Хозяйка таверны: спасти семью - Анна Кривенко
Да, не прошло и нескольких часов, как я попала в этот мир, а уже чувствую, что голубоглазый и золоволосый Ангел очень нравится мне.
Блин, это же ужасно! Я не должна думать о нём в таком качестве, но…
Мотнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Он просто брат! Это первое важнейшее правило моей новой попаданческой жизни...
Заплела волосы в косу, обула на ноги невысокие сапожки из телячьей кожи и вышла в коридор.
Дощатые полы скрипели нещадно, на стенах местами осыпалась штукатурка: да уж, таверне не помещает основательный ремонт.
То, что это заведение принадлежало нашей семье, я уже знала. Догадалась по спутанным речам Лео. Он ещё упомянул что-то родителях, но я так и не поняла, что с ними случилось, а память Лерии отказалась выдавать информацию по этому поводу.
Свернула в ближайший поворот и остановилась перед лихо закручивающейся деревянной лестницей с очень расцарапанными перилами. Половицы не скрипели, а просто пели, каждый шаг вызывал опасения, потому что дерево казалось безумно старым и истертым. Кажется, я реально опасалась провалиться. Спустившись, я снова свернула налево и… оказалась в главном помещении этого питейного заведения.
Всё было в дереве - пол, стены, потолок. Мне, полжизни прожившей в хрущёвке из бетонных блоков, было очень непривычно видеть подобный дизайн. Но ветхость окружающего поражала. Таверне, кажется, лет сто…
Одинокие столы с выщербленными углами сиротливо жались друг ко другу в углу. Казалось, что кто-то начал здесь генеральную уборку, но бросил на полпути. Потом оказалась, что несколько столов изломаны и грудой хлама лежат недалеко от входа.
Я судорожно выдохнула, чувствуя, как в груди что-то съеживается в тугой комок: дела у нашей семьи Рошель шли невероятно плохо…
Естественно, помещение пустовало, если не считать мух, бодро жужжащих под потолком. Я сделала вперед несколько шагов и остановилась посреди комнаты, рассматривая выцветшие гобелены на стенах и откровенно бездарные картины, которые даже в новом состоянии точно нужно было выбросить на помойку. Только окна - на удивление витражные и яркие - красовались в лучах солнца своей незамутненной красотой.
Лео шумел где-то в стороне кухни: сказал, что пойдет делать нам завтрак, пока я буду переодеваться. В душе вновь стала подниматься жуткая тоска – не моя, Лерина, поэтому пришлось жестко себя осадить.
Нет уж, хватит! Я точно знала, что прежняя Лерия уже мчалась бы к брату, чтобы обнять его и поплакаться на крепкой груди. Доверяла ему очень. Но таким поведением тут же умножала груз его ответственности и степень боли.
Я не стану так поступать, хотя внутри всё кричит и ломается, требуя следовать поведению прежней хозяйки тела. Я сильнее ее! Намного!!!
Переборола.
Для этого сжала руки в кулаки и зажмурилась. Повторяла, как молитву, что никах отчаяний больше не потерплю, и меня наконец-то отпустило.
Выдохнула, чувствуя головокружение, как вдруг входная дверь в таверну открылась, и на пороге появился… мальчишка лет шестнадцати – босой, в изорванной одежде и с растрепанными золотистыми волосами. Но на лице – два синих омута глаз, сидящие злой решимостью...
Память Лерии на сей раз смилостивилась и подсказала, что к чему.
- Санни! – выкрикнула я изумлённо, мгновенно узнав в этом подростке младшего брата. – Что с тобой? Ты подрался с кем-то???
Парнишка насупился, но глаза опустил.
- Я не позволю этим собакам оскорблять память родителей… - процедил он сквозь зубы, но я всё услышала.
Сердце аритмично дёрнулось в груди. Я вспомнила: родители Лерии… погибли в кораблекрушении тридцать дней назад.
Глава 3. Отчаяние младшего и важный список...
- Ешь молча! – Лео явно был сердит на Санни. Но тарелку с супом поставил перед братом осторожно и на количество мяса не поскупился. По кухне распространился просто волшебный аромат, и я громко сглотнула. Лео улыбнулся и поспешил поставить тарелку также передо мной. Глаза его светились нежностью вперемешку с затаённой болью.
Хлеб показался несколько кислым, но я была определённо голодна. Мы позавтракали в полной тишине, но атмосфера оставалась довольно гнетущей. Когда с едой было покончено, Лео забрал тарелки, присел обратно на стул и потребовал от Санни объяснений.
Тот был насуплен: нижняя губа забавно отставлена, брови сведены на переносице.
- Я ни о чем не жалею! – это и всё, чего мы смогли добиться, и Лео снова начал серчать. Но я прикоснулась к его запястью, останавливая, а парень вдруг отчётливо вздрогнул и машинально отдёрнул руку. Я не обратила на это внимания.
- Послушайте, - начала взволнованно, чувствуя, как сильно мне хочется изменить это подавленное угнетение, висящее в воздухе. – Да, наступили тяжелые времена, и каждый из нас переживает очень плохие вещи, - мне невольно вспомнился насильник, и я ощутила пробежавшие по спине мурашки ужаса, но тут же продолжила говорить, боясь выдать свои чувства (нечего Лео волноваться лишний раз, он и так взвинчен): – Однако мы должны перешагнуть через это! Родители… - комок в горле стал сам собою: наверное, эмоции Лерии подоспели, - родители да покоятся с миром, а нам нужно выживать. И если ты, Санни, каждый раз будешь лезть в драку, всё закончится быстро и плохо. Думаю, сейчас не стоит вестись на провокации...
— Вот именно! – поддакнул Лео, поджав свои красивые губы. – Нам нужно спасать таверну, а не в драки ввязываться! Ты сегодня потерял ботинки и порвал свою единственную верхнюю одежду! Денег на новое у нас нет. Чем ты думал, когда лез драться?
Санни посмотрел на нас с такой отчаянной болью, что я даже забеспокоилась: а не сильно ли мы на него давим?
- Мне всё равно! Память родителей важнее каких-то там ботинок!
Его синие глаза сверкали, то ли от гнева, то ли от слез, и я почувствовала, что младший брат в отчаянии. Лео собрался возразить, но я снова сжала его руку. Встала, подошла к Санни и обняла его со спины, положив голову на плечо.
Парнишка вздрогнул, изумившись моему порыву, дёрнулся, собираясь, наверное, выпутаться, но
