Марионетка Черного колдуна - Любовь Песцова
Пару секунд колдун стоял неподвижно, как будто рассматривал меня, хотя нельзя было сказать точно, учитывая, что лица по-прежнему не было видно. Но ощущение, словно я голая, а меня препарируют, было.
А затем он рассмеялся. Громко и очень зловеще.
— Дальше, — приказал он.
— Посмертное проклятие нельзя снять доступными… доступными нам средствами. Здесь моя последняя надежда.
Это была чистая правда. Если бы была хоть какая-то возможность, Курт бы справился. Не отправил бы меня сюда. Но случилось так, как случилось.
— Это все?
Лица колдуна по-прежнему не было видно, но интонация была настолько осязаемой, что я мгновенно представила ироничное выражение лица с изогнутой бровью. Он не верил мне. Видел меня насквозь. Есть ли вообще смысл хоть что-то скрывать от него?
— Нет. Моего отца обвинили в измене. Моя семья потеряла все. Мне больше нет места в том мире.
Минута тишины, в которой было слышно лишь биение моего сердца.
— Хорошо. Я принимаю твою службу и освобожу тебя и твою семью от проклятия, как и было обещано. Завтра. А сейчас уйди.
— Да, Владыка, — склонилась я в глубоком поклоне, а потом поняла, что уйти отсюда я могу разве что в загробный мир. Ну или на улицу, что примерно одно и то же. — Прикажете уйти в лес?
Послышался тяжелый вздох. Это было первое проявление настоящих эмоций со стороны колдуна. Жаль, что они явно были не особо лестными для меня.
— Выбери любую комнату в левом крыле.
Глубоко поклонившись, так, что заломило поясницу, я попятилась к выходу, стараясь все также не смотреть прямо на Шаттенхарда, но и не выпускать его из вида. И только когда мне удалось скрыться за ближайшей стеной, я смогла выдохнуть и начать соображать. Теперь предстояло выяснить, где именно находится левое крыло и откуда именно оно должно быть левым.
* * *
В итоге выбора у меня было не так чтобы много. Большинство дверей просто не открывались, и пришлось идти туда, куда можно было. Я все же вышла в то самое левое крыло. Оно мало чем отличалось от остального замка. Тот же черный камень, узкие стрельчатые окна, которые чередуются с чем-то вроде бойниц. Хотя непонятно, от кого здесь обороняться?
На первом этаже было расположено несколько помещений, предназначение которых я не смогла определить. А вот на втором были спальни. В некоторые двери были закрыты, в другие открывались почти сами по себе, как будто приглашая зайти.
Впрочем, и выглядели комнаты отнюдь не пустующими. Полы блестели чистотой, а кровати были застелены свежим постельным бельем. То ли у колдуна есть полный штат прислуги, то ли порядок здесь поддерживается магией.
На минуту представила, сколько должно быть магии в существе, чтобы ежедневно обеспечивать чистоту в этом огромном замке, и снова стало страшно. Вдруг резко расхотелось занимать одну из комфортабельных спален.
Я понимала, что пути назад не было, но панические мысли продолжали лезть в голову. Что колдун потребует от меня? Как именно я буду ему служить? Вдруг он захочет мое тело?
От этой мысли передернуло. Захотелось домой и несколько раз помыться.
Еще раз осмотрев спальню передо мной, я закрыла двери и пошла бродить по левому крылу. Через полчаса мои поиски увенчались успехом. Почти под самой крышей я нашла помещение, которое в менее пугающих домах было принято именовать кладовкой. По крайней мере, здесь было собрано столько сломанной мебели, сколько может вместить одно просторное помещение.
Глупо с моей стороны. Если колдун захочет меня найти, он найдет меня и здесь. Вряд ли он прочешет спальни и на этом сдастся. Но психологически так было безопаснее.
Стараясь не шуметь, я проскользнула с дальний угол, скрывшись за грудой каких-то обломков, и устроилась на полу, поджав под себя ноги. Пришло время подводить итоги.
Я жива, и это уже главный плюс.
Колдун обещал снять проклятье с меня и моих родных. И это просто замечательно. Моя миссия уже не будет напрасной.
Из минусов было то, что я оказалась в замке Шаттенхарда, заключила с ним контракт, и в течение года должна буду умереть. Не от проклятия, а отдавая колдуну свою жизненную энергию.
Но срок в целых двенадцать лун казался таким долгим, что я чувствовала себя почти счастливой.
По крайней мере, здесь было однозначно лучше, чем в тюремной камере.
Кажется, только брата не арестовали после обвинений, выдвинутых против отца. И то Вилли избежал этого в силу его совсем уж юного возраста. Но жизнь при монастыре, в который его определили на время разбирательства, тоже не слишком похожа на сказку. Хорошо, что получилось его забрать оттуда, когда нас с мамой выпутсили.
Вспомнив тюрьму, я поежилась. Сырой камень, который почти всегда блестит от влаги, набитый подгнившей соломой тюфяк. Гогот тюремщиков, их сальные взгляды, их отвратительные комментарии обо мне и моей одежде… Нет, все же Вилли при монастыре определенно было лучше. Хорошо, что удалось вытащить маму и забрать его оттуда. Жаль, что избавить от угрозы не получилось. Но я надеялась, что пока их не тронут, что у меня еще есть время.
А еще была слабая надежда на то, что Курт сдержит слово и будет заботиться о моих родных. Хотя что он может против подобных противников?
В честь этого грустного праздника я все же решила съесть вяленое мясо из своих запасов и, стараясь не думать о жажде, заснула прямо посреди груды сломанной мебели.
* * *
Пробуждение вышло уже привычно жестким и болезненным. Шея затекла, а кости болели так, словно их от костей отрывают. Отчасти в этом было виновато проклятие, которое медленно разрушало мое тело. Но была и другая причина.
Напомнив себе, что сама виновата, и нужно было как нормальная ложиться в предоставленную кровать, я ощутила другую насущную потребность. Точнее, две. Но если уборную я видела на втором этаже, то вот вопрос, где взять питьевой воды, оставался открытым.
Было боязно выходить из своего укрытия, но проклятие до сих пор оставалось при мне, о чем красноречиво говорило мое плачевное состояние, а значит, как минимум один раз встретиться с колдуном еще придется. Напомнив себе об этом, я отправилась второй раз изучать замок.
Как и думала, вопрос с туалетом решился быстро. А вот насчет остального было непонятно. Пить хотелось все
