Соловей мне на ухо свистни - Анна Ога
— Василиса, тебя тут заждались, — подмигнул ей подавальщик.
Девушка нерешительно сделала первый шаг, но после, будто привела себя в чувства и уверенно устремилась ко мне. От ее растерянности не осталось и следа.
— Тебе не хватило? — Надевая фартук, злилась блондинка. — Пришел за добавкой?
— Вопрос есть, — не глядя на нее, выдал я.
— Я на работе, — фыркнула она, — и в рабочее время не решаю никаких личных ВОПРОСОВ.
Ее тон заставил меня сомкнуть челюсть так, что желваки натянулись, как струны.
Дерзкая девчонка. Будь это кто-то другой, давно на улицу выволок бы. Так что мне мешает это сделать? Рука не поднимается. Тело вообще не слушается, когда смотрю на нее.
— Подожду, — только и смог произнести я направившись к самому крайнему столику, за которым никто не сидит.
1.4
Вечер был в разгаре. Пьяные танцы в исполнении «завидных холостяков» набирали обороты. И все эти немыслимые телодвижения были посвящены Василисе.
Блондинка знала свое дело, мило улыбалась, разливая спиртное по стаканам. Она поддерживала каждый разговор, шутила и где надо сочувствовала, будто действительно проникалась историями посетителей.
— Подлить? — Подошел мужик, работающий с Егозой.
Я молча протянул стакан и продолжил наблюдать за девушкой.
— Говорю прямо, не светит тебе ничего. — Наливая пенистое, произнес он.
— Я не за этим здесь, — смерил его грубым взглядом, пусть не думает, что мне по вкусу эта фурия.
— Будь по твоему, — вскинул руки вверх, — наверняка мне только показалось.
— Когда закрываетесь? — Окликнул подавальщика, когда тот уже уходил.
— До последнего клиента, — убил усатый.
— И как долго обычно они держатся?
— По-разному, бывало и до первых петухов, — улыбнулся он и двинулся к стойке.
До петухов, мать их. Не планировал я сегодня так задерживаться.
Смотрю на Егозу, буравлю взглядом, а та будто специально и глазом не ведет в мою сторону, этим самым говоря: «не достоин я ее внимания, лицом не вышел».
Эта мысль так взбесила меня, схватил бокал со стола и осушил его одним разом. В это время в заведение зашли еще двое. Эти не похожи на воздыхателей, да и помоложе они.
Увидев их, Василиса изменилась в лице. Еще пару секунд назад она весело болтала с беззубым поклонником, а сейчас злится.
Парочка вальяжно двинулась в сторону хозяина и подавальщицы, осматривая посетителей. Я откинулся на спинку стула и из-под густых бровей наблюдал за картиной. Они что-то бурно обсуждали, блондинка активно жестикулировала и не собиралась отступать, а один из этих «гостей» липко обсматривал ее с ног до головы.
Почему так чешутся кулаки?
Я поднял взгляд и попытался рассмотреть визитеров повнимательнее.
Где же я их раньше видел? Рожи такие знакомые.
Пока я вспоминал, хозяин достал мешочек золотых, не обращая внимания на уговоры Василисы, протянул его им.
Все стало на свои места. Это ручникИ. Собиратели. Их так в простонародье кличут. Ходят по заведениям, собирают ежемесячную плату за сохранность. Кто сопротивляется, тут же лишается места заработка, путем поджога. Схема нехитрая, но рабочая.
И тут я вспомнил, где видел их морды. Тугарина это люди. Заморского авторитета.
Эти халявщики уже и сюда добрались. Кощею не понравится. Но это позже. Необходимо разобраться с первой проблемой, все остальное потом.
Ручники с довольными рожами покинули здание, а я тем часом встал из-за стола и двинулся к хозяину.
— Не нужно было давать столько, они совсем обнаглели, — услышал обрывки разговора я.
— Теперь, мы можем поговорить? — Сделал максимально отстраненное лицо, хотя внутри все бурлило и кипело, после визита непрошенных гостей..
— Ты не видишь, я занята? — Фырчала упертая ослица.
— Если я начну его без твоего согласия, будет хреново одной тебе, — сел на табурет у стойки.
Василиса медленно развернулась ко мне и поставила руки в боки.
Вызов принят.
— Да что ты говоришь, — ее светлая бровь вскочила на лоб, — очень интересно послушать.
— Ладно, — повернулся к ней я, — как пожелаешь. Спрошу прямо — это ты золотом снабжаешь местный народ?
Две секунды. Мне хватило двух секунд, чтобы считать с ее лица всю правду. Но должен сказать, она умело справляется со своими эмоциями. Ведь кроме меня никто не заметил, как она стушевалась.
— Ха, — почти выплюнула она, — какой вздор. Откуда у бедной подавальщицы такие деньги?
Вопрос в самое яблочко. Именно это мне предстоит узнать.
— О чем это он, Василиса? — Непонимающе глазел хозяин заведения.
— Ну что, скажешь, откуда золото берешь? — Спокойным тоном поинтересовался я, ни к чему будить постояльцев, которые прямо сейчас тихо посапывали за столами.
— Нечего тут рассказывать. Приснилось ему что-то вот и несет здесь не пойми что, — судорожно схватила стакан с полки и начала его активно мусолить тряпкой.
Смотрю на нее, и уголки губ подрагивают. Но я держусь.
Такая самодостаточная… смотрит с высока, давая понять, что мне здесь не место. Я и сам это знаю. При любом другом раскладе меня бы тут не было. Но карты пали именно так. Король идет на даму.
— Шел бы ты отсюда! — Шипела, как гремучая змея.
Здесь в присутствии лишних ушей она никогда не расколится. Нужно быть умнее.
— Твоя взяла, — зарылся рукой в карман, доставая из него несколько золотых.
Со звоном бросил их в пустой стакан, выражая уважение хозяину, и вышел из заведения.
Глава 2
(Василиса)
Сердце колотилось, в ушах звенело. Меня раскусили.
Откуда? Откуда этот разбойник знает о моей тайне? И зачем она ему вообще сдалась?
Стараюсь вести себя естественно. Но он будто в душу заглядывает, изучая каждое мое движение. Черные очи прожигают дыру, которая саднит. Хочется развернуться и сбежать. Спрятаться где-нибудь подальше, где меня не найдут эти темные глаза. Но я выдерживаю взгляд, почти ровно стоя на ногах.
— Шел бы ты отсюда, — наконец вылетает из моего рта.
Встреть я его в темном переулке не нашла бы столько смелости, сколько черпаю сейчас в присутствии Петра Ивановича и моих спящих поклонников.
К удивлению он принимает решение в мою пользу, оставляет плату, и уходит.
Увижу ли я его снова? Непременно. Такие просто так не сдаются! Вопрос лишь в том, как скоро?
— Ну, и что это было? — Скрестил руки на груди работодатель.
Потупилась в стакан, который тру уже порядком около получаса, и понимаю, что не смогу ему соврать.
— Прошу, ничего не спрашивайте, — взмолилась я, — пожалуйста.
Неловкая пауза. Громкий вздох Петра и долгожданное облегчение.
— Как скажешь, — сдался он, — но этого, — тыкнул пальцем в дверь, — ты точно не убедила.
Знаю! Знаю.
— Будь осторожна, — почти приказал дядя Петя,
