждались темы, о которых она не имела понятия, телепередачи, которых она не смотрела, и книги, которых она не читала. Опять — случайно или вследствие чужого умысла — она оказалась аутсайдером в жизни своей сестры.

Когда она отправилась в дамскую комнату, оказалось, что Джорджи и Сюзи тоже там. И Мадлен могла бы поклясться, что, увидев ее, они оборвали разговор.

— Ну и как вам жених? — поинтересовалась она, моя руки под краном.

Нет, ей определенно не показалось, что ее собеседницы обменялись многозначительными взглядами. Зеркала не лгут.

— Сама увидишь.

Сюзи вспомнила о своих техасских корнях, и весь ее облик говорил: «Со мной лучше не спорить».

— Ты же сестра Элли. — Джорджи старательно наносила на губы слой перламутрового блеска. — Уверена, что сможешь составить свое мнение.

— Я им не понравилась, — жаловалась Мадлен сестре после этой встречи.

Не то чтобы это было для нее важно… Она не привыкла ломать голову над тем, что люди о ней думают. И этим чрезвычайно походила на свою бабушку, иными словами, тоже могла бы пройти босиком через пруд в Центральном парке.

Обе сестры возвращались из ресторана пешком. На улице самая настоящая весна. Гайд-парк так буйно зеленел, что они не могли не вспомнить о доме, о заросших тростником болотах, о всех тех местах, в которых когда-то было так удобно прятаться.

— Конечно понравилась. Не будь такой мнительной, пожалуйста, — ответила Элли.

Ни один человек на свете, за исключением ее сестры, не мог бы заподозрить Мадлен в мнительности. Но Элли прекрасно помнила, как маленькая Мэдди от страха пряталась под одеялом, пищала при виде пауков и мышей и до беспамятства боялась темноты. Это была их личная жизнь, такая же личная, как мамина история о цапле; их общая история, пока Элли не объявила ее своей собственностью и не написала эту дурацкую книжку.

— Я знаю, твой Пол тоже возненавидит меня.

— Ты всегда ждешь худшего. Так нельзя. Нужно стараться смотреть на вещи позитивно. И ждать от жизни только самого лучшего.

К этому времени Мадлен уже знала, при каких обстоятельствах произошла встреча Пола и Элли. Познакомились они совершенно случайно, впервые встретившись у Кенсингтонского дворца. Наутро после трагедии в парижском туннеле Пол и Элли пришли к Кенсингтону — после развода с принцем Чарльзом здесь жила принцесса Диана, — чтобы почтить букетами цветов ее память. У Элли был букет безупречно белых роз, она сама выбирала каждую из них, отвергая любой цветок с хоть чуть побуревшими лепестками или каким-нибудь другим изъяном. Вот почему и торжественный завтрак после венчания был назначен в «Оранжерее» — огромной теплице во времена королевы Анны, превращенной теперь в довольно известный ресторан.

— Жизнь принцессы вселяла в меня такое ужасное чувство безнадежности, наверное, любовь вообще невозможна в этом жестоком и холодном мире…

Когда же Элли явилась со своими розами к Кенсингтонскому дворцу, оказалось, что бесчисленные букеты выложены линией, уже достигшей в длину нескольких сотен ярдов. А Пол… Молодой человек лишь в самый последний момент решил прийти к Кенсингтону. Он оказался там едва ли не случайно, больше того, цветы, которые он принес, были им сорваны в соседнем саду, какие-то красные, неизвестные ему даже по названию. Решился же он на это ради своей матери, большой поклонницы леди Ди. Миссис Райс жила в небольшой деревушке рядом с Редингом и была сражена известием о гибели принцессы. Пол и подумал, что маме будет приятно узнать, что ее сын не пожалел времени и почтил память погибшей.

Элли призналась сестре, что в момент встречи с Полом она до того отчаянно рыдала, что молодой человек подошел к ней и спросил, не требуется ли ей помощь. И так как у нее буквально потемнело в глазах, когда она увидела такого красавца, она могла только молча покачать головой, даже не в состоянии нормально ему ответить. Они отправились выпить кофе, и с этого момента все и началось.

— До неправдоподобия романтично. Любовь может нагрянуть в самый неожиданный момент. — Элли так и сказала ей.

Когда Мадлен впервые услышала историю сестры, она едва сумела сдержаться. «Что может быть романтичного в вашей идиотской любви?» — хотелось ей спросить. Но она пробормотала только, что Диана могла бы сразу сообразить, за кого выходит замуж. Мадлен случайно видела по телевидению интервью, во время которого у принца Чарльза спросили, влюблен ли он в свою невесту. «Любовь? А что, собственно, это такое?» — заявил он, не моргнув глазом и не смутившись присутствия самой Дианы, сидевшей рядышком. Принцессе просто следовало встать и уйти не попрощавшись.

Во время прогулки после ланча сестры решили забежать в магазин «Харви Николс» и посмотреть новую коллекцию обуви. Обе они обожали хорошие туфли, что было одной из немногих общих для обеих сестер черточек, сохранившихся до сих пор. В старших классах они без конца менялись одежками, все так и думали, что у сестриц полно тряпок, а на самом деле их было даже меньше, чему большинства сверстниц.

В магазине взгляд Мадлен сразу упал на замшевые туфли с серебряными пуговицами. Они были великолепны, а стоили целых 300 фунтов. Но когда она что-нибудь хотела, она хотела этого отчаянно. И теперь прекрасно знала, что если она эти туфли не купит, то будет мучиться и мучиться раскаянием. Так что уж лучше сразу бесповоротно решиться на отважный поступок и приобрести их, выложив требуемую сумму.

Она ничуть не терзалась завистью из-за чужих свадебных хлопот. Определенно не тот случай. Тускло-белый костюм, который выбрала в качестве свадебного наряда Элли, наводил на грустные мысли. Не изменяя своему практичному стилю, сестра, конечно, остановила выбор на такой вещи, которую потом сможет носить едва ли не каждый день. Мадлен же определенно отыскала бы что-нибудь из органзы с атласом, причем такого умопомрачительного фасона, что надеть подобное произведение портновского искусства женщина отважится лишь один раз в жизни. Так что когда Элли предупредила ее о непрактичности замши и о том, что эти туфли не выдержат первого же дождя, Мадлен тут же достала кошелек, заплатила и стала владелицей непрактичных, дорогих, восхитительных туфель.