Судьба по вызову - Ольга Ворон
— Это что? — ткнула пальцем в нос манекену Анна.
И тут же, костенея от страха, отшатнулась.
Нос у манекена был вполне себе мягкий, тёплый и… живой. Как у кошки. Или у собаки. Ну или у быка, если уж сравнивать. Хотя, конечно, с быками Анне встречаться в своей жизни не приходилось.
И этот — вполне живой! — нос в ответ на тыкание резко задёргался, словно пытаясь сдуть с себя надоедливую муху.
— Минотавр, — устало пояснила Лиза, подходя к Анне сзади. — И не надо его тыкать, пожалуйста. Он, конечно, спит мертвянным сном, но может и проснуться…
Анна медленно обернулась на подругу. Лиза стояла, бледно извиняюще улыбаясь, как бывало часто в жизни раньше, когда по её необдуманности они влетали в очередной «попадос» и Анне приходилось выкручиваться, вытаскивая из неприятностей и себя, и подружку.
— Минотавр, — повторила себе Анна, выдыхая и стараясь успокоиться. — Ми-но-та-вр. Отлично.
— Они на страже тут, — махнула Лиза на ещё одного такого же истукана, стоящего с другого края. — Охраняют свадебное платье.
Анна посмотрела на второго и поняла, что ей всё это стало уже очень не нравиться. Минотавры были на голову повыше людей и приди они в спортзал, то своей фигурой порвали бы любых бодибилдеров как Тузик грелку! Но в довесок к этой физической мощи на них красовались доспехи и оружие, вполне в духе окружающих реалий — кольчуга, латы, щиты, мечи… И то, что они спали по стойке «смирно», теперь Анна хорошо увидела — тихо посапывали, и подчас подёргивали огромными мохнатыми ушами. И как-то сразу стало вдруг ясно, что хочется уйти из этого места. И уже совсем не хочется считать его «Парижем», хотя бы потому, что умирать резко расхотелось.
— Ми-но-тав-ры, — повторила Анна, растерянно оглядываясь в поисках выхода.
— Анечка, — перед глазами снова замаячила Лиза. — Мне нужна твоя помощь!
— А… да, — тут же очнулась Анна и, преодолевая себя, сосредоточилась.
— Вот, — с вздохом показала Лиза на платье на манекене, стоящим за спинами монстров. — Нужно починить!
Анна потянулась в карман за очками. Уже некоторое время как без них тонкую работу проводить ей стало затруднительно — долгие годы над швейной машинкой сказывались за здоровье.
Лиза подняла вверх руку и каким-то жестом подозвала к ним свечи — все поспешили на зов и слетевшись, словно стая, начали водить хороводы над головой. А в ярком их свете Анна, наконец, увидела…
Конечно, в мире много разных свадебных традиций и вариантов свадебных платьев. Но такого она не видела никогда.
— Ты уверена, что это платье невесты? — напряжённо спросила Анна.
— Да, — огорчённо вздохнула Лиза. — И завтра у неё свадьба. И так невовремя! Так невовремя!
— Что невовремя? — покосилась Анна, разглядывая перед собой ужасное поделье, которое не то, что нарядом невесты — даже половой тряпкой назвать язык бы заплёлся!
— Сломалось, — сокрушённо вздохнула Лиза.
Анна нахмурилась.
Уже привыкла за свою трудовую жизнь, что воля клиента — закон и даже если распальцованная толстуха хочет влезть в шелковый «русалочий хвост», то вынь да выложь это сделать, а после, спрятав брезгливость за гримасой профессионального спокойствия, молчи, когда все подруги богатой дурынды вокруг ахают и щебечут, что ей идёт, и пара дней в фитнесс-центре спасут её от лишнего центнера и сделают звездой вечеринки в этом образе… Только эта профессиональная черта и позволяла ей при заказчиках всегда держать рот на замке. Но рядом была Лиза, её Лизонька, её солнечный ангелочек и весточка из молодых лет! Анна покачала головой и вздохнула:
— Говоря честно, Лиз, я бы эту тряпку просто выбросила. Ну, что это за платье? Ткань грубая, местами истёртая — только полы протирать и пойдёт! Пошив ужасный — вон, смотри, там везде ручной шов! Нитки… Боже, это вообще зашквар какой-то! Это не применяется для пошива уж лет двести как! А модель? Божечкижмоиж! Это же просто ночная сорочка с фартуком!
Покосилась.
Лиза выслушивала всё это спокойно, склонив голову и особо не раздражаясь. И это радовало.
— Я, конечно, помогу, Лиз, — вздохнула Анна. — Но по мне так тут просто нужно другое платье. В такое невесту наряжать ну… скотство какое-то.
— А это, мадам, не вашего носа дело! — раздался внезапно тонкий голос.
Нет, не просто тонкий! А режуще-тончайший! Прямо какой-то раскройный нож для слуха, а не голос!
И раздался он прямо из-под грязного паршивого бедняцкого платья невесты. Из-под самого его подола, изгвазданного в грязи разной расцветки и порванного в нескольких местах.
— Это… кто? — Анна вытаращилась под подол платья.
Но существо не выползло из-под него, а вальяжно вышло из-за стойки манекена, словно стойка до этого момента могла его скрыть. Или там находился какой-то пространственный портал!
Втиснутый в стильный костюм серый с искрой и короткополое классическое пальто непропорциональный карлик с длинным телом и маленькими ручками-ножками, сжимающими ломоть тыквы, отрезанный на манер арбузной дольки. Размера карлик был удивительного малого — едва до колена! А узкое лицо, длиннющий нос и подвижные губы, которые постоянно гримасничали, словно отдельно от остальной мимики, создавали ощущение неестественной вытянутости.
— Крыс в пальто, — оскалилось существо, и Анна с ужасом увидела нечеловеческие острые и узкие зубы. — Или вы ожидали видеть коня? Так кони, мадам, ещё не пойманы. Господин загонщик пока почивать изволит.
И вонзил острейшие зубы в тыкву, смачно откусывая сырую мякоть.
— Это Генрих Норуш, верховный конюший её высочества, — представила Лиза, делая лёгкий реверанс в сторону «крыса». — А это… — она показала на Анну, но карлик досадливо махнул рукой с покусанным ломтём:
— Знаю, — скривился он. — Очередная наследница, — и снова вонзил зубы в тыкву, смачно обгрызая корочку.
— Лиза? — сквозь зубы тихо прошипела Анна, подступая ближе к подруге и не отрывая взгляда от карлика. — Что здесь происходит? Где мы? Что за…?
Лиза ответить не успела.
«Крыс», быстро дожевав, взмахнул рукой, вооружённой изрядно похудевшим куском, и пафосно воскликнул:
— Где я? Кто я? Что я? Что за ЗА!? Вот извечные вопросы человека! Тварь я дрожащая или право имею? Быть или не быть? Тубю или не тубю? Вот в этом всём и виден Человек! Существо вопрошающее, а не действующее! — и, заметив в своей крохотной ладошке недоеденный кусок тыквы,
