(не) Желанный муж для госпожи (СИ) - Анюта Тимофеева
Глава 2
Глава 2
Ремир. Некоторое время назад
Я очень ждал, когда моих парней продадут. Тогда я бы смог, наконец, отомстить, не оглядываясь на последствия для них. И мне все равно, что это стало бы моим последним поступком.
А сейчас я мог им помочь только своим послушанием хозяевам, да еще тем, что пообещал сломать шею всем, кто попытается над ними издеваться. Не знаю, поверили ли мне местные мужчины, но стали вести себя осторожнее.
Впрочем, мое положение здесь еще хуже.
Я не родился воином и убийцей, но проклятая война кланов все перевернула. Тех, кто оказался среди побежденных, отправили на рынок. Это незаконный черный рынок рабов, я потом об этом узнал, но нам это уже не поможет. Меня и еще двоих парней из нашего клана продали. Наверное, хорошо, что всех вместе. Я чувствовал себя обязанным их защищать, потому что они младше, а я старше и выше по положению. Был когда-то выше, еще в нашем доме. А сейчас мы все равны. Все одинаково бесправны перед этими уродами.
Один на один я легко победил бы любого, и поборолся бы против нескольких сразу. Но тот, у кого ключ от ошейника — тот всегда прав.
Я был старше их, но это не значило, что мне не было страшно.
И я их ненавижу, своих новых хозяев. Вынужден подчиняться, но каждую минуту думаю о том, как отомстить. Для всех я выгляжу шлюхой, но, на самом деле, не смирился и никогда не смирюсь со своим положением.
Вначале я сдерживал характер, потому что не мог оценить свою честь и гордость выше, чем жизни мальчишек. Да, они были уже совершеннолетними, но совсем молодыми, я чувствовал себя рядом с ними циничным стариком.
Мне надо было встать на колени, и… делать то, что они, новые хозяева, хотели. Либо я бы смотрел, как изощренно издеваются над этими парнями, едва вступившими во взрослую жизнь. Мне не настолько важна моя гордость. Я старше, я сильнее, я выдержу.
Их взгляды, даже тех, кто совсем недавно, в мирной жизни, хмыкал: «Это старичье!», теперь были испуганными, сочувствующими, полными ненависти к тем, кто старался нас сломать, и… гордости. Они гордились моим поступком. И это будет еще долго меня поддерживать.
* * *
У нас дома, так же, как и здесь, были гаремы, и в них разные мужчины. И хозяйкам гаремов тоже нравилось разное: какие-то женщины любили причинять боль, и мужчин подбирали себе под стать. Ну, возможно — и об этом я задумался только сейчас — те мужчины притворялись, что им нравится подобное. Но, мне кажется, всем было хорошо. Или просто это мне везло.
Естественно, и у нас бывали драки, когда мужчины выясняли отношения, или просто мерились силой. Естественно, мы старались не попадаться, потому что за это прилетало наказание. Заслуженное, конечно, если быть честными.
Я не был самым рослым и мускулистым, но любил качаться, а еще интересовался разными боевыми искусствами. Я и в число бойцов попал потому, что был одним из самых крепких спортивных мужчин, не похожих на изнеженных красавчиков. Но потом уже не разбирали, кто из мужчин к чему имел склонность. Так что и наши танцоры, и другие артисты, и просто хрупкие парнишки тоже оказались в непривычной для них обстановке. Я вначале смотрел на них со смехом и презрительной жалостью, но потом осталась только жалость. Ну, не приспособлены они для такой жизни! Но кто их спрашивал…
А потом плен, точнее, нами просто откупились. Но об этом несправедливом предательском поступке я старался не думать. И так было, о чем переживать.
Этот дом, в который меня продали, я тоже воспринимал как временное обиталище, перевалочный пункт. Я надеялся, что это ненадолго. Но, к моему ужасу, который я старался тщательно скрывать, здесь мы задержались.
Я не знаю, все ли в этом месте садисты и уроды,
И когда я в очередной раз стоял на коленях, то понимал, что вечно это продолжаться не будет: когда-нибудь сорвусь. Это был уже вопрос не гордости, которой просто не осталось, а выживания. Точнее, нежелания так жить. Сколько я еще смогу так терпеть? Однажды просто сорвет крышу.
* * *
— Отпусти! — слышится приглушенный, но все равно отчаянный крик Пита.
Вот твари! Все никак не успокоятся, хотят утвердить свою власть. Когда в эти тупые головы придет мысль, что мы им не конкуренты! Никто из нас не хотел здесь оказаться!
— Мы, кажется, в прошлый раз не договорили? — говорю спокойно. На самом деле, громилу Эда я опасался. Впрочем, не я один: своей силой тот пользовался охотно, и дураком тоже не был. Эд был мерзопакостным ябедником, и умел практически любую ситуацию обернуть в свою пользу. Связываться с ним не любили. Я бы тоже не стал лезть, но не в этом случае. Не тогда, когда он прижал к стене одного из наших.
Рыжеволосый белокожий Пит, довольно хрупкого сложения для мужчины, вызывал либо желание его защитить, либо поиздеваться и сломать. Здесь собрались как раз любители последнего.
Вообще, я первым в драку не лез, если не было повода. Но так получилось, что друзьями в этом доме так и не обзавелся. Наверное, сам виноват, все надеялся, что это не навсегда, и даже с нормальными парнями мало общался.
А госпожа Мариэлла так любила сталкивать мужчин друг с другом, и унижать ей нравилось даже больше, чем причинять боль.
Но сейчас никого из хозяек рядом не было, значит, все это — личная инициатива их любимчика. Значит, можно действовать, ни на кого не оглядываясь.
— Что я тебе обещал? — ласково обратился я к этому гаденышу. Несмотря на свои размеры, трусливый мелкий гаденыш! Если бы не было поддержки, на нем самом давно бы отыгрались за все хорошее, что он причинил ребятам. Видимо, он сам это понимает, потому и старается отыграться заранее.
— Шею сломаю, — продолжил я, наслаждаясь минутами неограниченной свободы. Питу я махнул рукой: «Скройся, живо!». Ничего,
