Королевство руин - Кей Си Кин
Фейри.
Когда-то правители королевства, теперь же — пережитки кошмара. Просто последствие злодеяний, которые привели королевство к краху и оставили на его месте руины.
— К какой группе ты относишься?
Я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю взгляд на мужчину, одетого в идеально отглаженный темно-синий костюм. Очки в черной оправе на его носу каким-то образом делают его открытым, но сжатые челюсти и прищур глаз говорят об обратном.
— А что?
Он прищуривает глаза, раздраженный тем, что тратит на меня больше времени, чем необходимо, и совершенно не впечатленный моей неспособностью немедленно стать уступчивой и подчиниться его воле. — Потому что ты стоишь одна, а группы уже сформированы, — заявляет он, и я приподнимаю бровь.
— Мне казалось, что мы здесь как личности, и что то, кем или чем мы являемся, не имеет значения, — возражаю я, заставляя его глаза сузиться еще больше.
— Поступай, как хочешь, но ты можешь черпать силы у тех, кто тебя окружает. В одиночку… ты долго не протянешь, я уверен. — Он улыбнулся, но эта улыбка не достигла его потемневших глаз. Я читаю между строк и понимаю, чего он не произнес вслух.
Он думает, что я не продержусь и двух минут в одиночестве. Может быть, он прав, а может, и нет.
Время покажет.
Повторяя слова отца, я натягиваю на лицо широкую улыбку и киваю. — Спасибо за совет.
Я знаю, что у меня нет выбора в этом вопросе. До меня уже дошли слухи, что в академии будут размещать в зависимости от нашего происхождения. Нет смысла откладывать неизбежное, но что я могу сказать? Я упряма и не собираюсь так просто попадать под чужое влияние.
Тем более под влияние вампира.
Отвернувшись от раздражителя, мешающего мне наблюдать за происходящим, я расправляю плечи и пробираюсь сквозь толпу, замедляя шаг, останавливаясь перед подиумом. Вместе с такими, как я.
Фейри.
Нервозность и паника, которые витают вокруг них, угрожают проникнуть и в мои кости, но я сдерживаю их, замедляя бешено колотящееся сердце, и используя каждую унцию силы, решимости и могущества, которые у меня есть. Это не помогает, когда я чувствую, что люди смотрят на меня. Или это тревога пытается взять надо мной верх?
Проклятье.
— Ты из этой группы? — спрашивает девушка, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, нахмурившись. У меня вертится на кончике языка вопрос: неужели она думает, что кто-то на самом деле предпочел бы стоять здесь, если бы не был вынужден, но мне удается промолчать и просто кивнуть. Однако, похоже, это ее не успокаивает. Она переводит взгляд на мои уши и обратно на глаза. — Просто у тебя не…
— Заостренные уши, — перебила я, бросая на нее укоризненный взгляд. — Я в курсе. Не хочешь присмотреться, чтобы увидеть шрамы, оставшиеся после их обрезания? — Ворчу я, раздраженная тем, что слишком быстро выдала свои чувства. Единственный эффект, который это дает, — это то, что кто-то получает преимущество над тобой, но, к моему удивлению, в ее серых глазах вместо этого мелькает боль.
— О боже, мне так жаль. — Она подносит руку ко рту, и я не уверена, собирается ли она плакать, но я не могу с этим справиться.
Ни за что.
— Ты этого не делала. Так что не извиняйся. — Я пытаюсь улыбнуться ей, но знаю, что улыбка выходит слабой, и ничего ей не исправить. Поэтому я обращаю свое внимание на людей, собравшихся на трибуне, которые перешептываются между собой, пока мы все ждем. Альтернативой было бы дотянуться до ушей и ощутить гладкие края их верхушек, а также слегка выступающий шрам, который служит напоминанием более острым, чем что-либо другое.
Все происходит по какой-то причине. Все встанет на свои места. Все в порядке.
— Извини. Я извиняюсь за все. Я даже извинюсь за то, что извинилась, — продолжает бессвязно болтать она, стоя рядом со мной. Я киваю, надеясь, что этого ответа будет достаточно, чтобы она отстала, но, видимо, мои обычные флюиды лица «невозмутимой стерва» сегодня действуют не в полной мере. — Кстати, меня зовут Флора.
Прочистив горло, я взглянула на нее краем глаза, улучив момент, чтобы рассмотреть ее. Ее яркие оранжевые волосы спадают на плечи свободными волнами. Ее большие серые глаза наполнены надеждой, но в то же время они омрачены паникой и беспокойством, которые бушуют в них. Она примерно моего роста, даже на дюйм или два выше, если быть честной, и у нее хрупкая фигура. Ей нужно будет поработать над ней, пока она здесь; в противном случае это будет бессмысленно.
Мои руки сжимаются по бокам. Мне не о чем беспокоиться. Или есть? Разве не в этом заключается вся фишка всего этого? Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь к ней лицом.
— Меня зовут Адди.
— Мило. Адди, как…
— Просто Адди.
Мое горло сжимается, как это бывает каждый раз, когда кто-то пытается выведать у меня подробности обо мне, но, к счастью, она не настаивает и снова поворачивается лицом к подиуму.
У меня внутри все сжимается, пока я слушаю фейри вокруг меня: беспокойство густо слышится в их голосах, когда они пытаются разгадать намерения каждого. Вероятно, им нужно быть более сосредоточенными на себе — еще один факт, который мне, возможно, придется добавить в свой список дел. Чтобы проявить себя как фейри среди этих людей, мне нужно сначала доказать это своему собственному виду. И даже если это будет последнее, что я сделаю, я создам для нас доброе имя среди этого безумия.
Мы — это наш народ, Адди. Мы всегда будем сильнее, когда будем вместе и сплотимся как одно целое.
Слова отца эхом отдаются в моем сознании, направляя меня, как всегда, несмотря на то, что у меня есть множество аргументов, которые я могла бы ему противопоставить. Как будто наша сила могла бы быть больше, если бы мы объединились и в этот момент. Это мое первое настоящее взаимодействие с другим фейри, и это ощущается… странно. Может, не странно, но это не мое, хотя мне нужно вести себя так, как будто это привычно для меня.
— Вот ты где. Я уже думал, что происходит. — Я смотрю на приближающегося парня, но его взгляд прикован к Флоре, которая краснеет.
— Не похоже, чтобы здесь было море фейри, в котором ты мог бы меня потерять, — парирует она, но румянец на ее
