Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ) - Анни Кос
И тут же почувствовала, как сильные руки приподняли меня, разогнули. Губ коснулась горлышко фляги, и живительная влага немного смыла отвратительную горечь.
— Еще.
После нескольких глотков стало легче, дыхание выровнялось, и хотя слабость никуда не делась, а во рту стоял неприятный привкус, почувствовала я себя гораздо лучше.
— Спасибо, — выдохнула хрипло.
Он только хмыкнул:
— Идти сможешь? Или дать еще немного времени?
— Смогу. Отсюда — даже ползком.
Я и правда готова была хоть на коленях выбираться наружу, хоть выцарапывать эти проклятые серые камни ногтями, чтобы вновь увидеть небо, вдохнуть свежий воздух, увидеть облака и солнце.
— Ползком не стоит, обопрись на меня.
Он протянул мне руку: широкую, суховатую, сильную. Я хорошо помнила безжалостность этих рук, помнила, как он защелкнул кандалы на моих запястьях, помнила его пальцы на моих висках, его магию, впивающуюся в мое сознание, словно острые иглы.
И поэтому встала самостоятельно.
— Покажите дорогу.
За порог темницы мы шагнули одновременно. От неожиданно яркого света я заморгала, глаза больно обожгло белым свечением. Снег, нетронутый и чистый укрыл весь мир кругом.
Белый, словно подвенечное платье.
Так странно, уже зима. А когда меня, перепуганную, еще ничего не понимающую, впервые привели сюда, царило жаркое лето.
Холодный ветер мощным порывом тут же забрался под платье, царапнул кожу невидимыми коготками. Ноги в тонких холщовых туфлях тут же намокли, но это была ерунда в сравнении с тем, что я снова видела небо, вдыхала свежий, наполненный светом воздух.
На плечи неожиданно опустился подбитый мехом плащ, хранящий чужое тепло.
— Не подумал, что тебе не дадут теплой одежды. Жди здесь.
Мэтр Штрогге исчез за углом, оставив меня одну. А я опустилась к земле, зачерпнула полные пригоршни белого серебра, смяла их в руках, поднесла к лицу и едва не рассмеялась. Холодный и острый запах чистоты дразнил ноздри. С непривычной ясностью я видела огромный занесенный метелью двор, трещины в брусчатке на расчищенной дороге, тонкую, едва видимую угольную пыль на фелом фоне, видимо, где-то недалеко прогревали караульню или работала кухня стражи.
Я провела руками по нетронутой поверхности, вычерчивая бессмысленные линии и узоры. Коснулась коленями снега, а потом перевернулась и рухнула спиной на снежное одеяло, уставившись в небо, расчерченное голыми ветвями единственного растущего в тюремном дворе раскидистого дерева.
Безудержная, отчаянная радость накатила со всех сторон.
Я жива, я на свободе, я все еще могу бороться. Из глаз хлынули слезы, и я захохотала уже открыто, понимая, как дико смотрюсь со стороны. С веток с громким карканьем сорвалась стая перепуганных черных ворон и взмыла в небо. Хорошо, что это не невинные горлицы или какие-нибудь экзотические певчие красотки, виденные мной в прошлой жизни.
Вороны — это правильно.
Штрогге вернулся через минуту. Молча посмотрел на меня. Я села, подтянув ноги, слабо махнула ему рукой и снова рассмеялась: любуйся, ты взял в жены безумицу. Ты же этого хотел?
— Не лучшее место и время для празднования.
Он подошел, поднял меня, слабо сопротивляющуюся и бормочущую сквозь слезы и смех что-то неразборчивое, донес до крытой повозки, втолкнул в теплый сумрак и сам залез следом, успев приказать кучеру:
— Трогай, Джейми! К дому.
А я без сил откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя пьяной. Копыта звонко ударили о камни, и повозка покачнулась, приходя в движение. За окном проплыли мощные стены с редкими узкими, как бойницы, окнами, одинокий бастион, поднятая ровно на высоту всадника тяжелая черная решетка с пиками внизу. Дрогнул и загудел деревянный мост, переброшенный над неглубоким рвом. Потом тюремный замок остался позади.
— Мэтр Штрогге, можно вопрос?
— Разумеется.
— Как вас зовут? Мы знакомы, — на этом слове я сделала довольно выразительный упор, — около полугода. Я теперь ваша жена, мы уже даже первую брачную ночь провели вместе, но я все еще не знаю вашего имени.
— Максимилиан.
— Вот как…
Дальше мы ехали молча, рассматривая неброские городские пейзажи. Он — с непроницаемым равнодушием, я — будто видела дома, людей, торговые лавки, дымящие трубы и башни звонниц впервые в жизни. Впрочем, в некотором смысле это действительно было правдой. Мне вдруг отчаянно захотелось шагнуть туда, на яркий свет, подойти к лотку, заваленному глиняной посудой или нырнуть в уютный полумрак пекарни. Тронуть ладонью шершавое дерево двери, вдохнуть запах хлеба. Просто, чтобы убедиться, что это не сон и не очередной бред.
Возница остановились только на краю города. Мэтр Штрогге вышел первым, откинул ступеньку, придержал дверцу и подал мне руку.
— Сюзанна, прошу за мной.
В этот раз от помощи я не стала отказываться, слишком ослабела из-за переживаний, да и желудок, потревоженный дешевым вином, горькой настойкой и тряской дорогой, разнылся не на шутку.
Дом главного палача королевства встретил меня неожиданным уютом и крайне благородной обстановкой. Беленые стены, темное дерево балок, поддерживающий перекрытия второго этажа, и добротная мебель, обтянутая коричневым бархатом, превращали приемную комнату в подобие стилизованного охотничьего домика его величества. На низком столике между диванами — изящные деревянные статуэтки полуобнаженных женщин и мужчин, без сомнения, привезенные издалека, на дальней стене — старинный гобелен ручной работы. В комнате ярко пылал камин, отделанный полированным черным мрамором — роскошь, которую и среди придворных не всякий мог себе позволить. Такой камень в Лидоре не добывали, а везли из-за Серого моря. Опасный, долгий путь, к тому же кишащий морскими разбойниками, превращал любую поездку в настоящее испытание на прочность. А если точнее, то скорее в военный поход с серьезной охраной и мощным сопровождением, что соответственно сказывалось на цене привозимых товаров.
Нимало не заботясь тем, что оставляю на полу цепочку грязных мокрых следов, я прошла вглубь дома. За приемной комнатой располагались столовая, тоже черно-белая, но украшенная серебром подсвечников и подвесных люстр, за ней, по-видимому, находился рабочий кабинет: мягкий ворсистый ковер покрывал весь пол, массивный резной стол занял почетное место у окна, на стенах тускло блестели золоченые рамы картин, в дальнем углу разместился книжный шкаф с застекленными дверцами.
Я удивленно замерла на пороге. Над оформлением этой комнаты, да и прочих тоже, явно потрудился кто-то понимающий толк в сдержанной роскоши. Кабинет мог бы принадлежать аристократу, причем, не из самых бедных, а не изгою, мастеру заплечных дел, зарабатывающему на жизнь весьма и весьма сомнительным способом.
Серебрянная чернильница, письменный набор, отделанный перламутром, тяжелые портьеры из редкого пиренского бархата —
