Осенний поцелуй - Ирина Счастливая
— Вы работате, этого не может быть, это срочно нужно иправить…
Мне стало немного весело, как он это собирается устроить, одеть передник и выйти вместо меня к покупателю.
— Вам как минимум нужен покровитель, я немедлено напишу ходатайство к его величеству. — Граф вскочил с дивана и жестикулируя руками, убеждал сам себя, при этом беседуя со мной.
— Да вы посмотрите на себя, в ваших жилах течет кровь аристокатов, и даже в этой одежде вы смотритесь, как истинная принцесса. Кто ваши родители?
Чашка звенела падая на пол, я взяла свой локон волос, все верно, я нахожусь перед его сиятельством в истинном облике Амиры.
— Я убежден за вашим происхождением скрывается некая тайна, прошу вас доверьтесь мне и я смогу о вас позаботиться.
Он держал мои руки в своих, затем покрывая поцелуем ладони, уверенно заявил.
— Решено, я женюсь на вас! Вы станете моей графиней. У меня есть свое графское поместье и мы будем жить в нем….
Я во все глаза смотрела в это благородное лицо. Смелый, молодой, мужчина, не знавший горечи утрат и потерь, что может знать он обо мне. Несомненно, очень хотелось переложить всю тяжесть, многотонной плиты на эти сильные мужские плечи. Упасть в объятия молодого красавца и быть слабой девушкой, какой и отвела мне быть природа. Но я не могла… Не могла подвергать его семью, зная о смертельной опастности… Нет смысла давать пустые надежды. Мне очень приятен этот человек. И даже немного больше, я уже влюблена в это красивое лицо…
Обоятельная сила красоты, смешаная пока еще с детской наивностью. Еще не мужчина, но уже не юноша. Двадцатилетный молодой аристократ, с военной выправкой. Если судьба правильно обожжет этот горшек, то получится знатная угроза для женских сердец. Темные каштановые волосы и глаза такого насыщенного цвета шоколада, что хотелось в них утонуть. Пухлые губы и четко очерченные брови, природа наделила этого мужчину, щедро отсыпав ему из своих сокровищниц.
Мне было слишком хорошо, но я должна предпринять некие действия, иначе будет намного сложнее.
Я приняла строгое выражение лица и процедила зажатые фразы сквозь зубы. Ложь словно не хотела рождаться вместе с первыми чувствами влюбленности. Ах, если бы был хотя бы один выход, хотя бы один шанс. Но этого судьба мне не предоставила, свою тайну я обязана нести одна, свою боль, свой крест.
Я отстранила руки графа и вскинув лицо, твердым голосом с утвердительной ноткой сообщила. Такой тон долгой выучкой, мне дали мои учителя. Некая интонация, обрубала возможное продолжение беседы. Данной практике обучались, лишь восточные принцессы.
— Извините граф, мое сердце не свободно.
Граф погрузился в эмоциональную кому. Череда ответов проявлялась на его лице, выказывая, сначала недоумение, затем непонимание, и в конце растерянность.
Тактика по военным переговорам, была сокрыта от неопытного мужчины. Мое лицо не выражая абсолютно ничего, невозмутимо прочитывало явный подтекст, прописаный в его выразительных глазах. Но такого отношения было мало! Я просто обязана вызвать в нем отрицательное восприятие, меня как человека. Иначе он снова и снова будет искать встреч с мною подвергая себя опастности.
— И мой так скажем покровитель, увозит меня на своем судне в северные земли.
Главный козырь в моей игре всем известный факт. Жители севера отличались невыразительной внешностью и платили баснословные деньги, выстраивая целые дворцы для содержанок с востока. Наделяя их достойными полномочиями, ставили их практически в один статус с женами.
Жесткие баталии аристократов по этому поводу, не раз и не два размещала местная газета " Долг аристократа". Но вот купцы к высшим мира сего не относились и исправно вносили большие денежные взносы в казну королю. И вот такие дебаты, так и оставались на уровне словесной перепалки. Лепта в казну перевешивала все моральные принципы.
Никогда не думала, что мне придется использовать политические игры в борьбе со своим же сердцем. Мир жесток, эта истина который раз нашла подтверждение острой болью в душе.
Ну что же, я добилась своей цели. Ядовитая желч горечи, растекаясь отравляла единственное светлое ощущение, появившееся после смерти моих родителей.
Лицо графа выражало яркое презрение.
— Вы… Вы предпочли место моей жены. Этому… — подобрать нужное слово, было не в его силах.
— Содержанки, — спокойно помогла я графу.
— Господи, да сколько же вам лет?
— Семнадцать.
— Вы еще ребенок!
— В первую очередь я сирота… Участь таковых, ваше сиятельство, не завидна.
Действительность начинала утомлять. Я хотела поскорее вернуться в свой чудесный мир из книг.
— Ваше сиятельство, не могли бы вы заплатить мне. Я поскорее хочу домой, видите ли, после двенадцати часового рабочего дня, мне не до ваших распросов. Непременно касающихся лишь моей жизни. Отпустите меня восвояси, и презирайте меня сколько будет угодно вашей душе, аж до самого предрассветного часа.
Ну что же оскорбить его высокие, нравственные принципы мне удалось весьма удачно. Граф недоумевая скользил глазами по дивану. Понимание отразилось на его лице, лишь когда он зацепился бессмысленным взором за книгу, весьма внушительных размеров.
Вот это трюк! Его избалованное сиятельство, потребовал бедных и жалких рабов, доставить сквозь непроглядную мглу и пронизывающий холод сию книженцию. Он видите ли не мог дождаться утра и дать людям нормально выспаться. А сейчас видит и бессмысленно вращает глазами, делая удивленное лицо, приподняв искусстно бровку. Ну что же, меня тоже так учили. И я приподняла свои, отвечая тем же. В игре кто кого переаристократит, он явно новичок.
— Вы получите свою награду, — ядовито процедил он.
Смена интонации голоса, меня не удивила. Он ожидал моих униженных чувств, растоптанного самолюбия, и ощущения падшего существа. Он слишком ошибался. Я сделав царский кивок головы, уничтожила его игру, показывая снисхождение к его услугам. Как же он неопытен, неужели его растили в тепличной любви, вскармливая высокими идеалами. Но реальная жизнь, это не только розы, это беспощадные шипы.
Предоставляя свою красивую спину, для моего осмотра, граф встал лицом к большому камину и раздумывал о нелепой ситуации, что сложилась между нами всего за несколько минут. Эволюция от первой влюбленности, до самых неприятных эмоций, прожила свою короткую жизнь.
Картина вальсирующего Эдрри возникала в воображении, при его грациозном наклоне головы. Его легко было представить среди восторженных воздыхательниц, танцующим в королевских залах. Каштановые чуть волнистые волосы, подчеркивали красивый разрез темных глаз. Я даже слышала восторженный писк юных дебютанток, при поялении завидного жениха. Чувсто боли снова напомнило о запрете, запрете мечтать, запрете любить, запрете быть любимой.
— Ну что
